Даже из тени.

Но я только обманывала себя.

В каком мире будет достаточно увидеть его в последний раз? Прошло всего два дня с тех пор, как я снова столкнулась с ним, и я была в постоянном состоянии гиперсознания, которое не могу объяснить.

Я провожу ночи, ворочаясь и трогая себя больше, чем я привыкла, и все еще не получаю удовлетворения.

Это чувство копилось так долго, и теперь оно взрывается у меня в глазах.

— Что… — я замолкаю при звуке своего хриплого голоса и прочищаю горло. — Что ты делаешь?

— Я дал тебе выбор, и ты не ушла, — он говорит очень близко. Так близко, что его горячее дыхание, смешанное с кофе и

мятой, ласкает мою кожу. Его близость морочит мне голову больше, чем я когда-либо могла себе представить.

— Отпусти меня, Себастьян.

— Я говорил тебе, что будут последствия, и ты не сдвинулась с места, чтобы уйти.

— Я сделала это.

— Недостаточно быстро, — его свободная рука обхватывает мое горло.

Шокирующая волна ощущений пронзает меня, и мое сердце почти перестает биться.

Святой Иисус.

Все мое тело обмякает, когда его большой палец касается точки пульса, а затем нажимает на нее достаточно сильно, чтобы я полностью осознала его присутствие.

Прошло так много времени с тех пор, как кто-то прикасался ко мне с непримиримым контролем. И хотя я не хочу, чтобы на меня это влияло, я не могу справиться с приступом мурашек, покрывающих мою кожу.

— Тогда говори. Ты говорила что-то о том, что мне следует держаться подальше от твоего мужа, — шепчет он тоном, который проникает сквозь границы моих ушей и течет у меня в крови.

— Ты должен, — мой тон такой низкий, что я едва узнаю в нем свой собственный.

— Почему?

— Я же сказала тебе. Потому что он опасен.

— Что, если я тоже опасен, но совершенно по-другому? Что, если я захочу посмотреть, кто из нас более аморален?

— Не надо…

Он просовывает свое колено между моих ног, и я ахаю, когда его бедро касается моей сердцевины. Наша одежда разделяет нас, но мы как будто плоть к плоти.

Пульс к пульсу.

Тело к телу.

— Себастьян… остановись…

— Ты же знаешь, что это слово меня не останавливает.

— Мы больше не дети. Это не игра.

— Может быть, так оно и есть. Может быть, нам стоит продолжить с того места, на котором мы остановились.

Его губы касаются раковины моего уха, и я вздрагиваю как от их тепла, так и от того, как он трется бедром о мою киску.

«Стоп» вертится у меня на кончике языка, но не выходит.

И, зная Себастьяна, это, вероятно, не сработает, как он и сказал. И неважно, что у меня на пальце кольцо другого мужчины или что он не так давно видел меня с этим мужчиной. Он увидит все, что захочет увидеть, и проигнорирует остальное.

Эта часть в нем никогда не менялась.

Он проводит кончиком языка от моего уха к щеке. Я вздрагиваю, моя рука тянется к нему, чтобы остановить его, оттолкнуть, но я этого не делаю.

Мои пальцы остаются там, застывшие, неспособные пошевелиться, пока его горячий влажный рот прокладывает дорожку к тому месту, где его рука хватает меня за горло.

— Черт. У тебя все тот же вкус.

И ты все еще чувствуешь то же самое.

Но я не говорю этого вслух, потому что позволяю себе утонуть в этом моменте. Я была настороже так много лет, что забыла, что значит отпустить.

Чувствовать.

Просто быть живой.

И прямо сейчас это я и даже больше. Я киплю жизнью и чувствую, как она вливается и выходит из меня.

— Это неправильно, — бормочу я.

— И что? — он говорит мне в подбородок, его кожа обжигает мою.

— Мы не должны этого делать…

— И все же мы это делаем.

— Я… я замужем.

— Для меня это означает «к черту все».

— Между нами все кончено.

— Я никогда не соглашался на это.

Я кладу обе ладони ему на грудь и отталкиваюсь так сильно, как только могу, тяжело дыша. Его губы покидают мое лицо, но его стальная хватка остается на моей шее.

— Мы расстались семь лет назад, Себастьян.

— Для тебя, очевидно, с тех пор, как ты вышла замуж.

— Ты сам это сказал. Замуж. Ты не имеешь права так прикасаться к замужней женщине.

— Кто сказал?

— Обычная порядочность.

— У меня этого нет.

Тогда я вижу это. Апатия в его завораживающих глазах. Сначала я подумала, что это его способ выразить холодность, которую он испытывал ко мне, но, возможно, именно таким он стал сейчас.

Апатичный человек, в котором нет ни капли тепла.

Может быть, обычная порядочность — не единственное, чего у него больше нет. Может быть, он потерял и другие свои части тоже.

Может быть, он безнадежно испорчен.

Что с тобой случилось? Я хочу спросить, но я слишком боюсь ответа.

— Тогда у тебя должно быть хотя бы чувство самосохранения и делай, как я говорю.

— Ты имеешь в виду, держаться подальше от своего мужа?

— Да.

— Что я получу взамен?

— Свою безопасность!

— Пас.

— Что ты подразумеваешь под этим?

— Ты должна дать мне что-нибудь взамен.

— Что-то вроде… чего? — мой голос звучит испуганно даже для моих собственных ушей.

— Сначала согласись.

— Нет, пока я не узнаю подвох.

— Твоя потеря, — он отпускает меня и отступает назад.

Порыв холодного воздуха касается моей кожи, и мне требуется вся моя воля, чтобы оставаться на месте и не искать какого-то трения.

— Дверь прямо за вами, миссис Мори.

Я хочу вернуться на несколько секунд назад и запихнуть это имя обратно ему в глотку, чтобы он не смог произнести его снова.

Или, может быть, я могла бы вернуться на семь лет назад и предотвратить весь разразившийся ад.

Или, может быть, если бы я не родилась дочерью Абэ Хитори, я бы вообще не стояла здесь.

Но все эти варианты невозможны, поэтому все, что я могу сделать, это сосредоточиться на настоящем моменте.

Мои плечи расправляются. — Чего ты хочешь?

— Ты не готова к тому, чего я хочу.

— Скажи мне, и я приму решение.

— Дай мне свой новый номер телефона.

— Зачем?

— Я пришлю тебе сообщение о местоположении. Если ты готова узнать, чего я действительно хочу, будь там. Если это не так, я пойду дальше.

* * *

Я все еще дрожу после встречи с Себастьяном.

Стало так плохо, что мне пришлось провести несколько минут в ванной, чтобы протрезветь и взять себя в руки.

Затем я поехала в дом моего отца, который расположен в хорошо охраняемом районе Бруклина. К счастью, это достаточно далеко от нашего дома, и я не чувствую, что Акира дышит мне в затылок.

Я ясно дала понять Акире, что не буду передвигаться, когда его люди следуют за мной, и он, к моему удивлению, подчинился. Я думала, мне придется сражаться насмерть, чтобы он убрал телохранителей.

Но опять же, он практичный человек и не прочь проиграть одну или две битвы, чтобы выиграть войну.

Однако безопасность в доме моего отца находится на другом уровне. Его охрана тщательно обыскивает мою машину, прежде чем меня пропускают через ворота.

Но мне не нужно подъезжать к дому. Единственный человек, ради которого я здесь, не проводит много времени в помещении.

Припарковав машину возле сада на заднем дворе, я снимаю каблуки и оставляю их рядом с машиной, затем босиком выхожу на траву.

Ощущение холода успокаивает мою горячую, ноющую кожу. Так было с тех пор, как Себастьян прикоснулся ко мне и заговорил у моего уха, пробуждая воспоминания, которые он, черт возьми, не должен был пробуждать.

И что это за, будь рядом, если хочешь узнать, чего я хочу?

Неужели он действительно думает, что я заведу роман или что-то в этом роде?

Хотя я уже собиралась это сделать, когда он прижал меня за горло к двери.

Мои мысли разбегаются, когда шорох движения привлекает мое внимание.

Миниатюрная девушка, одетая в снаряжение для кендо, держит в руках бамбуковый меч и тренируется, ударяя по дереву.

Ее резкие, точные движения и прямая осанка являются частью дисциплины, которую она поддерживает уже более десяти лет.