Прошлая ночь была волшебной, мирной и немного болезненной. Это был первый раз, когда мы не занимались сексом, но он никогда не был так глубоко внутри меня, как тогда, когда разговаривал со мной и обнимал меня.

Он никогда не чувствовал себя так близко, как в тот момент.

Все, что произошло, может быть, и не идеально, но это было нашим, и я наслаждалась каждой секундой этого.

Но, как и у любой магии, у заклинания есть временные рамки.

Я достигла этого момента.

Когда Себастьян сказал мне не возвращаться домой, я хотела сказать "да", я хотела занять маленькое место в любом уголке его жизни и остаться там.

Но это всего лишь эмоциональная сторона моих слов. Логическая сторона, которая позволяла нам выживать все это время должна взять на себя бразды правления.

Я остаюсь в своей машине на несколько минут, как только останавливаюсь перед домом Акиры. Я поправляю макияж, пытаясь убрать отечность под глазами.

Мой чертов муж не может видеть меня в самом низу, не тогда, когда он ставит своей задачей использовать слабости каждого, чтобы унизить их.

Я думала, что могла бы быть рядом с Себастьяном, трахаться с ним, быть с ним, оставаясь замужем за кем-то другим.

Но я была неправа. Так совершенно и разрушительно.

Мне нужно как-то поменяться ролями с Акирой, чтобы он был вынужден отпустить меня.

Но это было бы так же трудно, как сломать его невозмутимый фасад. Кроме того, есть еще угроза моего отца и того, что он сделает с Мио, если я ослушаюсь его.

А еще есть Кай, но я никогда не уверена, на моей ли стороне этот хитрый змей или он просто использует меня, чтобы завоевать расположение моего отца.

У меня болит голова.

Я выхожу из машины и снимаю обувь у входа, затем надеваю тапочки. Вместо того, чтобы идти в свою комнату, я поворачиваю и направляюсь к Акире.

Это может быть из-за слез, печали или потребности в каком-либо подобии надежды. Но я должна рискнуть и поговорить с Акирой.

Удивительно, но он ничего не говорит о Себастьяне. Я ожидала, что он будет угрожать и требовать, чтобы он работал на него, но прошло уже несколько недель, а он еще не сделал предложения.

Это должно было бы сделать меня счастливой, но по какой-то причине я просто опасаюсь его следующего шага. Молчание Акиры никогда не бывает хорошим. Это значит, что он замышляет чью-то гибель и строит ад для другого человека.

Знакомый звук заставляет меня остановиться перед его спальней. Дверь приоткрыта, и именно поэтому я могу слышать, что происходит внутри.

Я осторожно открываю ее, мои пальцы вспотели. От сцены, которая разворачивается передо мной, у меня чуть не отвисает челюсть до земли.

Акира стоит посреди своей спальни, оформленной в черном стиле, прямо напротив солнечных лучей, проникающих в окно.

На нем юката, но она расстегнута, открывая его стройную мускулистую грудь и член, который он засовывает в рот человеку, которого я меньше всего ожидала увидеть.

Рен.

Охранник моего отца стоит на коленях перед моим мужем, его рубашка расстегнута, лицо раскраснелось, а запястья обмотаны толстой веревкой за спиной.

Одна рука Акиры хватает Рена за волосы, в то время как в другой зажат нож. Лезвие блестит в воздухе капельками крови, прежде чем он проводит им по шее Рена, по татуировкам на затылке, а затем обратно к точке пульса.

Звук его члена, входящего и выходящего изо рта охранника, дикий и безжалостный, как будто он выполняет задание сломать ему челюсть.

— Открой шире, — ворчит Акира, в его голосе слышна похоть, но он почему-то все еще звучит так, как будто сохраняет свое обычное спокойствие. — Сделай это хорошо.

Глаза Рена дерзкие, но его лицо красное, и он, блядь, истекает кровью из-за ножа Акиры. Красный цвет пропитывает его рубашку, кожу и даже капает на пол.

— Делай это правильно, или я использую твою задницу, Рен. Вообще-то, я все равно использую ее, но буду ли я расслабляться или порву тебя, пока ты кричишь, зависит от того, как ты мне доставишь удовольствие, — предупреждает Акира, его темп увеличивается с каждой секундой.

Эта сцена похожа на самый странный кошмар. Мой муж Акира, проклятый лжец, и мой заклятый враг Рен, которого я метафорически пырнула ножом в своем мозгу.

Как? Когда?

Хотя я должна была заподозрить, что что-то происходит, когда Акира настоял на том, чтобы работать с ним вместо Кая, и реакция Рена на это.

Или бесконечные часы, которые они проводят вместе.

Или все, что между ними, на самом деле.

Моя рука дрожит, когда я достаю свой телефон и делаю снимок того, что происходит передо мной. Вспышка гаснет.

Дерьмо.

Внимание и Акиры, и Рена направлено на меня. Акире скучно и он немного раздражен. Рен широко раскрыт и неистовствует, как будто его поймали за мастурбацией на публике.

Я притворяюсь спокойной, кладу телефон обратно в сумку и прислоняюсь к дверному косяку, изображая хладнокровие. — Не позволяй мне останавливать тебя.

Рен дергается назад, выпуская очень большой и очень неудовлетворенный член Акиры. Слюна, предэякулят и кровь стекают по его подбородку, когда он ползет по полу, затем встает.

Несколько порезов покрывают его грудь, живот и шею и пропитывают воротник белой рубашки.

Ой. Это выглядит болезненно.

— Развяжи меня, — шипит он Акире.

Мой муж, который наблюдал за его неистовыми движениями, играя с ножом, испускает вздох. — Знай свое гребаное место. Я тот, кто отдает приказы, а не наоборот.

— Акира, — бормочет он.

— Скажи это правильно.

— Онэгай… — Рен умоляет себя вполголоса, а затем произносит почетное обращение: — Дэсу.

— Хорошо. А теперь скажи это еще раз и серьезно.

Темные глаза Рена встречаются с моими, прежде чем он склоняет голову и шепчет: — Твоя жена здесь.

— Не обращайте на меня внимания. Потратьте на это столько времени, сколько вам нужно, — я делаю вид, что изучаю свои черные ногти.

Рен хмурится, затем высоко поднимает голову, даже умоляет Акиру отпустить его. Темный блеск освещает черты моего мужа, когда он наклоняет голову набок и внимательно наблюдает за тем, как Рен пытается подобрать слова.

Я удивлена. Акире на самом деле весело.

Он также, кажется, подстрекает Рена просто для того, чтобы услышать, как он справляется с тем, что находится не в своей тарелке.

И вечно собранный Рен играет ему на руку, как марионетка.

Я никогда не думала, что мне нужна эта сцена, пока не стала ее свидетелем.

Акира наконец перерезает веревки Рена, и молодой человек застегивает рубашку рукой, устремляясь к двери.

Он останавливается передо мной, его грудь вздымается, а лицо все еще покрыто кровью, слюной и каплями спермы.

Там есть стыд, смущение, и я наслаждаюсь каждой негативной эмоцией, которую он испытывает, потому что какими бы темными они ни были, они не могут быть такими болезненными, как то, что я почувствовала, когда он подстрелил Себастьяна семь лет назад.

Или когда он продолжал угрожать моей жизни по приказу своего босса.

— Я… — он сглатывает. — Я…

— Оставь это, — я расправляю плечи. — У меня есть доказательства твоих предпочтений, Рен. Что-то, из-за чего тебя вышвырнут из якудзы и убьют мечом Кая.

— Нет! Он заставил меня! — он указывает пальцем на Акиру, который просто наблюдает за нами, склонив голову набок.

— Он лжет, — говорит Акира, слегка пожимая плечами. — Его рот хотел моего члена так же сильно, как его тело умоляло о моем ноже.

Красный цвет ползет вверх по шее Рена. — Если ты предъявишь Боссу доказательства, Акира тоже будет замешан.

— Нет, если я просто вырежу его лицо с фотографии.

Рен переводит взгляд со спокойного выражения лица Акиры на мое насмешливое. — Вы оба в этом замешаны? Ты заставила его сделать это со мной только для того, чтобы заманить меня в ловушку?

— Ты загнал себя в ловушку в тот день, когда подстрелил Себастьяна и чуть не убил его, — я указываю пальцем на его плечо. — Свяжись с ним или со мной еще раз, даже по приказу моего отца, и ты можешь поцеловать свою гребаную карьеру и жизнь на прощание. Я слышала, Кай любит сначала пытать, прежде чем резать людей на куски.