— Ага, — прошептал Бен в ответ.

— Следующая моя очередь, — напомнила я ему.

— Да, — согласился Бен.

— Я займусь этим немедленно.

— Хорошо, детка, — ответил Бен. — Теперь поцелуй меня.

Я посмотрела ему в глаза, прежде чем приподняться на цыпочки и поцеловать его.

Бен поцеловал меня в ответ.

Потом мне пришлось отпустить его, чтобы он мог сесть в свой внедорожник. Пока он усаживался, заводил мотор и выезжал с дорожки, я вернулась на тротуар перед своей квартирой.

Я стояла и махала, когда он отъезжал.

И продолжала стоять там же, хотя уже не махала, когда его машина скрылась из виду.

Только тогда я повторила шепотом:

— Отстой, — и вошла в свою пустую квартиру.

* * *

На следующий день я быстро направилась в свой офис, вошла и закрыла за собой дверь, села за стол и схватила мобильный.

Я легко нашла его телефон. Поскольку его номер мелькал постоянно в моих последних сообщениях.

Нажала «Вызвать» и поднесла телефон к уху.

— Cara, — ответил Бен.

— Знаешь что? — Воскликнула я.

— Говори, — приказал он.

— Ну, в ближайшие три недели у меня намечается куча поездок. Но после, я только что поговорила со своим боссом, он сказал, что не понимает, почему я могу иногда работать из своего дома в Браунсбурге, но не могу с таким же успехом работать из твоего дома в Чикаго.

— Без дураков? — спросил Бен.

— Честно, — ответила я.

— Отлично, детка, — сказал он глубоким, легким и счастливым голосом.

Я щелкнула на своем компьютере, открыв расписание, говоря при этом в телефон:

— Похоже… — Я сделала паузу, изучая расписание. — Я мог бы приехать к тебе в пятницу вечером, как прилечу из Атланты, чуть меньше чем через три недели с сегодняшнего дня. И я могу остаться… — Я щелкнула, дальше изучая свое расписание. — По крайней мере, до следующего четверга. В пятницу у меня назначена встреча в офисе, я спрошу, может смогу провести ее по видео-конференции. Это даст нам целую неделю. — Когда я закончила, мой голос от волнения стал выше.

— Когда ты возвращаешься из Атланты? — спросил Бен.

— Рейс приземляется в 7:45.

— Вечера?

— Ага.

— Приезжай в субботу, — скомандовал Бен.

Я откинулась на спинку стула и моргнула.

— Почему?

— Ты приземлишься в 7:45, по крайней мере, до начала девятого вечера ты не сможешь сесть за руль, пока пройдешь таможню, то да сё, ты — одинокая женщина поздним вечером на дороге.

— Я смогу приехать, ну и что!

— Держу пари, что сможешь, но не будешь.

— Бенни.

— Фрэнки, — сказал он тихо таким тоном, которого я никогда не слышала.

Услышав его тон, я невидящим взглядом уставилась в окно, занимающего всю стену в моем кабинете, внимательно слушая то, что говорил Бени.

— То, что ты хочешь побыстрее приехать, я рад, но сейчас я думаю о другом. И меня это нервирует. Потому что, честно говоря, для меня это важно. Я знаю, что ты можешь позаботиться о себе, но есть придурки, которые, несмотря на то, что ты можешь позаботиться о себе, лучше позаботятся о чем-то другом, о том дерьме, которое они устраивают. Ты вынуждена будешь делать остановку, чтобы сходить в туалет, у тебя может спустить колесо. Господи, да что угодно. Ночью на дороге ты будешь слишком уязвима, хотя ты и думаешь, что будет все в порядке. Уроды выходят по ночам, Фрэнки, и ни один из этих гребанных уродов не доберется до моей малышки. Я хочу увидеть тебя, как можно скорее, но предпочел бы, чтобы наша встреча произошла не после того, как я несколько часов буду сходить с ума доберешься ли ты до меня целой и невредимой. Так что приезжай утром, ладно?

После того как он замолчал, я застыла на своем месте.

Ночь за ночью, черт возьми, день за днем, повзрослев в двенадцать лет и до того момента, как я свалила к чертовой матери, я могла находиться где угодно, с кем угодно, делать что угодно, и ни один из моих родителей не заботился об этом. Моим сестрам было наплевать так же, как и моему брату.

Что касается меня, я была старшей сестрой, смотрела в лицо своим братьям и сестрам и пыталась контролировать их. Я была в курсе, куда они ходили, иногда даже следила за ними, проверяя, не лгут ли они мне (они часто мне врали, поэтому, когда я их находила, то выпускала все свое дерьмо на них и их друзей, чтобы они перестали мне врать).

Но никто никогда не беспокоился, где была я. Никто не беспокоился, как я должна туда добраться. Никто никогда не беспокоился, доберусь ли я туда целой и невредимой.

Я любила Бенни за его заботу, но Винни знал, что я могу постоять за себя. Он знал, какой женщиной я была и кем стремилась стать. Он мог быть мачо и защищать, но в основном позволял мне быть собой. Он даже не пытался меня как-то ограничивать потому, что не хотел, чтобы я слетала с катушек.

Бенни было наплевать слечу ли я с катушек.

Бенни хотел, чтобы мне ничего не угрожало, и я добралась до него целой и невредимой. Бенни было небезразлично, где я находилась, куда направлялась и как я туда доберусь.

Именно в эту минуту, испытав впервые это чувство за свои тридцать четыре года, у меня запершило в горле и защипало в глазах, мне пришлось приложить усилия, чтобы сдержаться, не расплакаться на работе.

— Фрэнки, — мягко позвал Бен, потому что я молчала. — Не злись, детка.

— Тише, Бенни, — прошептала я хриплым голосом. — Я выясняю одно из своих «не знаю».

Он замолчал.

Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох.

Дав мне время, Бен подсказал:

— Ты поделишься со мной своим «не знаю», что выяснила?

Я открыла глаза.

— Да, милый, но сейчас я на работе, и все немного безумно. Огромный график, и следующие три недели я буду везде. Это одна из тех вещей, которыми я хочу поделиться с тобой, когда приеду. Но скажу, что это хорошая вещь, ты первый человек в моей жизни, которому не наплевать, как я доберусь в то место, куда хочу, не будет ли мне что-то угрожать по дороге.

Он снова замолчал, но на этот раз тишина была напряженной. Наполненная теплом. Наполненная добром. Все эти чувства обрушились на меня после того, как я отключилась от вышек сотовой связи за сотни миль.

Когда его молчание затянулось, я позвала:

— Бенни?

— Тише, детка, я пытаюсь понять, радуюсь ли я тому, что позаботился о тебе, или больше злюсь, что о тебе никогда никто не заботился.

— Ну, я счастлива, — ответила я ему.

— Хорошо, — тихо ответил он.

Я сделала глубокий вдох, чтобы держать свои эмоции под контролем, пока Бен продолжал говорить.

— Сейчас один из тех моментов, когда день вдали от тебя кажется чертовски долгим, а до этого вчерашний день вдали от тебя был чертовски долгим. Три недели просто убивают, — заявил он мне.

— Я на расстоянии телефонного звонка, милый.

— Да, и это отстой, потому что этот телефонный звонок не заставит тебя помчаться в магазин и не закончится тем, что ты спросишь меня, что я хочу на ужин.

— Ты работаешь во время ужина, — отметила я.

В его голосе послышалась улыбка, когда он ответил:

— Заткнись, Фрэнки.

На моем лице была улыбка, когда я сказал:

— Мне пора возвращаться к работе, милый.

— Верно. Поговорим позже.

— Точно. Пока, Бен.

— Пока, детка.

Мы разъединились, и я доставила себе удовольствие ощутить благость этого телефонного разговора, включая мое прозрение. Самое замечательное было не то, что я вдруг осознала, что у меня никогда не было никого, кто бы так обо мне заботился. А самое замечательное было в том, что у меня появился мужчина, который так заботился обо мне.

Мое умиротворенное состояние закончилось, когда мое внимание привлек Трэвис Бергер, вошедший в кабинет директора по исследованиям и разработкам.

Трэвис был исполнительным вице-президентом по операциям. Он мне нравился. Он был целеустремленным, агрессивным, сложен как питбуль. Он также пригласил меня на ланч в мой первый рабочий день, провел время, узнавая меня получше, искренне сказал мне, что они рады видеть меня в своей команде, сказал как храбро, по его мнению, я себя вела во всей этой истории с похищением и пулей. Другими словами, ввел меня в объятия «Уайлер Фармасьютикалз».