Я уставилась на него, потом перевела взгляд на его руку и увидела обручальное кольцо. Оно было не широким, не пафосным.

Увидев его обручальное кольцо, я задалась вопросом, вспоминая, когда я приходила до восьми утра, а он уже сидел у себя в кабинете, словно пробыл там не несколько минут, и другие случаи, когда я уходила после шести, а он все еще сидел в своем кабинете, выглядя так, словно даже не собирался домой, что его жена думала о том, что он расставлял приоритеты своей карьеры, а не своей «второй половинке».

С другой стороны, без сомнения, он зарабатывал шестизначную сумму, возможно, она чувствовала себя лучше в связи с отсутствием мужа, выходя из магазина с очередной парой туфель.

— Я намерена провести с ним остаток своей жизни, — ответила я, хотя это было не его дело. И добавила для пущей убедительности:

— И я только что получила новость, что у моей сестры будет ребенок. Она живет в Чикаго. Моя семья разрастается, и я планирую построить свою собственную семью с Бенни. Я не могу быть рядом со своей сестрой или создать семью с Бенни, находясь в Инди. По крайней мере, это нелегко.

На мгновение мне показалось, что я увидела его смущение, будто находиться мне с моей сестрой или со своей «второй половинкой», строя совместную жизнь, было для него чуждым понятием, и мне внезапно стало жаль его жену.

Затем он заявил:

— Жизнь трудная штука, Фрэнки.

— При всем уважении, Трэвис, я пришла в себя после огнестрельного ранения. Я знаю об этом. Жизнь трудная штука и знаю, что важно в этой жизни.

Он изучал меня некоторое время.

Затем посмотрел на Ллойда и спросил:

— Ллойд, ты не мог бы дать нам минутку?

Я посмотрела на Ллойда и увидела, что он не хочет давать нам ни минуты. Он заботился о своих сотрудниках. Но это был исполнительный вице-президент. У него не было выбора.

Он кивнул и сказал:

— Конечно.

Он встал со стула, затем бросил на меня понимающий взгляд и слегка улыбнулся, прежде чем уйти, закрыв за собой дверь.

Я снова посмотрела на Бергера, он немедленно заговорил:

— Я уважаю твое решение, Фрэнки. — Но сказал он это так, словно совсем не уважал мое решение, вернее ему было наплевать, и мне вдруг стало интересно, уважаю ли я этого человека. Конечно, он был великолепен на работе, но жизнь — это не только работа. Даже близко нет. — Если мы не сможем позволить тебе работать из Чикаго, и тебе придется покинуть нас, конечно, это будет ударом, но женщина должна делать то, что должна делать женщина.

Мне не очень понравилось его высказывание «женщина должна делать то, что должна делать женщина», как будто только женщины принимали подобные решения, но я пропустила это мимо ушей, не сводя с него глаз.

Внезапно его поведение изменилось, и мне не понравилось, потому что я не могла понять причины. Обычно он был не очень читабельным парнем. Но сейчас он казался полностью непроницаемым.

— Теперь, разговор окончен, и мы здесь одни, ты не хочешь мне кое-что сказать?

Я моргнула, не понимая, что он хочет от меня услышать. Я многое могла бы ему рассказать: Хита шантажировали; генеральный директор и директор по исследованиям и разработкам нанимали киллеров и устраивали несчастные случаи, трагически меняя жизни других людей. Но я не собиралась ничего из этого ему рассказывать.

— Э-э… — начала я.

Он наклонился ко мне, расплел пальцы и положил одну руку на стол, не сводя с меня глаз.

— Есть что-то важное, что мне нужно знать, очевидно, Фрэнки, поскольку это важное, я должен это знать.

Я почувствовала, как мое сердце начало сильно биться, и это было странное ощущение, потому что я почувствовала его у себя в горле.

Такое уже случалось со мной однажды.

Когда Дэниел Харт наставил на меня пистолет.

Телефон в моей руке зазвонил, и я подпрыгнула, когда это произошло.

С благодарностью, чтобы отвлечься от пристального взгляда Бергера, я посмотрела на экран и увидела код города три-ноль-три.

Это подсказало мне, что у Старка были не только камеры, но и микрофоны.

Да, эти ребята были определенно хороши в своей работе.

— Фрэнки, — позвал Трэвис, и я посмотрела на него. — Ты можешь потом перезвонить.

Мне стало интересно, что бы посоветовал Старк, но мне нужна была моя работа, пока я не найду другую (до октября хотя бы, когда закончится срок аренды и я уволюсь), поэтому я не ответила на звонок.

А должна была это сделать.

— Помимо того факта, что мне, как деловой женщине с возможностями карьерного роста, придется долго и упорно думать о том, каким будет мое будущее с «Уайлер», у меня нет ничего, что вам бы следовало знать, Трэвис.

Мой телефон перестал звонить.

Он снова изучал меня. На этот раз его изучение продолжалось дольше, как будто он давал мне возможность сделать другой выбор.

Но я молчала, поэтому он кивнул.

— Ладно, Фрэнки. Спасибо, что уделила мне время.

— Спасибо вам, Трэвис, что уделили мне время, — ответила я, вставая.

Он проследил за мной взглядом.

— Надеюсь, что ты примешь правильное решение.

Я знала, каким, по его мнению, должно быть мое правильное решение.

Проблема была в том, что мое решение было совсем другим.

Но я надеялась, что его жене действительно нравились туфли, которые она могла себе купить.

Я улыбнулась ему и убралась из его кабинета к чертовой матери.

Возвращаясь к себе, увидела Хита в кабинете Ллойда. После того как я увидела его, я заметила, что Тэнди не сводит с меня глаз.

Она не стала дожидаться своего обычного разумного количества времени. А вошла прямо за мной и закрыла дверь.

— Что все это значит? — спросила она.

Я посмотрела на нее, садясь за свой стол.

— Я запросила удаленный офис из Чикаго, чтобы переехать к Бенни. Трэвис отклонил мою просьбу.

Ее глаза расширились, затем лицо осунулось.

— Ты уходишь?

Я понизила голос, когда сказала:

— Возможно.

Вот тогда-то ее лицо и вытянулось.

— О, Фрэнки.

Мне так сильно нравилась Тэнди.

— Мне жаль, милая. Но я влюблена. У меня щенок. Мне нужно заняться столовой у него в доме, купить плитку для кухни и начать новую жизнь.

— Я понимаю, — тихо произнесла она. — Но я буду скучать по тебе.

Я ухмыльнулась ей и ответила:

— Ну, когда я устроюсь на новую работу, моей ассистентке придется усиленно попотеть, иначе придется искать новую.

Ее губы задрожали, но они сделали это прежде, чем улыбнуться.

— Мне хреново, потому что до тебя мне нравился мой босс, но он никогда не покупал мне латте. Даже в мыслях у него такого не было, — сказала она мне.

— Я обязательно куплю тебе еще, чтобы ты могла пополнить счет.

Ее улыбка осталась на месте, затем она посмотрела в стеклянную стену и снова на меня.

— Ты думаешь, Хит уйдет в отставку?

Мои брови поползли вверх.

— Ты знаешь об этом?

— Вчера вечером Найтингейл или кто-то из его команды позвонил всем нам. Проинформировал обо всем. Рассказал, как все будет происходить. Получил наши показания. Это было круто. Было приятно осознавать, что все скоро закончится.

— Согласна с тобой, — согласилась я.

— Просто отстой. Все закончится, Бирман перестанет широко распускать своего мудака, так что все снова будет хорошо, но ты уйдешь.

Да. Я буду скучать по Тэнди.

— Ты чертова бомба, Тэнди, — прошептала я.

— Ты тоже, Фрэнки, — прошептала она в ответ.

Мы смотрели друг на друга, борясь с эмоциями, которые могли проявиться самыми разными способами. Эмоции, связанные с переменами, потерей и облегчением.

Потом мы обе взяли себя в руки, и она вернулась к своему столу.

В ту минуту, когда ее задница оказалась на стуле, зазвонил мой телефон.

Три-ноль-три.

Я ответила:

— Сегодня два звонка от коммандос. Это рекорд.

В глубоком, грубом голосе Люка Старка слышался смех, когда он ответил:

— Ты молодец, детка.

— Одобрение принято к сведению, — ответила я.