— Знаю, Влад, все я знаю, и знал сразу. Но расплата будет потом, а жить я хочу здесь и сейчас. — отмахнулся малум, осушив рюмку с текилой, а после впечатав ее в стол. — И пока я ещё жив, буду брать от этой жизни все, что она дает и особенно то, с чем она расставаться не хочет!

— Аминь! — Влад отсалютовал своим бокалом с кровью. — А теперь признайся мне наконец, зачем тебе нужно было сегодня попасть в мой поезд?

— Я узнал, что твоей поезд, оказывается, проезжает мимо одного очень удивительного места и как раз в тот момент, когда начинает замедляться перед остановкой у Парадиза. А я как раз хочу увидеть это место своими глазами. Я хочу посмотреть на Расстрельное.

— Ну все понятно, ты окончательно с катушек слетел. Заявился ко мне с бонумом под мышкой, чтобы посмотреть на Расстрельное. Расстрельное! Туда даже я не смотрю! Я понимаю, что ты хочешь уйти за Завесу красиво, но не насколько же эпично. Это уже слишком даже для тебя!

— А в том то и дело, что именно сегодня ничего мне за это не будет, даже тебе не будет, потому что до меня дошёл слух, что этой ночью оно утратит свою ценность…

— Даже так… — Влад задумался. — Сегодняшняя ночь, судя по всему, будет жаркой не только для Гадриэля.

— Куда ему жаркую ночь? Скорее уж будет ночь сожаления, что его план по быстренькому убийству меня не состоится. Ты же сам сказал, что девчонка лишь прикрытие. — рассмеялся Мэшер, наливая себе мексиканского напитка, и несколько парочек за соседним столиком настороженно встрепенулись от этого смеха. — Она же по твоей версии меня куда больше жаждет, чем его.

— Ну, это когда было?! Полчаса назад. А сейчас девочка вкусила моих угощений и будет хотеть уже его. Я этим псевдовлюбленным сюрпризик сделал, чтобы не смели старого больного упыря обманывать. — театрально погрозил пальцем Влад. — Я же тут на весь поезд вещал, что они тут затем, чтобы запрещенной любви предаваться, а я слово свое держу, так что пусть всю ночь ей и предаются. Заодно и свое слово держат.

— В смысле? — Мэш напрягся.

— В еду и питье, которую я им любезно послал, бармен утроенную дозу любовного зелья влил. Ирида сделала убойное зелье, еще и сыворотку правды в него влила. Как чувствовала ведьма, что ее заклятый враг сюда явится. Наш евнух сегодня выйдет из завязки и оторвется на славу, а после ночи страстной любви аппетитная брюнеточка больше не будет для него посторонней, и я смогу использовать эту привязанность в своих целях. — глава поезда был собой доволен. — Шоу обещает быть жарким. И все благодаря тебе, дружище.

— Пойду-ка посмотрю, что из этого выйдет. — пошутил Мэшер.

— Да ты проказник! — рассмеялся Влад, уличив парня в своих грехах. — Решил парнишку подменить, как выдохнется?

— Быть может… — ухмыльнулся Мэшер и направился в первый вагон.

К облегчению малума никакое невероятное шоу в первом вагоне не разворачивалось, наоборот все было чинно и благородно. Мэш постучался в дверь одиннадцатого купе и не дожидаясь вопроса сразу представился:

— Свои!

Войдя в открывшееся в купе и не найдя Лизы малум поинтересовался:

— Ты ее в туалете что ли запер?

— Не в туалете, в ванной. Выбора не было. — беллатор не так представлял себе миссию в поезде. — Только тут звукоизоляция и она не слышит, что я прошу ее принять душ.

— А душ-то ей зачем? Все же предались любви на костях? — не смог не подколоть Мэшер.

— Смешно! — с каменным лицом произнёс Гадриэль. А потом выдал длинную, но лишенную эмоций тираду: — В душ отправил, чтобы наваждение смыть. Любовное. Знал, что любимую еду не просто так дали. Вот есть и не разрешал. Она сперва ныла, что это ее самый любимый салатик. А потом возьми и запихни его в рот, когда я отвлёкся на шум в коридоре. Видите ли ее на еду тянет, когда нервничает. А сухпаек мой не аппетитный. Еще и выплёвывать отказалась все, что сожрала. Пока из тайного кармана антидот доставал, она ещё и соком все запила. Я в нее всю бутылку антидота влил, эффекта — ноль. Решил по старинке в душ отправить, чтоб как-то помочь. Но даже не знаю, сколько там держать придётся. Шума-то воды не слышно. Может она уже смыла с себя все, а может и нет…

— … а если ты ее выпустишь, она как накинется на тебя, да как залюбит во всех позах. — продолжил шутить малум.

— Ни хрена смешного тут нет. Это какое-то сверхсильное любовнее зелье. Я таких еще не видел. И сомневаюсь, что оно так просто водой смоется. Даже целая бутылка антидота не помогла. А залюбить она хочет не меня, а тебя. И запер я ее потому, что она собиралась через весь поезд идти тебе о своих желаниях сообщать. Но я же зря распинаюсь, да? — Гадриэль внимательно посмотрел на Мэша. — Ты же уже знаешь, что ее опоили зельем, правда? Именно поэтому так спешил. Думаешь, я не заметил, какое облегчение у тебя было на лице. Рад, что не застал ее в том виде, в каком мог бы, учитывая ситуацию?

— Тебе показалось. Я просто расстроился, что пропустил страстное шоу. — отмахнулся Мэшер и опрокинул очередную рюмочку текилы, которую обнаружил на столе. — Ты свои эмоции сначала проявлять научись, вечно морда кирпичом, а потом чужие пытайся угадать.

— Пусть так. — даже не стал спорить Гадриэль. — Но вопрос остаётся не решённым. Надо избавить Лизу от наваждения. Она же в этот поезд из-за нас попала. Выхода у нас два. Оба ты знаешь. Первый тут не подвластен. Второй не слишком этичен. Я в тупике. Да и вообще я здесь не помощник. Нужен ты. Что предложишь?

— Как классно ты на меня стрелки перевёл. Сам не уследил, а мне разгребай. А я тоже понятия не имею, что делать. Антидот не помог, раздобыть более убойный сможем только к утру. Удовлетворить ее потребности — заманчиво, но не этично. Держать до утра запертой в ванной — как-то жестоко. — Мэшер перебирал все варианты.

— Может снотворного дадим? — предложил Гадриэль, чьи тайные карманы были полны лекарств. — У меня есть.

— Зашибись предложение…. Сначала ты ее позволил афродизиаками ведьминскими напоить, а теперь ещё и снотворным хочешь накачать. — Мэшу подобный план не нравился. — Даже мне страшно представить, для каких целей ты снотворное с собой носишь.

— А для таких и ношу. Незаметно вырубать тех, кто меня достал. — Гадриэлю не понравилось, куда клонит малум. — Может у тебя план получше есть?

— Нет у меня никакого плана.

— Тогда дадим ей снотворное. Пусть спит до утра. Ничего плохого от этого не будет. — решил бонум. — Только от меня она сок со снотворным не возьмёт. Я сейчас враг номер один. Придётся тебе.

— Так вот почему ты так обрадовался, когда я пришёл. Решил грязную работу моими руками сделать, да?

— А, что ты против? Или у тебя другие варианты есть? Нет? Потому берём этот. Я брошу таблетку, а лучше три, учитывая количество зелья. Ну и пойду. Подожду во втором вагоне. Не думаю, что любители прессы мне навредят. Энергии в них меньше, чем в цветке, что завял у меня на подоконнике. Они даже не заметят, что я с ними рядом сижу. А как она уснёт — кинь смс, я вернусь. Но пообещай, что не причинишь ей вреда.

— Клянусь, что не сделаю ничего, чтобы ей навредило или не понравилось.

Гадриэль кивнул и убедившись, что за ним закрылся замок, покинул первый вагон и разместился во втором. Без виски и сигары. Но с газетой.

А Мэшер взял в руки стакан и открыл дверь в ванную комнату.

— Как хорошо, что ты пришел. — улыбнулась девушка, принимая из рук малума сок. — Гадриэль меня запер потому, что я, видите ли, ведьмовских зелий напилась и веду себя неподобающе. Неподобающе, представляешь?! Только лишь потому, что я захотела тебя увидеть. И это говорит тот, кто час назад эротический спектакль устроил перед Владом и за жопу меня схватил. Это Гадриэля в туалете запирать надо, а не меня.

— Согласен! Правда запереть его лучше в какой-нибудь серьёзной лечебнице, но это сделаем по возвращении. — пообещал Мэшер. — Сейчас я спасу тебя от злобного бонума, который сначала хотел любить тебя на костях темных тварей, а потом обиделся, что ты отказалась и запер в ванной. А сам пошёл искать ту, что согласится.