— Вот, именно то, что нужно, — кивал генерал, — увечить и дух выбивать из доброго человека нет нужды, нам нужно, чтобы людишки увидели кровь на праведнике. И то зачтётся вам как дело честное, капитан, дело богоугодное, и не сомневайтесь в том. А через год-другой к отцу Доменику людишки будут со всей округи ездить и при жизни святым его величать начнут.

Кажется, Нейман поверил, он был согласен на это дело, и тогда генерал закончил:

— Сделаете — и сразу ко мне, а я уже приготовлю телегу, тряпки и одеяла, приеду и повезу его по городу, людям показывать. А пока езжайте к церкви, в которой он служит, и осмотритесь там, завтра ведь в темноте придётся работать.

Маски будут сброшены, как говорил хранитель имущества Его Высочества герцога Ребенрее. Завтра всё сделается так, что ничего вспять уже повернуть будет нельзя. Волков сел за стол один и просил принести себе солдатской, а не офицерской еды. Аппетит к генералу вернулся, теперь его не мучали размышления и сомнения — что уж тут сомневаться, денег на дело ушла целая куча, люди все наготове, осталось только… Он поднял голову, сразу нашёл глазами своего товарища и сделал ему знак: Карл, прошу вас, присоединитесь ко мне.

Брюнхвальд тут же явился и сел напротив генерала.

— Завтра всё начнётся, друг мой, — сообщил ему Волков, сам же разглядывал миску со вкусными солдатскими бобами.

— Значит, дожидаться цу Коппенхаузена мы не будем?

— Если мы кого и дождёмся, Карл, так это ван дер Пильса с пятью тысячами свирепых еретиков.

— Значит, завтра начнём дело? — ещё раз уточнил полковник.

— Боюсь, что так.

— Тогда запрещу офицерам до вашего соизволения покидать расположение, половину рот прикажу держать в доспехе и при оружии, — начал перечислять Брюнхвальд. — Обоз прикажу собрать, за ночь приготовить еду и напечь хлеба на два дня, взять воды для лошадей впрок.

— Скажите Рохе, что его разбойников это тоже касается, путь половина его людей будет готова встать даже в ночь, и чтобы запалы уже горели. И арбалетчики также, а кавалеристы пусть половину своих коней на ночь не рассёдлывают.

— Дело может начаться ночью? — спросил Брюнхвальд.

— Дело и начнётся ночью, — отвечал ему генерал, приступая к еде, — но пока будем обходиться малой силой; в ночь пойдёт майор Дорфус с двумя десятками людей и Вайзингер со своими бандитами. Надеюсь, что помощь им не понадобится, но мы должны быть настороже.

— Ясно, — понимающе кивал полковник.

— Кстати, Карл, — генерал даже отложил ложку, — майор Дорфус нарисовал неплохую карту города, пусть офицеры ознакомятся с ней. Пусть хоть названия улиц запомнят.

— Дорфус толковый человек, — согласился Брюнхвальд, — сейчас же заставлю офицеров ознакомиться с картой.

— Друг мой, а вы не видели… Тут всё время ошивался мальчишка. Мой посыльный.

— Ёган?

— Да, его зовут Ёган. Он мне нужен.

— Сегодня его не было, — уверенно отвечал полковник.

Это было странно… А вернее, неприятно. Что-то здесь было не так. Не мог жадный мальчуган отказаться от ежедневного и столь значимого для него заработка. Генерал вздохнул и продолжил ужин.

Он опять не поехал к себе, лёг спать в казармах. Лёг, где потеплее. Долго не мог уснуть, всё думал и думал о делах наступающего дня, а ещё слушал завывание ветра в печной трубе. Ветер был сильный. Народ готовился, солдаты — те, кому выпало бодрствовать, — болтали, гремели оружием в соседних помещениях. Кашевары готовили еду, пекли хлеб, выезжали из расположения в город, вычерпывали колодцы, пока горожане спят и не видят. В общем, ленивая гарнизонная жизнь типа «спи да ешь» — закончилась.

Хенрик его разбудил, и сказал, что завтрак для офицеров уже вот-вот подадут. Генерал сразу попросил себе воды для умывания, но прежде, чем оруженосец ушёл, спросил у него:

— Майор Дорфус вернулся? Капитан Нейман ушёл?

— Про капитана ничего не скажу, а майор уже с другими офицерами в дежурном помещении был.

«Майор вернулся и не разбудил меня! Значит, всё прошло хорошо?», — подумал генерал и сказал:

— Отлично, друг мой, прикажите принести воды.

Он появился в столовой, когда завтрак уже начался; все офицеры ждали своего командира, они, как и подобало, встали, когда Волков появился в столовой. Генерал поприветствовал их и сел во главу стола, как и положено начальнику. По его правую руку сидел полковник Брюнхвальд, по левую — майор Дорфус. На столе стояли сковороды с жареными яйцами и колбасами, ещё теплые хлеба, сыры, молоко, пиво. Никаких излишеств: ни мёда, ни вина. Волков оглядел всех офицеров и, не найдя среди них Неймана, спросил у полковника:

— А капитан Нейман… его, кажется, нет?

— Ушёл рано, — негромко ответил Брюнхвальд, — сказал, что по вашему делу.

Волков кинул: хорошо. И сказал, обращаясь ко всем:

— Господа, прошу вас приступать.

Офицера оживились, стали накладывать себе еду, Волков же не спешил, он обратился к Дорфусу:

— Майор.

— Да, господин генерал, — отозвался тот и перестал накладывать в свою тарелку яичницу из сковороды.

— Как прошло наше ночное приключение?

Дорфус ответил тотчас, с улыбкой и одним словом:

— Быстро.

— Вот как? — генералу понравилась улыбка офицера. Это говорило о том, что у майора всё прошло по плану. — Значит, эксцессов не было. С городской стражей всё удалось уладить?

— Эксцессы были, но до городской стражи мы никого не пропустили, правильно расставили заставы, а вот с местными пришлось немного… повозиться.

— С местными? — Волков хотел знать подробности.

— Да, когда выбивали дверь в доме Рейнхаусов, поднялся шум, соседи стали выскакивать из домов, хотели помогать своим.

— Но вы их успокоили? — догадался генерал.

— Нам и не пришлось, эти ребята Вайзингера и сами, без нас, им всё объяснили; был один горячий сосед…, — Дорфус улыбнулся, — с оружием выскочил, так ему сломали дубиной руку и проткнули ляжку ножом пару раз, его слуги и бабы с воем домой уволокли. А меч отобрали; меч, кстати, был неплох.

Генерал, полковник, который слышал весь этот разговор, и майор ели яичницу с колбасой и посмеивались; никто из офицеров никакого сострадания к горожанам не испытывал, а тем более если это еретики.

— Карл, — поняв, что у Дорфуса и Вайзингера всё вышло, продолжил генерал, — вы подготовили всё, о чем я вас просил?

Брюнхвальд кивнул и взглянул вдоль стола:

— Капитан Вилли, у вас всё готово?

Капитан мушкетёров встал и отрапортовал:

— Отряд в двадцать пехотинцев, десять мушкетов и десять арбалетчиков ждёт команды, две телеги уже запряжены.

— Две телеги? — удивился генерал. Он просил одну.

— Полковник распоряжался насчёт двух, — отвечал молодой капитан.

— Продолжайте завтрак, капитан, — махнул рукой Волов: две так две.

Он снова принялся было за свою яичницу, когда появился сержант, дежуривший на воротах, и доложил:

— Горожане пришли, вас спрашивают.

— А что за люди? — поинтересовался генерал. Это мог быть и Гонзаго. Хотя и вряд ли он мог тут появиться в ближайшее время.

— Вчерашние чиновники, — отвечал сержант, — только на сей раз их не двое, теперь они втроём припёрлись.

— Чиновники? — удивился Брюнхвальд. — Чёрт бы их драл, этих торопыг! Какие же бестактные люди эти бюргеры, ещё колокола к утренней не звали, а они уже пришли. Позавтракать не дадут, — и он говорит сержанту: — Скажи им, пусть ждут. Генерал изволит завтракать.

Это было верное решение, городские должны были ждать, пока генерал уделит им время, но теперь, когда Волков ожидал очень важных вестей от капитана Неймана, этой их невежливостью можно было и пренебречь. А ещё барон хотел знать, с чем пришли горожане, и поэтому он встал и произнёс:

— Проводи их в дежурную комнату, я приму их тотчас.

За ним сразу и Брюнхвальд скомкал салфетку, бросил её рядом с тарелкой и, хоть генерал его не приглашал с собой, тоже поднялся из-за стола; и; как по команде; стали вставать остальные офицеры, но генерал остановил их жестом: