– Я просто слежу, – объяснил он, даже не подняв глаз на Миру. – У тебя реактивная к прикосновению кожа. Нет, тут нужны клипсы. Я недооценил тебя.

Мира напряглась, когда из мешочка достали новую штуку.

– Не пугайся. Это тоже довольно мягкий стимулятор. Поверь, то, что я предложу сегодня, даже не средний уровень. Существуют очень тугие зажимы, зажимы с шипами, с иглами, с подвесками. И чёртовы японские клеверы. Лучше тебе пока не знать, что это такое.

Крутя между пальцами клипс, Теодор задумался.

– Всё же, клипсу мы оставим для более нежного места твоего тела. На сосках попробуем зажимы. Мира?

– Да.

– Нервничать нежелательно. И это не преувеличение.

Соединённые цепочкой зажимы выглядели даже мило. Сделаны из металла цвета розового золота, на концах прищепок красовались силиконовые наконечники. Теодор слегка смазал любрикантом сосок, надел на него первый зажим и слабо затянул.

– Больно?

– Хм, нет. Ау-у, – Мира мгновенно отреагировала – зажим затянули сильнее. То же самое Теодор проделал со вторым соском. Кряхтения Миры его не волновали. Он догадывался, что они – лишь выпуск первых эмоций. Теодор потрогал закованные в зажимы соски сначала аккуратно. Затем сжал посильнее. Даже самое невесомое касание доставило Мире боль. Заявляя, что это даже не средний уровень, Теодор наверняка просто усыплял её бдительность. Ощущение были такие, что казалось, она не выдержит. Но как только Теодор прекратил, её тут же кольнула острая нехватка прикосновений.

– Посмотри сюда, – он протянул на ладони клипсу. Выглядела вещица довольно банально: металлическая, посредине пружинка, сверху резиновые наконечники.

– Она очень маленькая, – признала Мира.

– Специально для тебя.

Что-то ласковое пощекотало низ живота. «Специально для тебя». Ох!

– Давай наденем её.

Открывая себя, Мира развела колени. Теодор выдавил на пальцы немного любриканта, просунул руку между её ног. Он остановил лицо у самого лица Миры и улыбнулся.

– Кажется, тут смазка была не нужна.

Возможно, быть мокрой – это уже обычное её состояние в этой комнате. Или в присутствии этого человека.

Теодор склонился ниже, чтобы надеть клипсу. Движение его головы вниз спровоцировали в Мире бурные ощущения.

– Кожа здесь тонкая. Поэтому ощущения могут быть противоречивые. Слушай себя.

Приспособление едва сдавливало самую чувствительную точку. Теодор потеребил клипсу, заставив Миру вздрогнуть.

– Подойди к станку, – скомандовал он. Не холодно и отстранённо, как обычно. Интимности в тоне было больше. Мира поднялась с кушетки и встала напротив станка. – Ложись. Опирайся на локти.

Мира согнулась, отставив задницу назад. Атмосфера ожидания чего-то нового была напряжённой, давящей. Их ждёт нечто большее, они пойдут немного дальше. Теодор медленно, почти с лаской погладил её ягодицы. А потом резко и с оттяжкой шлёпнул. Мира непроизвольно подалась вперёд. Закованные в зажимы соски проехались по кожаной поверхности станка.

– Блядь, – прошипела она в свой кулак.

– Что, Мира?

Ещё удар – звонкий, вопиющий и такой чистый он смешался со сдавленным стоном Миры. Она сжалась снизу. Края клипсы впились в её нежные складки.

Паузы между ударами дразнили. Задница начала гореть спустя пять шлепков. Но Мира знала, что всё нормально. Теодор не позволит ей запылать пунцовым цветом. К тому же, боль не шла ни в какое сравнение с ощущением между ног. Всё налилось, стало гиперчувствительным, ещё немного – и это будет невыносимо. Но Мира только больше промокла. Растекающаяся влага щекотала половые губы и внутреннюю сторону бёдер.

Удары посыпались один за другим. Теодор заходил то слева, то справа. Контролировал, заставлял волноваться, прислушиваться. Он слишком мощный по энергетике человек, чтобы воспринимать его как инструмент. Он – не просто рука, дарящая боль и наслаждение. Миру возбуждала мысль, кто именно делает всё это с ней. Стало одуряюще, жарко. Голова кипела, словно её обмотали полиэтиленовой плёнкой. Мира извивалась, ёрзала. Забывшись, она упала грудью на станок и тут же проскулила. Металл от зажимов почти впился под кожу.

Ладонь Теодора на её заднице вдруг остановилась. Подавшись назад, Мира прижалась к ней. Прикосновение успокаивало.

– Ты не сядешь завтра, – прозвучало не как опасение. А как обещание.

– Ещё, – прошептала она, несогласная с передышкой.

– Что, Мира? – Теодор склонился над ней, почти прижав к поверхности станка. Уха Миры коснулся его нос. – Что ты там шепчешь, я не слышу?

Он потёр её зудящий зад, кончики пальцев скользнули по расщелине. Вес его тела сверху возбуждал сильнее. Мира свела лопатки, невольно желая прижаться крепче. Ноги уже тряслись от напряжения.

Теодор снова начал наносить непрерывающиеся удары. Раньше Мира и не догадывалась, что можно столько всего испытывать сразу: облегчение, потрясение, боль и возбуждение. Её слегка обнимали за талию, то подтягивая к себе, то заставляя сильнее прогибаться.

Мира ощутила, как цепочку между зажимами подёргали. Как от этого её соски натянулись. Она укусила свой кулак, готовая вынести всё. Расстилающиеся огнём боль и возбуждение переросли в обещанный восторг. От подступающих сладких волн внизу живота хотелось встать на цыпочки. Так Мира обычно освобождала свои чувства через тело. Теодор ударил и тут же с силой сжал одну из ягодиц, и Мира на инстинктах поднялась на носочки. Внизу всё сладко сократилось. Боль на сосках и между ног усилилась. Хотелось зарычать. Влаги на внутренней стороне бёдер стало больше, а в глазах собрались слёзы, словно лишней жидкости организма срочно понадобилось покинуть тело.

Всё было так ярко. Остро. И неожиданно – мокро.

По движению воздуха Мира догадалась, что Теодор сел на корточки. Теперь её задница – прямо перед его лицом. Он собирался проверить следы. Или снять клипс. Но ни одна из догадок не оправдались. Что-то мягкое, тёплое и влажное коснулось внутренней стороны её бедра. Миру буквально выдернуло из реальности, когда она поняла: её только что лизнули. После оргазма всё немного блекнет. Он – сила, забирающая всё на своём пути. Но не в этот раз. Прикосновение языка стало слишком неожиданным. Мира зашаталась, согнувшись в коленях.

Поддержав за плечи, Теодор помог ей распрямиться. Зажимы с сосков он снял в тот же момент. Потом усадил Миру на край кушетки.

– Ты слишком быстрая. У меня на тебя были ещё планы.

Его пальцы тут же стали изучать освобождённые соски. Сначала погладили, затем потёрли. Мира промычала, не понимая, нравится ей это или нет. Голова шла кругом.

– Сама снимешь клипс?

В ответ она лишь развела ноги, даже не попытавшись что-либо сделать самостоятельно.

– Помочь?

– Да.

– Но ещё мне нужно проверить, всё ли там хорошо. Я могу взглянуть на тебя?

Мира кивнула. Конечно можешь. Чего ты там ещё не видел?

Снизу её изучали недолго. Теодор вернулся к соскам.

– Передохни, и мы продолжим.

Первое, что ты должен знать, дорогой друг: всё, что произойдёт с главным героем, никогда и нигде не случится ни с кем более.

Эта история о поиске счастья.

***

Человек стоял на перроне. Стуча колёсами, поезд ещё издалека оповещал о своём приближении. Но Человек не засуетился, не кинулся к своему чемодану, даже когда поезд перед ним остановился.

Длинная плохо освещённая платформа быстро пустела. Плотный людской поток рассеивался по вагонам. И только Человек ждал, чтобы войти последним.

– Счастливого пути, – сказал проводник, проверив билет Человека.

«Счастливого пути… Вот как получается…», – подумал Человек. – «Мне пожелали счастья».

Человек сел в кресло у прохода. Свою единственную ношу – чемодан – он поставил у ног. Прямо перед ним мужчина в баклажановом пальто прятал лицо за книгой.

Через пару минут поезд, дёргаясь и скрежеща, тронулся. Пассажиры зашуршали бесплатными газетами, что взяли на станции.