— Черта с два они такие, — огрызается она. — Вам следует уйти, мистер Стерлинг.

— Держись подальше от этого, Кэндис, — он не обращает на нее никакого внимания, продолжая ухмыляться. — Я обещаю больше удовольствия, чем этот бессердечный идиот.

— Мистер Стерлинг, пожалуйста, слезь с моего стола, чтобы мы могли работать.

— Одну секунду, Кэндис. Разве у тебя нет больного босса, о котором нужно заботиться? — он подмигивает Кейт и Омару. — Я никогда не болею, потому что у меня крепкое телосложение. Видите эти мышцы? Я играл в футбол в старших классах школы. Футболист для вас, ребята.

Кэндис приподнимает бровь. — И Себастьян играл в футбол, настоящий футбол, как в средней школе, так и в колледже.

— Это не настоящий футбол, дорогая. У настоящего есть правильное имя. Нога и мяч. Не рука и какой-нибудь мяч, — он направляет свою улыбку на стажеров. — Поздний обед? Я более щедр, чем ваш нынешний босс.

В этот момент моя помощница маниакально постукивает ногой. — Ты собираешься уходить или мне позвонить мистеру Уиверу? Старшему мистеру Уиверу, которому принадлежит это место.

— Господи, Кэндис. Себастьян платит тебе дополнительно, чтобы ты держала оборону в его отсутствие?

— Нет, но я начну, — я захожу в офис Кэндис, и оба стажера встают в знак приветствия, все еще взволнованные заигрываниями коллеги.

Я делаю жест рукой, чтобы они снова сели.

— Разве ты не должен быть болен? — Дэниел спрыгивает со стола, не потрудившись скрыть свое недовольство.

— Он прав, — Кэндис направляет свой серьезный взгляд на меня. — Тебе следует отдохнуть.

— У меня есть важные дела, которые нужно сделать. Но сначала, Кэндис, отведи Кейт и Омара на поздний завтрак.

Моя помощница бросает на Дэниела косой взгляд, как бы говоря ему: «Видишь?»

— Эй, нечестно…

Дэниел еще не закончил фразу, когда я хватаю его за воротник куртки и тащу за собой в свой кабинет.

Когда я пинком захлопываю дверь, он отстраняется и поправляет куртку, ворча: — Я подаю на тебя в суд за нападение.

— Неужели? Физическое насилие, потому что я тащил тебя?

— Нет. Нападение на имидж. Зависть реальна, приятель.

— Так вот почему ты пытался забрать моих стажеров?

— Я возвращал то, что изначально должно было принадлежать мне. Ты их украл.

— Тогда не признавай поражение. А теперь скажи мне, как далеко ты продвинулся с информацией об Акире Мори?

Дэниел сидит на подлокотнике кресла и перебирает карандаши на моем столе. — Этот человек — чертова крепость. Там нечего брать.

— Как насчёт Нокса?

— У него тоже не так уж много денег. Просто какие-то сомнительные сделки здесь и другие там, о которых ему удалось получить информацию, только потянув за ниточки дома. Его приемный отец не любит копаться в личной жизни своих партнёров.

— Значит, он безупречен?

— Юридически? Безупречно чистый.

— Морально?

— У него сомнительные отношения с якудза, но они постоянно используют фантомные "ООО". Так что даже если есть законный способ доказать причастность, на это уйдут десятилетия — е

сли ты останешься в живых во время процесса.

Бля.

Все это время у меня была какая-то надежда, что об Акире можно позаботиться на законных основаниях.

Или, по крайней мере, он мог бы пострадать.

— В любом случае, что у тебя за дела с Акирой? — Дэниел наклоняет голову. — Все это не может быть связано с тем, что ты хочешь обезопасить клиента. Ты даже не ищешь новых людей, как мы с Ноксом, которые, кстати, всегда охотятся за свежей кровью.

Я ходил на охоту бесчисленное количество раз, но это никогда не было ради клиента.

— Это из-за его жены, не так ли? — он усмехается, хитро, что делает резкие черты его лица более резкими.

— Она не его жена, — или, по крайней мере, скоро не будет.

— Мне всегда было интересно, кто был бы в твоем вкусе. Никогда не думал, что это будет замужняя женщина.

— А какой у тебя типаж? Юбка?

— Брюнетки в юбке. Абсо-блядь-лютно.

— Блондинка разбила твое сердце?

Его губы кривятся в подобии отвращения, прежде чем он ухмыляется. — Не так сильно, как жена Акиры разбила твое.

— Прекрати называть ее так.

— Задел за живое? Это дерьмо пробудило мой интерес, и мне нужна информация изнутри. Какой из слухов правдив?

— Каких слухов?

— Они говорят, что ты разбил ей сердце в колледже, и она вышла замуж за кого-то более могущественного, чем ты, и бросила это тебе в лицо.

— Это неправда.

— Жаль. Я бы так и сделал, — его обычно радостное лицо хмурится. — Если бы кто-то предал меня, я бы позаботился о том, чтобы медленно разрушать их жизни, пока они не упадут на колени у моих ног.

— Кто-то предал тебя? Это блондинка?

— Возмооожноо, — он качает головой, словно выводя себя из транса. — Но дело не во мне. А в тебе и твоей японской принцессе. Извини, я имею в виду, принцесса Акиры Мори.

— Назови ее так еще раз, и я ударю тебя по лицу так сильно, что ни один врач не сможет собрать его обратно.

— Черт возьми, приятель. Только не лицо! Эта хрень — недвижимость.

— Тогда не заставляй меня уничтожать его.

— Я просто предупреждаю тебя, чтобы ты не навлек на себя и нас неприятности. Если ты уйдешь, у Нейта не будет его любимого принца, и у нас не будет никого, кого можно было бы бросить под автобус, когда мы облажаемся.

Я поднимаю бровь, но ничего не говорю.

— В любом случае, делай, что хочешь, но не забывай, кто такой Акира Мори. Может быть, он и новичок в Штатах, но на международном уровне он нечто совершенно иное. Семья Мори очень влиятельна внутри страны. Не только из-за их родословной, но и потому, что они имеют прямые отношения с императором Японии и другими бизнес-магнатами по всей Азии. И давай не будем забывать о его недавнем состоянии в виде черных бриллиантов, о котором я тебе рассказывал.

Мне плевать на его силу. Либо он отпустит Наоми, либо мы оба умрем, пытаясь освободить ее от него.

Дверь моего кабинета открывается, и входит мой дядя, его суровый взгляд осматривает сцену перед ним.

Дэниел ухмыляется. — Нейт! Я как раз говорил Себастьяну, что ты мой любимый босс.

— Прибереги целование задницы для Ван Дорена, Стерлинг.

— Спасибо, что вложил этот странный образ в мою голову, — Дэниел корчит рожу и указывает на меня. — Я устрою тебе лучшие похороны, когда тебя убьют, принц-Уивер. А потом я заберу твоих стажеров.

Он уходит со злобным смехом, на который я качаю головой и падаю в кресло за своим столом.

Мой дядя не садится. Вместо этого он просто кладет руку в карман, внимательно наблюдая за мной.

— В чем дело, Нейт?

— Мне сказали, что ты пришел на работу, когда все еще должен быть на больничном.

— Я в порядке.

— Сдохни где-нибудь в другом месте, а не в моей фирме, негодяй.

— Ты получишь от этого хорошую прессу.

— Нет, если причиной смерти является истощение, — он прищуривается, глядя на меня. — Что ты задумал?

— Много дел и ничего одновременно.

— Дай угадаю, это как-то связано с Наоми?

Все было связано с Наоми с того самого дня, как я согласился на это гребаное пари. Я боролся с этим на протяжении долгого времени, но это не меняет того места, которое она сейчас занимает в моей жизни.

Или что она должна была быть там семь гребаных лет назад.

Нейт воспринимает мое молчание как подтверждение и вздыхает. — Я знал, что у тебя будут неприятности из-за нее в тот день, когда ты поцеловал ее по телевизору, не заботясь о том, увидят ли тебя мистер и миссис Уивер.

Я ухмыляюсь. — Помнишь, как миссис Уивер вцепилась в свой жемчуг? Бесценно.

— Ее реакция не делает тебя менее импульсивным. Или глупым.

— Глупость — это смириться с тем, что она ушла. Кроме того, вернуть то, что изначально принадлежало мне — это не импульсивно, дядя.

— Конечно, если ты потеряешь контроль над своей головой из-за этого.

— Ты так говоришь только потому, что никогда не любил кого-то так сильно, что быть в разлуке с ней — все равно что тонуть и гореть заживо одновременно. Ты никогда не бодрствовал всю ночь, глядя на гребаное небо с крохотной надеждой, что она тоже смотрит на него из другого уголка мира. Ты никогда не любил, и точка, дядя. Тебе уже почти за сорок, а ты все еще хладнокровный холостяк, остепенения не предвидится.