Когда одежда, пропитанная негативными эмоциями последнего дня, была снята, а с тела смыты остатки, Марк показал, насколько ему надоело вынужденное воздержание по моей вине. А я не возражала, отдаваясь умелым рукам, получая свою дозу удовольствия.

***

Проснулись мы снова в одной постели. Но в этот раз утро испортил вопрос блондина:

— Ты на самом деле перевела деньги в благотворительное фонды?

— Тебя это волнует?

— Меня волнуешь ты. И твое благополучие. Дара!

— Хорошо-хорошо! — я вскочила, придерживая одеяло на груди. — Да! Доволен? Мне не нужны эти деньги.

Прозвучало пафосно, но мне было все равно. Я с некоторым вызовом уставилась в серые глаза. Но не увидела в них ожидаемого раздражения.

— Удивительная женщина, — пробормотал блондин, притягивая меня к себе на грудь.

— Но не святая. Кое что я себе оставила.

Под щекой от смеха заколыхалась мужская грудь.

— Раз ты столь добросердечна… Что думаешь о восстановлении отношений с отцом?

Вопрос интересный. Я обещала, что постараюсь наладить отношения, но кое-что продолжало смущать.

— Начнем с того, что он криминальный авторитет… — медленно произнесла.

— В прошлом. Весь его бизнес давно легализован и прозрачнее слезы младенца.

— Но на чем он основан?! — возмущенно провозгласила я.

Марк посмотрел на меня как на глупенького ребенка.

— Дара, вот ты умная девушка, — произнес, противореча собственному взгляду. Но смотреть продолжал так же. — Ты ведь не думаешь, что первоначальное накопление капитала хоть у кого-то в нашей стране происходит легально?

Скрипя зубами, вынуждена была признать его правоту. Бесит! К тому же я поняла причину столь пристального интереса к моим отношениям с отцом. Попробовала зайти с другой стороны.

— Марк, ты ведь понимаешь, что мы из разных миров.

— Хорошо, что это понимаешь ты.

Блондин смотрел на меня с кривоватой улыбкой, той самой, которую так хочется стереть поцелуем.

— Мы не можем быть вместе.

— Что же нам мешает? — блондинистая бровь поползла на лоб.

— Именно то, что мы из разных миров!

Марк покачал головой. Затем отвернулся и потянулся к прикроватной тумбочке, от чего простыня сползла с его бедер, и мой взгляд непроизвольно приклеился к шикарному заду. Я сглотнула и попыталась взять себя в руки.

Блондин, между тем, не догадываясь о моих эмоциях, схватил со столика книгу и протянул мне.

— Что это? — я удивленно разглядывала обложку.

«Иллюзии» Ричарда Баха.

— Предлагаю прислушаться к гласу судьбы, — сказал Марк таким тоном, будто я должна понимать, о чем он.

Глядя, на мое недоумение, сжалился:

— Страницу и строчку загадай, говорю. Ну, или просто открой на первой попавшейся.

Серьезно?! Ну ладно, мне не жалко поддержать эту игру.

Я наугад открыла страницу и прочитала вслух:

— Не отворачивайся от возможного будущего, пока ты не уверен, что там нет ничего, чему бы ты смог научиться.

Вот так, значит, да? Марк продолжал довольно ухмыляться, только теперь эту ухмылку хотелось стереть не поцелуем, а чем-нибудь более существенным. Например, приложив эту самую книгу к сияющему довольством лицу.

Хотя, надо сказать, мысль, выраженная в книге, меня зацепила. И только позже, прочитав весь роман Баха, я поняла, в какую коварную ловушку угодила. Да в этой книге, какую страницу ни открой, — всегда будет какое-нибудь гребаное пророчество, настаивающее, что жить следует, исходя из внутреннего мироощущения. Мое мироощущение говорило, что я хочу попробовать. Но…

Предупреждая мои сомнения, Марк быстро проговорил:

— Дара, определенности вообще не существует, тем более в такой материи как отношения. Ты никогда не узнаешь, будут ли твои отношения с подходящим по статусу человеком успешны. Как и не предскажешь результат мезальянса.

Я снова хотела что-то возразить, но была поймана в крепкие объятия, а мой рот накрыли горячие губы, заставившие позабыть о сомнениях.

— Скажи, каждый раз, когда ты не хочешь мне что-то объяснять, ты будешь меня целовать? — через несколько минут, отдышавшись, спросила блондина.

— Ну да, пожалуй, этот способ приятнее, чем бить тебя по голове с целью вызвать амнезию. Ты против?

— Определенно, нет! — заявила со всей ответственностью и оседлала любимого мужчину со вполне определенной целью.

Те двое, с которых и началась вся история, оказались простыми грабителями мелкой руки, которых Лера наняла, чтобы они изъяли флэшку у Макса. Чтобы никто никогда не узнал, что я дочь Кузнецова.

Как узнала сама Лера? Совершенно обыкновенно — увидела письмо. Прочитала. Ужаснулась. Ужаснулась тому, что кто-то еще будет претендовать на деньги ее отца. А потом и на наследство. К чести ее стоит сказать, что убивать меня не планировалось. Нужно было просто сделать так, чтобы никто не узнал о моем родстве. О том, что можно сделать повторный тест ДНК, «сестра» не подумала и вообще собиралась решать проблемы по мере их поступления.

На меня она вышла по адресу, указанному в письме. Ну, не сама, конечно, ей помогли. Потом началась слежка. И вот тут включились те самые высшие силы, которые ответственны за неприятности. А именно — по совершенно невероятному стечению обстоятельств мы оказались в одной точке — я, двое нанятых Лерой для слежки грабителей и Макс. И так оказалось, что Лерины исполнители знали в лицо Макса, знали, на кого он работает, и как замешан в деле.

Исполнители попросту оказались умнее нанимательницы (по крайней мере, один из них) и сопоставили вводные данные. Пришли к выводу, что флэшка с искомыми данными у него, и он с этой флэшкой направлялся ко мне, а не к своему нанимателю. Уже тюкнув Макса по голове, готовы были обыскать его, но тут появилась я. И все завертелось…

Кстати, установленный факт того, что Макс собирался посвятить меня во всю авантюру, стал номером вторым в его оправдании. Друзьями мы, конечно, не стали, но и ненависти не было.

Что до самой Леры… Она оказалась не родной сестрой Германа, а лишь результатом однодневной связи. Да, Юрий Кузнецов был тем еще ходоком… И хоть отец у нас был один, у меня оставалась надежда, что свой поганый характер девушка заработала от матери, а от Германа можно не ждать подлянок. С ним сложились вполне дружеские отношения.

Сводную сестрицу, которая оказалась игроманкой, отправили вместо тюрьмы на реабилитацию, задействовав многочисленные связи Кузнецова. Я была категорически против, но сдалась под натиском «общественности» в лице отца, Германа и даже Марка. Последний, вызвав во мне бурю негодования, убеждал пожалеть больного человека. Знал ведь о моем добросердечии. Собственно, из-за зависимости Леры все и завертелось. Ей были нужны деньги, и много. А теперь придется много лечиться.

И встречаться с ней я не собиралась.

С Юрием Кузнецовым у меня не сложилось… тех отношений, на которые он рассчитывал. Первоначальное намерение растворилось, стоило только ему заикнуться о том, чтобы я сняла обвинения в похищении с Леры. Я понимала, что эту девушку он воспитывал двадцать с лишним лет, а не меня. И отношение к ней и ко мне было различным, несмотря на одинаковую степень родства. Я это приняла. А он принял мое к нему отношение. Ровное и холодное. Не думаю, что Юрий Кузнецов когда-либо сможет стать мне отцом.

***

Тут я устало вздохнула и оторвалась от ноутбука. Кажется, книга завершена! Потянулась блаженно…

— Ринка! Ты что делаешь?! — в комнату забежал Саня с такой широкой ухмылкой, что мне пришлось потесниться, ибо места в комнате катастрофически не хватало.

— Пишу.

У друга сделалось какое-то, ну, альтернативно одаренное лицо.

— Рин, а ты помнишь, что сегодня замуж выходишь?

Замуж?!

Я хлопнула себя по лбу. Конечно! Совсем забыла!

И… открыла ноутбук снова.

— Надо дописать, — пояснила Сашке и его уже полгода как официальной девушке Любе, которая тоже топталась на пороге.