В себя Лиза пришла спустя минут десять, когда ее голова билась о ступеньки между вторым и первым этажом. Она пыталась вырваться из лап тащившего ее мужчины, но закончился маневр только переломом ноги. Закинув обессилевшую беглянку на спину, мужчина потащил ее к месту сбора. Второй полудохлик, следующий на ними, не сдержался и отхватил Лизе оставшиеся два пальца на левой руке. Очередной крик боли пронзил ночь, и в этот раз ему вторил гогот злодеев, собравшихся у воды. Они чуяли, что добыча близко. А девушка поняла, что зря переживала за потерявшуюся малышку. У той было достаточно друзей, таких же кровожадных, как и она сама, а вот за себя и свое будущее ей стоило бы переживать.
Лиза пыталась вырваться, но ее снова огрели по голове. В этот раз она не отключилась, а даже вспомнила про Зов. Девушка отчаянно вызывала и Вара, и Михаила, но никто не отвечал. Пообщаться с ней жаждали лишь жители острова, отрывающие куски одежды вместе с плотью. Они превосходили числом, а сопротивляющаяся Лиза теряла силы. Она закрыла глаза и представила лицо Мэшера, когда удар в голову одной их женщин, жаждущей урвать себе сережки вместе с ушами, принес куда более гуманную смерть, нежели та, где ее сжирали заживо.
В толпе монстров Лиза умерла в первый раз.
В следующий раз она очнулась уже ночью и через пару минут после пробуждения погибла. Девчонка уже ждала ее с факелом в руках и когда Лиза пришла в себя, нижняя половина тела уже пылала. Ужин начали зажаривать, не дожидаясь полной разморозки полуфабриката.
В огне Лиза потеряла жизнь во второй раз.
Очнувшись в третий раз, Лиза долго приходила в себя, но все-таки вспомнила, что уже дважды ее лишали жизни люди, походившие на оживших мертвецов. Она сделала верный вывод, что попала в некое подобие Чистилища из-за того, что убила Тенакса и с названием также не ошиблась. Заброшенный город, созданный по подобию японского острова-призрака, был одним из кусков Чистилища. Сюда Дарк ссылал верум беллаторов, которые были слишком опасными, чтобы их активировать. Малум не мог их убить, потому что они были почти бессмертны, и не мог оставить в живых, потому что они претендовали на его место и угрожали его жизни, но мог запереть в скрытой части Чистилища, где они гнили столетиями, полностью отходя Тьме. И та «потерянная» девочка, которую Лиза повстречала первой, была одним из самых жутких созданий, живущих здесь, потому что нет ничего хуже ребенка, поддавшегося Тьме.
Придя в себя и проанализировал имеющиеся данные, Лиза решила, что оказалась в какой-то кривой пародии дня сурка — временной петле, где она не может умереть. Былые раны на удивление быстро затянулись, но жутко чесались, а части тела — сожженные, откушенные или оторванные монстрами снова были на месте. На теле пестрело множество уже желтых синяков и заживающих следов от укусов, а сгоревшая кожа медленно восстанавливалась. Лиза была жива, но результаты прошедших двух ночей запечатлели на ее теле в качестве напоминания.
Девушку больше не мучала Тьма и жажда крови, которая в этом месте пришлась бы очень кстати, но мучили голод и жажда, поэтому она отправилась к заводи. Увидев свое отражение в воде, Лиза с трудом сдержала слезы. На лице, теле и голове растительность отсутствовала — все осталось в огне. В нем же пострадали и глаза. Девушка плохо видела, но надеялась, что зрение восстановится позже, ведь в этом месте была какая-то регенерация, не поддающаяся логике. Будь рядом врач, у него бы тоже не нашлось логичного объяснения тому, что пальцы отрасли, а волосы нет, но он бы диагностировал у девушки ожоги четвертой степени тяжести и заверил, что шрамы останутся на всю жизнь. Но лекарей не было, а воскрешение залечило большую часть травм, и Лиза продолжила оставаться в счастливом неведении относительно своего здоровья. Может оно и восстанавливалось, но резервы его безграничными не были и о том, что будет с ней через полгода лучше не знать, потому что смерть куда гуманнее.
Подавив желание утопиться, девушка решила легко не сдаваться. Выход же есть всегда, тем более оставался шанс, что дохляки вообще не захотят есть такую «уродину». Но даже «уродинам» нужна защита, так что Лиза снова использовала Зов, но никто ее так и не услышал. Она попробовала призвать меч Михаила, но и он не отвечал. В надвигающих сумерках девушка снова оказалась одна и без оружия, но с болезненными воспоминаниями о погибшем Мэшере. Лиза не позволяла им приближаться. Оплакивание любимого не поможет ей выжить, а выжить она обязана хотя бы для того, чтобы отомстить за Мэша. Ну и за Гадриэля.
Времени до наступления ночи оставалось все меньше, и девушка решила подготовиться. Движения давались ей с трудом, натянутая до предела кожа пылала, но Лиза доковыляла до кафе, в котором рассчитывала найти ножи, и не раздобыла ни одного. Но судьба сжалилась над упорной девушкой и подкинула небольшой складной ножик в одну из канав. Лиза не собиралась становится легкой добычей, тем более ножик не сильно укреплял ее позиции, потому забралась на радиовышку, расположенную на холме в самом центре острова. Смерть от падения уже не казалась такой страшной, тем более руку, лежащую в кармане куртки, приятно холодила сталь.
С наступлением темноты появились твари и их снова возглавляла злобная девчонка, отправившая одного из своих сподручных наверх, к Лизе. Первого дохляка Лиза с легкостью столкнула, и тогда девчонка-командирша послала еще двух монстров. Одного из них Лиза также научила летать, а вот второй оказался куда проворнее и забрался к ней. Девушка успела пырнуть его ножом, но падающий дохляк ухватил ее за ногу.
В третий раз отобрал жизнь у Лизы поцелуй с землей.
Девушка возрождалась и погибала снова и снова, и снова. Казалось, смертям не будет конца, но Лиза научилась быть осторожной, рассудительной и быстро усвоила правила нового мира.
Во-первых, она каждый раз возрождалась не в одном и том же дне, а в разных. Ее волосы и ногти отрастали, раны заживали, а те полудохлики, которых она умудрялась убить, больше не появлялись.
Во-вторых, чем сильнее были ее увечья, тем дольше она валялась в отключке и иногда долхяки под предводительством злобной девчонки, которую Лиза прозвала Эвил, начинали издеваться над ней еще то того, как она придет в себя.
В-третьих, она воскресала в месте смерти. Убийцы всегда знали где ее искать, что помогало им с легкостью осуществлять пункт второй.
В-четвертых, оружия и еды в городе почти не осталось. За все время Лиза нашла лишь пару ножиков, которые у нее отнимали после смерти. С едой было еще сложнее. В бесконечном дне сурка есть было некогда, да и нечего. Пару раз она ела какие-то чёрные ягоды с небольшого куста, но всегда оставалась голодной. Девушка потеряла больше десяти килограмм и вес ее приближался к сорока двум килограммам — мечте полуанорексичных дам, не осознающих, как тяжело быть такой легкой.
В-пятых, город лишь казался большим. На самом деле он был миниатюрным и в поисках убежища девушка часто ходила по кругу. В итоге она нашла временное пристанище на складе на окраине города и проводила в нем те редкие часы, когда могла отдохнуть. А отдых был необходим Лизе для восстановления также как новым соседям вечерние изуверства, потому что ее тело испещрили шрамы и бесконечные следы от укусов и ожогов. Начавшие отрастать волосы выпадали клочьями, а с обожженного лица не сходили синяки и ссадины. Глаза постепенно восстанавливали остроту, но дневной свет стал невыносим и во время вылазок из убежища Лиза носила темные очки, найденные в заброшенном магазине. Выбитые зубы вырастали заново и приносили дичайшую боль, заставляющую благодарить за очередную смерть. Десны страдали от нехватки витаминов и кровоточили. На некоторых пальцах не хватало ногтей, а порой нахватало и самих пальцев, которые стали отрастать все медленнее. Они были местным деликатесом и почти каждый раз их оттяпывали, откусывали, отрезали или отрывали первыми.
Девушка возрождалась, но чувствовала себя все хуже, потому что боль имела накопительный эффект, а притупить ее было нечем, хотя Лиза старательно шерстила сначала аптеку, а потом и квартиры. Найденные лекарства были давным-давно просроченными, но вкупе с эффектом Плацебо помогали подлатать себя и не только. Однажды Лиза ушла из жизни наевшись таблеток, потому что пытки становились все изощреннее и терпеть их не хватало сил. Казалось, что дохлики, соревновались между собой за звание самого болезненного способа уничтожения возрождающейся из пепла птички, а главный монстр начислял им тройные баллы за изощренные убийства.
