Любопытство — не порок, особенно, если его проявление не грозит потерей носа. Я подошла к столу и провела рукой по гладкой поверхности из какого-то дерева красноватого оттенка. Взгляд упал на стопку кодексов и сводов законов, скользнул к ноутбуку.

Флэшка! Та самая!

Я подобралась и схватила ноут, повернув к себе.

Жадно открыла крышку ноутбука. Загорелся экран с требованием ввести пароль. Черт! Вряд ли он установил пароль qwerty или 123456.

И все же просто ввела первый вариант, не надеясь на что-то. Экран на мгновение погас, и началась загрузка.

Да ладно?!

Я уже ничего не слышала, кроме стука собственного сердца. Нашла в проводнике флэшку, дважды щелкнула. Открылось окно с информацией. Но… она все еще была зашифрована. Черт! Я надеялась, что Марку код дешифровки был известен.

Я вгляделась в экран, пытаясь вычитать хоть что-то из тарабарщины символов, хаотично размещенных на экране.

— Надо сказать, на тебе рубашка выглядит лучше, чем на мне, — раздался от двери негромкий, с хрипотцой, голос.

Я вздрогнула и обернулась, пытаясь закрыть телом следы преступления. Марк, постояв с минуту в дверном проеме и выразительно оглядев меня с ног до головы, стал медленно приближаться, а у меня подкосились ноги. Щеки опалило жаром — было жутко стыдно. Но не за свой внешний вид или попытку взлома личного ноутбука, а за то, что так бездарно попалась.

Он подошел почти вплотную.

— Но в следующий раз для сна бери что-нибудь более бюджетное.

— В смысле? — У меня в последние пару недель какой-то непорядок со смыслами, столь часто я задаю этот, в общем-то, риторический вопрос.

Я задержала дыхание, настолько неожиданная близость Марка вывела из колеи. Он был в трикотажных домашних брюках и майке, босиком. Волосы растрепаны, а не зализаны, как обычно, одна светлая прядь спадала до скулы. Таким я точно его не видела. Только одетым в классику. А еще в трусах и голым.

Но не таким… домашним. Он выглядел как прирученный дикий кот. И это было намного привлекательнее всего ранее виденного.

— Это Kiton, — сообщил блондин таким тоном, будто это все объясняло.

— И что?

— А то, что ее стоимость в районе сотни тысяч, — он тронул пальцем воротничок, слегка задев мою шею и переместив пальцы на ключицу. Сердце забилось. Гипофиз явно дал команду яичникам вырабатывать все, что там нужно, ибо внизу живота стало жарко.

— Сто тысяч?! — я всеми силами пыталась держать себя в руках и смотреть Марку куда-нибудь выше груди. В идеале в глаза, потому что вид столь близко находящихся губ меня тоже лишал мозгов. Весьма соблазнительных и несколько опухших после моего укуса губ. Уууу, черти тебя раздери!

— Плюс-минус, — лениво так пробурчал блондин и начал наклоняться. А я — отклоняться.

Отклонялась до тех пор, пока не оказалась прижата к столу так, что пришлось на него сесть. Марк же одну руку положил мне на спину, придерживая и не давая окончательно упасть, а второй потянулся к ноуту, не отрывая от меня взгляда и приближая лицо на неприлично близкое расстояние. Нащупал флэшку, выдернул ее и, чуть отстранившись, помахал у меня перед носом.

— Мне кажется, или это мое? — в голосе не было злости, только ирония.

Дабы нейтрализовать нежелательные действия со стороны мужчины, лучше всего обрушить на его голову тяжелый и тупой… аргумент.

— Строго говоря, еще вчера было мое, — я закусила губу, и взгляд мужчины мгновенно сфокусировался на ней. — То есть, я же ее добывала, хранила у себя, пожертвовала своим… эээ, телом.

Последнее слово я почти прошептала. Марк молчал, только в глазах его вдруг заплескалось что-то новое. Находясь и так слишком близко, он лишь чуть качнулся в мою сторону и накрыл губами мой рот. Я не подумала сопротивляться, потому что моральных сил на борьбу уже не было.

Этот поцелуй отличался от предыдущих, как взбитые сливки от скисшего молока. На этот раз со стороны мужчины не было желания подчинить или что-то доказать. Ну, разве что доказать свое право на гран-при в конкурсе поцелуев.

Руки Марка обвили мою талию, притиснув сильнее к крепкому торсу, а мои поднялись к его шее и запутались в волосах. Дыхание сбилось. Я приоткрыла рот, чтобы глотнуть воздуха. Он тут же воспользовался моментом и углубил поцелуй, нежно исследуя и играя языком с моим. Одна рука его легла на мое бедро и потянула рубашку вверх, задирая ее. От прикосновения горячей ладони к обнаженной коже будто оставались ощутимые следы.

Мужские пальцы были в опасной близости от самых сокровенных мест, пробираясь все выше и массируя внутреннюю сторону бедра. От чего в этих самых местах стало горячо и влажно.

Во рту я ощутила сладковатый и свежий ментоловый привкус. Невольно пришло сравнение с Максом, поцелуи которого имели вкус кофе и корицы. И эта мысль отрезвила.

Что я делаю? Я пару дней назад была с другим мужчиной, а теперь самозабвенно целуюсь с этим. Это уже не легкое поведение, а разврат какой-то. Я оторвалась от губ Марка и слегка его оттолкнула, тяжело дыша. Он не сопротивлялся, явно тоже несколько ошарашенный произошедшим.

— Марк… — я прокашлялась.

Внешне он уже почти взял себя в руки, хотя некоторые анатомические особенности, проступившие под брюками, явно показывали совсем иное.

— Будем считать это компенсацией за рубашку.

Повернулся и вышел, унося с собой флэшку. А я медленно стекла со стола на пол, пытаясь прийти в себя.

Ничего себе компенсация…

Утром меня доставил на работу Сергей, с которым мы неплохо нашли общий язык. Я села на переднее сиденье и всю дорогу развлекалась выслушиванием баек о его работе. Только о работе с Марком он вообще не распространялся. Ну и ладно.

Блондина за завтраком я не увидела, как не увидела и всю следующую неделю. То есть он заглядывал в бар, чтобы подписать какие-то документы, нейтрально со всеми здоровался и исчезал в кабинете, куда вереницей стекались то бухгалтер, то сотрудники для выяснения текущих проблем. Но ни разу не зашла я, а он тоже не делал попыток вызвать меня по делу.

Видимо, качество работы устраивало. Меня же устраивало отсутствие необходимости с ним общаться. Это дистанцирование лучше любых слов говорило о его отношении к случайному поцелую. Правда, я не понимала, как сама отношусь к произошедшему. Строить брачные планы точно не входило в мои намерения, как и заводить легкую интрижку с этой темной лошадкой, к которой я пока не нашла подходящую сбрую. Ну, то есть, не раскусила и даже близко не понимала его намерений. Ясно же, что его интерес и близко не стоит с интересом романтическим. Где он, и где я? Поэтому все происходит, как надо.

Успокаивала себя подобными мыслями, а жизнь тем временем входила в свою колею.

В конце недели ожидалась зарплата, и настроение в коллективе по этому поводу было приподнятым. Сашка вернулся с раскопок, нагруженный какими-то древними черепками, и тоже ожидал, так как почти всю стипендию и часть зарплаты потратил на поездку. Так как в баре он лишь подрабатывал, зарплата ожидалась невеликая. Но ее хватило бы на то, чтобы сводить свою зазнобу на пару приличных свиданий. Правда, зазноба до сих пор увлеченно копалась в осколках истории в Крыму. Но Сашка не переживал и взял несколько дополнительных смен.

Перевод на карту вызвал у меня парочку вопросов, ибо содержал ровно на один ноль больше, чем я ожидала. Подавив порыв уточнить у Саши, видит ли он ту же сумму, что и я, отправилась к бухгалтеру.

— Нина Степановна, кажется, в моей зарплате ошибка.

Нина Степановна, женщина лет пятидесяти, ухоженная и весьма либеральных нравов, удивленно посмотрела на сообщение банка, которое я сунула ей под нос. Затем перевела взгляд на меня и сообщила:

— Риночка, никакой ошибки. Смотри, — она открыла программу, нашла мою фамилию и указала. — Тридцать — оклад, еще три — оплата дополнительной смены на приеме Марка Вадимовича, семь — квартальная премия. Остальное — представительские расходы. Это указание Марка Вадимовича.