— Это уляжется не быстро, и ты не сможешь исправить, отступишь. Если ты согласна на это, — сказала я ей, — тогда у нас есть план.

Она колебалась всего секунду, прежде чем сказать:

— Значит таков план.

— Хорошо, — ответила я деловым тоном. — А теперь позвони мне позже и сообщи хорошие новости.

— Надеюсь, что смогу, Фрэнки.

— Я тоже на это надеюсь, милая.

— Не позволяй им заставлять тебя разгребать их дерьмо, ты и так достаточно его разгребла, — приказала она.

— Наверное, так и сделаю, — ответила я, все еще глядя Бенни в глаза. — И Бен мне не позволит.

— Ну, наконец-то, черт возьми, — пробормотала она, и это заставило меня ухмыльнуться. — Пока, Фрэнки.

— Пока, Кэт.

Мы разъединились, и едва я нажала кнопку на своем телефоне, как Бен практически рявкнул:

— Что?

Я потянулась к ночной рубашке, наполовину свисавшей с кровати, сказав:

— Очередная драма семьи Кончетти.

— Тебе сейчас мало драм? — спросил он, прекрасно подметив.

Он отпустил меня, чтобы я могла натянуть ночнушку, и я снова посмотрела на него.

— Бенни…

Он покачал головой.

— Вылезай из постели. Иди в ванную. Одевайся. Введи меня в курс дела, пока мы будем гулять с Гасом. Тогда твоя задница окажется в моем внедорожнике, и мы сможем купить пончиков. Мы сделаем то, что хотим сделать в наше субботнее утро. После того, как я доставлю пончики своей детке, эти придурки, которых ты называешь семьей, пусть попробуют отнять у тебя хоть кусочек.

— Но, Бен…

— Пусть попробуют, — оборвал он меня, сказав с ударением. — Я рядом, пока ты будешь беседовать с их задницами, если я хоть услышу гребаный намек на то, что они вонзают в тебя свои когти, я вступлю в игру.

Я уставилась на него.

Наконец-то, черт возьми.

Кэт была права.

Она была так права.

Вот почему я сдалась, сказав:

— Хорошо, малыш. Давай сначала позаботимся о Гасе.

Я увидела, как на лице Бенни появилось удивление, но я не стала останавливаться, чтобы увидеть, чем закончиться его удивление. Гасу нужно было выбраться из конуры. Мне нужно было его обнять. Еще мне нужны были пончики. Кроме того, мне нужно было, чтобы у моего мужчины были пончики.

Только тогда я смогла бы разобраться со своей семьей, пока у меня был кто-то за спиной.

Наконец-то, черт возьми.

* * *

У меня в животе отлично устроились три пончика, только два из них были посыпаны сахарной пудрой и начинены шоколадным кремом.

Бен оказался прав. С шоколадным кремом быстро закончились, мы забрали последние три. Я любила своего мужчину, поэтому пожертвовала один ему. Третьим пончиком, оказавшимся у меня в желудке, был пончик с корицей и съела его я первым.

Я уставилась на свой телефон в руке, лежащей на прилавке. И пялилась на него, пока не увидела, как Бенни поставил чашку со свежим кофе на стойку рядом с моей рукой. Это означало, что я пялилась все то время, пока он варил кофе.

Я повернула голову и посмотрела ему в глаза.

— Я понятия не имею, что делать, — заявила я ему.

Он допил кофе и ответил:

— Не удивлен.

— Не удивлен?!

— Нет.

Я предполагала, что он не будет удивлен. Услышанные новости вмещали много всего, чтобы разрулить эту ситуацию нужно было как бы влезть на гору, причем взобраться без веревки и этих колючих штуковин на ботинках.

— Я не только понятия не имею, что делать, я даже не знаю, с чего начать, — поделилась я.

Бен прислонился бедром к стойке.

— Это тоже меня не удивляет.

— Что сделал бы ты? — Спросила я.

— Вот почему я не удивлен, — ответил он. — Чтобы бы я сделал? Позволил им самим разбираться со своим дерьмом. Что посеешь, то и пожнешь.

Я покачала головой и запротестовала:

— Но Дэйви очередной раз простил мою сестру, потому что, наверное, ее любит, а в итоге получил в ответ кучу проблем.

— Разве он не пожинает то, что посеял?

Я моргнула.

Бенни продолжил:

— Если бы она ударила его, когда они только сошлись, я мог бы это понять. Но он неоднократно принимал назад ее задницу после того, как она позволяла другим парням заниматься с ней разными делами. Это его решение. Ему нужно было набраться мужества пять лет назад. Он этого не сделал. Теперь он в тюрьме, потому что у него нет яиц. Это его проблема. Чего я не понимаю, так почему ты или Кэт делаете их проблемы своими.

— Он член семьи, и он хороший парень, — объяснила я.

— Да, он хороший парень, но он слабак, — ответил Бен. — И то, что он слабак, вовремя не смог расставить в отношениях все по своим местам — не на твоей совести. На его совести. Их отношения в той или иной форме уверенно двигались к катастрофе с тех пор, как они сошлись. Честно говоря, я испытываю облегчение, что наконец-то он взорвался.

— Но его арестовали! — огрызнулась я.

Бен наклонился ко мне.

— Не. Твоя. Проблема.

— Ты думаешь, все так просто? — Спросила я.

— Абсолютно, — ответил он.

— Тогда что насчет Крисси и Домино? — Не унималась я.

Он выпрямился.

— Детка, она подцепила свою звезду — мужчину, который по возрасту годится ей в отцы.

— Это субъективно, — резко сообщила я ему, и его брови сошлись на переносице.

— Что именно?

— Ты не можешь контролировать, когда влюбляешься.

— Согласен, — заявил он. — Любовь может быть слепой, но не глупой, это совсем другое. У него был всего один брак много десятилетий назад, потом шла череда женщин, с которыми он так и не дошел до брака, дети, которых он почти не видел, а когда видел, он ругался с ними, как подростки, и надирал им задницы. Если она не видела всего этого, написанного большими буквами на его стене, то это не твоя проблема.

— Но у нее появился от отца ребенок, Бен, — напомнила я ему.

— Ага. И она позволила мужчине в возрасте с таким прошлым обрюхатить себя. Опять же, это не твоя проблема.

Я кладу телефон на стойку и упираю руки в бедра.

— Ее дочка — моя сестра.

Он мгновение смотрел мне в глаза, прежде чем пробормотать:

— Это может стать нашей проблемой.

— Верно, — прошипела я.

— Хотя, — продолжил он, — я пропустил момент, когда ты показывала мне фотографии, присланные тебе в смс, твоей новорожденной сестры, и не слышал, чтобы ты говорила обо всех приглашениях познакомиться с ней, которые не могла принять, потому что живешь слишком далеко.

— У меня такое чувство, что Крисси, возможно, было не до этого, поскольку она стала мамой, — саркастически ответила я.

— Полагаю, что твои чувства верны. Все еще. Это не отменяет того, что я сказал, — парировал он.

— Каждый человек должен испытывать сострадание и стараться быть понимающим, и это вдвойне важно для твоих близких, людей одной крови, — парировала я.

Внезапно рука Бенни обвилась вокруг моей шеи сбоку. Он воспользовался, чтобы притянуть меня к себе, наклонив голову так, что его лицо оказалось близко к моему.

— Вот почему я так чертовски сильно люблю тебя, — заявил он, и когда он произнес эти слова, и так, как он их произнес, не глубоким и непринужденным голосом, а шероховатым от чувств, я поняла, что у меня перехватило дыхание.

Он еще не закончил.

— Не потому, что ты безумно красива. Не потому, что ты чертовски хороша в постели. Не потому, что мне нравится, как ты одеваешься, делаешь прическу, выходишь погулять с собакой, как большинство женщин отправились бы в клуб. Не потому, что ты заставляешь меня смеяться и не воспринимаешь мое дерьмо всерьез. Не потому, что ты хочешь сделать настоящий кабинет у меня в доме, можешь сделать даже запеканку из тунца потрясающей на вкус. Из-за всего этого и того факта, что тебе не наплевать на других. Даже на людей, которые совсем не заслуживают твоей доброты. Тебе настолько не наплевать, что ты готова подставиться сама ради них. Ты чувствуешь их боль глубоко. Отдаешь все, что у тебя есть. И самое приятное во всем этом то, что тебе есть что дать им, и большую часть своей глубины ты отдаешь мне.