Друзья не знали, что им предстоит пережить дальше, потому хотели взять судьбу в свои руки, тем более она наконец дала им такой шанс. Сайрес и Селена стали полноправными кустодиамами, а манипулировавший ими Михаил последние месяцы был затворником, что также было им на руку.
Сайрес рвался в бой и хотел проявить себя, потому блистал как на дополнительных занятиях с Амалиэлем, так и на тренировках с Витиумом. Новоявленный беллатор штудировал море учебников и боролся с тенью. Он знал какими знаниями должен обладать глава кустодиамов и больше тысячи способов уничтожения темных тварей, но не мог ни поделиться знаниями, ни сразиться с врагами реальными. Полевая работа, еще и с «плохишами», Сайресу не дозволялась до тех пор, пока он не обретет контроль над Тьмой, мучащей абсолютно всех верумов. И дабы усмирить хитрую тварь, призывающую убивать всех направо и налево, беллатор обучался искусству не только войны, но и медитации.
Витиум убеждал подопечного, что только внутреннее спокойствие и умение контролировать эмоции поможет ему не слететь с катушек в тот момент, когда дремлющая в нем Тьма войдет в полную силу, после первого совершенного им убийства. А убийство это маячило на горизонте, учитывая подозрительную активность в рядах темных.
Умудренный опытом Витиум помнил во что превращался движимый Тьмой Гадриэль и хотел избежать прошлых ошибок с Сайресом. Он не мог лишить бонумов единственного верума, еще и претендента на должность главы бонумов, которого следовало сменить как можно скорей. Витиум усиленно тренировал Сайреса по обновлённый «спецпрограмме», включающей в себя исправление ошибок прошлого и был уже готов уступить парню и выпустить его на «полевую работу», как неожиданно вернувшийся к командованию Заставой Михаил поставил на это запрет.
Витиуму не нравилось ни то, как Мишаня выглядел, ни то, что он творил. Особенно по отношению к новенькому Сайресу и к его подопечным беллаторам. Он давал какие-то несуразные задания и приказы, подвергающие ребят Витиума необоснованному риску. И закаленный боями воин не собирался с этим мириться, потому давил на Амалиэля. Просил, чтобы тот принял у братца бразды правления на парочку лет, пока он тренирует и готовит к «восшествию на престол» законного «наследника» Сайреса.
Амалиэль — единственный, кто мог «официально» сместить с поста поехавшего кукухой Мишаню, занять его место отказался. Якобы это как-то «не по-человечески». Витиум негодовал, потому что даже отговорка у Амалиэля была никудышная. Все они давным-давно людьми быть перестали. Десятки лет прошли с тех пор, как они стали кустодиамами и защитниками людей. Но сейчас защищать людей следовало не только от темных тварей, но и от чокнуто Мишани, который своими приказами мог и руки монстрам развязать и войну между кланами устроить. И это так, на досуге, во время отдыха от всей остальной фигни, что творил в рабочее время.
Злился и Сайрес. Он чувствовал, что звание верума навалило куда более щедрую порцию ответственности на его плечи, чем на других бонумов. А гибель всеми любимого Гадриэля, место которого он «занял», вообще превращала эту ответственность в неподъемный груз. Сайресу хотелось верить в то, что испытания даются по силам, но ему не давали этого проверить. Михаил, использовавший Сайреса в своих целях в жизни прошлой, не давал ему покоя и в жизни новой. Глава бонумов, неожиданно вылезший из своей зимней спячки, тронулся умом, как и разбуженный не вовремя медведь-шатун, потому Сайрес старался держаться от него максимально далеко, но тот приходил на занятия для «передачи опыта руководства». А лучше бы давал не опыт, а свободу. Сайресу катастрофически не хватало простора для обучения, потому что он был «заточен» Михаилом на территории Заставы.
Ни одного только Сайреса Михаил держал на поводке. Селену также не покидало ощущение, что она снова марионетка, а глава бонумов в очередной раз дергает за ниточки. Девушка ожидала, что после посвящения начнётся углубленное обучение и развитие ее способностей, а еще реальная работа с другими кустодиамами. Она думала, что вместе с предикторами будет толковать видения, а беллаторы будут брать ее на рейды, где помогут отточить мастерство «заморозки», но вместо этого сидела в Заставе или в коттедже, что наводило на мысли. Мысли о том, что испугавшись историй о прошлых двух стратерах, особенно о той, что сдружилась с Дарком, Михаил решил вообще не учить ее пользоваться всеми своими возможностями. Подобная ситуация Селену не устраивала, и она обратилась за помощью.
Единственным, кому девушка доверяла помимо Вара и Сайреса, был Амалиэль. Она нашла старца в библиотеке, куда кроме него и Вара никто особо не заглядывал. Амалиэль сидел в глубине библиотеки за заваленный книгами большим деревянным столом. Свет от зеленой библиотечной лампы падал на огромную кружку с дымящимся горячим чаем, а на стопке книжек примостилось тарелочка с орешками, сухофруктами и кусками вишневого пирога, чей ароматный запах перемешивался с книжным. Увлеченно читающий мужчина выглядел не таким, каким привыкла видеть его Селена. Сейчас он напоминал скорее озорного мальчишку, с запоем читающего о захватывающих приключениях любимых героев и поглощающего под такую историю тонну вкусняшек, чем привычного старца. Да и внешний вид наставника был непривычен. Вместо типового наряда а-ля монашеская ряса светлых тонов, Амалиэль был одет в темно-зеленые вельветовые брюки и черную водолазку, а лицо его украшали модные очки в коричневой оправе.
— А я все ждал, когда ты придёшь. — признался Амалиэль, отрываясь от чтения книги. — Присаживайся, наливай себе чайку и побеседуем. Разговор нам предстоит приватный, правильно?
— Да! — кивнула девушка, усаживаясь на противоположной стороне стола. Она с удивлением разглядывала мужчину и в итоге признала: — Вы сегодня очень необычно выглядите. Мне нравится!
— Раскрою тебе секрет… — заговорщически прошептал мужчина. — …именно так я и выгляжу под своей рясой в пол.
— А зачем тогда ее носите?
— Часть имиджа, как черные очки у Карла Лагерфельда. — подмигнул Амалиэль. — А если серьёзно, то у каждого из нас есть своя причина скрывать истинное лицо, вот и у меня она тоже есть.
— Из-за брата вашего, да? Блистает он, а вы в тени, хотя все и должно быть наоборот. — не стеснялась в суждениях Селена.
— И из-за него в том числе. Тут ты попала. Есть и другие причины, а это уже тема для отдельной беседы. Но ты же сегодня не о моих пристрастиях в одежде и причинах затворничества пришла поговорить, а о моем брате? А точнее о его ужасном плане твоего обучения, не включающем ничего полезного?
— Полезного там много, для общего развития и понимания жизни в роли кустодиама, но чего-то реально помогающего мне развивать силы стратеры вообще нет. Это как будто меня учат кататься на лыжах в пустыне. Рассказывают о том, какой холодный снег и как по нему приятно скользить, а с меня градом пот льется, потому что, сколько снег не представляй, он в пустыне не пойдет. А мне все это уже надоело! Я уже слышала, что все эти перестраховки из-за того, что две прошлые стратеры каких-то там дел наделали, а вторая вообще в Дарка влюбилась, но при чем тут я?! Нечего на меня ответственность за ошибки других перекладывать!
Выплеснувшая эмоции девушка ударила в конце своей яркой тирады по столу и выплеснула еще и чай из кружки. Амалиэль протянул ей бумажную салфетку, параллельно принимая извинения за то, что сорвалась.
— Я как никто другой понимаю твои эмоции и уверяю тебя, ты имеешь полное право и злиться, и кулаками по столу стучать, потому что тебя лишают того, что твое по праву. Если бы дело было и правда в ошибках тех девушек, я бы и сам перестраховывался и твой план обучения урезал. — устало признал Амалиэль, протирая очки. — Только дело, что тогда, что сейчас — в страхе глав кустодиамов. Ты просто не представляешь, какая мощь была в руках этих удивительных девушек. И не трудно догадаться, что в те времена мужчины не могли себе позволить, чтобы женщина была сильнее и могущественнее их. Одну признали сумасшедшей и нацепив на нее блокирующий силы амулет сослали в далекую деревеньку, где она, лишенная сил, со временем скончалась от болезни. Вторую признали отступницей якобы за отношения с Дарком, которых, ясное дело не было, а потом еще и навесили на нее клеймо убийцы, да казнили.
