— Бог с ним, с паролем, Карл, — произнёс генерал. — «Свобода» так «свобода», главное, что господин Кохнер, — и тут Волков положил свою руку на пухлую ладонь бывшего ротмистра — знак большого расположения, потом ещё и улыбнулся тому, — главное, что господин Кохнер так любезно сообщил нам его.

— Просто господин ротмистр совсем не глуп, — поддержал товарища Брюнхвальд, — у него хватило ума понять, какую сторону выбрать. И посему он пришёл к нам.

Вся эта ласка и простая лесть произвела на толстяка должное впечатление, он выпрямил спину и приосанился: да уж, не дурак.

И услышал от генерала то, ради чего, скорее всего, и пришёл сюда.

— И как всякий добрый человек и человек истинно верующий, человек, совершивший умный поступок, — говорит Волков, — господин Готлиб Дерик Кохнер безусловно заслужил награды.

— Вот уж было бы неплохо, — заулыбался толстяк. — Я знал, что вы оцените мои старания.

— Я всегда ценю старания честных людей, — сказал генерал и добавил проникновенно: — И главное, что их обязательно оценит Отец наш Небесный, -тут он встал и, опять похлопав Кохнера по руке, добавил: — Извините, друг мой, нам с полковником надобно поговорить.

Карл тоже встал, и они отошли в сторону; и тогда Брюнхвальд произнёс:

— Вижу, что вы уже загорелись этим делом.

— А как иначе, Карл, как иначе? Победа сама идёт к нам в руки, коли всё у нас получится, так мы два дела сразу сделаем.

— Обезглавим их. Захватим их офицеров, — догадывался поклонник. — А второе какое?

— Арсенал, Карл, арсенал! — напомнил ему Волков. — Там оружия ещё в те старые времена на тысячу человек было, — и вдруг припомнил: — И третье дело — ещё заберём у них и цитадель.

— Ещё и цитадель! — тихо восхитился Брюнхвальд. Так как он там бывал, он прекрасно знал, насколько хороша и крепка эта небольшая и закрытая почти для всех центральная часть города.

— Надобно только убедиться, что всё это дело — не хитрость горожан, — продолжал генерал чуть задумчиво.

— Хитрость? — стал недоумевать полковник. — Какая хитрость?

— Ну, Карл, — с упрёком отвечал ему Волков, — не считайте всех горожан совсем безмозглыми, ни на что негодными дураками; уже потому, как они умно готовятся к приходу ван дер Пильса, можно судить об их разумении. А уж бургомистра я точно дураком бы не назвал.

— Я не считаю их дураками, — возразил Брюнхвальд, — просто не понимаю, какую хитрость они могут затеять.

— Простую, Карл: выманить значимую часть нашего отряда в город ночью и разбить её там на узких улицах, которые они знают лучше нашего.

— Ах вот оно как?!

— А потом нагрянуть в казармы и добить оставшихся! — закончил Волков.

— И вправду, хитрость такая может иметь место, — согласился полковник. И тут же с сомнением посмотрел на Готлиба Дерика Кохнера, скучающего за столом в ожидании ужина. — Вот только не кажется мне, что бывший ротмистр способен на такие хитрые уловки.

Волков тоже взглянул на Кохнера и парировал:

— Тут вы правы, Карл, вот только он может и не знать, что тянет нас в ловушку, его могут использовать, что называется, «втёмную», а посему мы сначала проведём рекогносцировку, — генерал оборачивается и, увидав первого попавшегося на глаза офицера, а это был Лаубе, говорит:

— Капитан! Узнайте, вернулся ли в расположение майор Дорфус.

— Вернулся, — сразу ответил Лаубе, — я видел его у конюшен только что, он говорил с ротмистром Юнгером.

— Будьте добры, разыщите его, и пусть принесёт сюда свою карту, — распорядился Волков. И тут он заметил, что многие присутствующие в помещении офицеры глядят на него. И взгляды их выражают вопрос: кажется, что-то происходит? И тогда он просто сказал:

— Господа, те, кто голоден, просите у кашеваров ужин и ешьте быстро; те, кто не голоден, идите к солдатам, пусть тоже едят, а потом надевают доспех и готовятся к делу.

К делу? Офицеры переглядывались и удивлялись: какое же может быть дело, ночь на дворе скоро. Но никто не осмеливался ничего более спросить у генерала. Только полковник Рене задал вопрос:

— А каким же ротам надевать доспех, каким готовиться?

— Всем! — отвечал ему Волков, мягко улыбаясь. — Всем ротам, полковник, всем надевать доспех и всем готовиться, а кавалеристам седлать коней. Дело, сдаётся мне, господа, будет непростое.

Как и ожидал генерал, офицеры стали расходиться без ужина, сразу пошли к своим частям. Это ему нравилось: хорошо, его офицеры больше думали о деле, чем о еде.

Ну, кроме полковника Рене, тот спокойно уселся за стол и потребовал от кашеваров нести себе ужин. Он мог себе это позволить. Как ни крути, а родственник. Всё-таки муж единственной сестры.

Явился Дорфус и, разложив на столе карту, спросил у полковника Брюнхвальда негромко:

— А что происходит? В бараках суета, люди есть да спать собирались, а тут вдруг стали одеваться.

— Кажется, намечается дело, — так же негромко отвечал ему начальник штаба.

А Волков ничего не говорил, он рассматривал на карте цитадель и окружающие её улицы. И наконец спросил у Кохнера:

— Так к каким воротам цитадели надобно подойти?

— К западным, к западным, — отвечал тот, — и там, у ворот, сказать пароль, и вас впустят в цитадель.

— Угу, — кивал генерал задумчиво, — угу… Значит, к западным, — он опять глядел на карту. И, конечно, ему не очень нравилось, что он видел, ведь цитадель строили грамотные люди. И располагали они её так, что подобраться к воротам незамеченным было сложно, так как вокруг цитадели шагов на сто не было улиц и зданий. Негде было укрыть даже небольшой отряд для внезапного нападения.

Понимая это, генерал поднял от карты глаза и стал искать среди прибывавших офицеров кого-то и, найдя, позвал его к себе.

— Ротмистр Юнгер.

— Я здесь, господин генерал, — сразу отозвался тот, подходя к командиру.

— Дело будет для ваших храбрецов.

— Только скажите, что за дело, — интересовался ротмистр. — А уж мои парни не подведут.

— Я на то надеюсь, — генерал снова уставился в карту, а потом стал пальцем стучать в точку на ней. — Вот здесь вам надобно будет собрать полдюжины самых ловких и быстрых ваших людей. Да, вот здесь.

— Ну так соберём. В прочие случаи вы всегда спрашивали толковых, теперь спрашиваете самых ловких и быстрых. Уж интересно мне, к чему они вам на ночь глядя.

— Для хорошего дельца, ротмистр. Нужно будет им подойти вот сюда, но подойти туда надобно будет очень-очень тихо. Понимаете, Юнгер?

— Господин генерал, смею вам заметить, — с некоторым сомнением заявил кавалерист, — что лошади животные умные, но чрезвычайно паскудные насчёт тишины, они ничего тихо делать не умеют. Как, впрочем, и кавалеристы тоже.

— Вот потому я и говорю, что вам надобно подобрать самых ловких своих людей и подвести их сюда так, чтобы со стены их никто не услыхал.

— Вот тут спешитесь, — полковник Брюнхвальд ткнул в карту пальцем, — дальше шагом поведёте лошадей в поводу.

— Так, ну это ясно, — сказал кавалерист, заглядывая в чертежи и рисунки. А вот генерал не был уверен, что ротмистру всё в карте ясно, но тот уверенно продолжал: — Подведу я туда шестерых своих ребят, а что же им делать дальше?

— Ждать сигнала, — отвечал генерал. — А сигнал вам подаст…, — он снова осматривается и находит глазами капитана Неймана. — Вот он, наш храбрец капитан Нейман.

И Волков не ошибся в своём выборе. Даже не зная, что от него потребуется, Нейман произнёс:

— Я сделаю всё, что в моих силах, господин генерал.

— Вам, капитан, выпадет дело самое сложное из всего, что надобно сделать.

— Только скажите, что, — просто ответил храбрый офицер.

И тогда Волков, взглянув на своего товарища Брюнхвальда, с улыбкой начал:

— Именно у западных ворот цитадели мы познакомились с полковником, был он тогда грозен и неуступчив.

Карл тоже усмехнулся, вспоминая: да, было дело. А генерал продолжал: