– Тебе не о чем беспокоиться, – сказал он равнодушно. – Она мертва.

Ужас ошпарил Мире затылок.

– Это произошло в Европе?

– Да.

Теперь разговор был точно окончен. Тема Европы – болезненная территория.

– Пойдём отсюда?

– Да, – Мира быстро сориентировалась, отряхнув со своего пальто несуществующие соринки. – Подбросишь меня домой?

– Мира… – Теодор нечасто закатывал глаза. Но это всегда смотрелось обворожительно. – Что значит, домой?

– Дом – то место, где твои вещи. Твои любимые простыни, родные чашки и всё такое…

– Дом – это то место, где тебя хотят и ждут. И сейчас это по другому адресу.

– Завтра в университет. Мне понадобятся ноутбук, конспекты.

– Мы съездим за всем необходимым и вернёмся ко мне.

– И ещё мне нужно работать над статьёй. И над дипломной. Дел невпроворот просто.

Теодор быстро коснулся её губ своими, прерывая несвязный трёп.

– Что происходит?

– Я же сказала, что не буду больше за тобой бегать.

– Я буду бегать за тобой. Мы уладили этот вопрос?

– Хм, – Мира сделала вид, что взвешивает варианты. – Этого никто не смеет тебе запретить. Разве что судебное решение о запрете приближаться ко мне.

– Тогда пока не объявляй обструкцию моим попыткам за тобой бегать.

– Как твой редактор, исключительно редактор, хочу заметить, что подобное поведение непозволительно в наших отношениях.

– Мира. Ты не мой редактор.

– Ты разве не так сказал?

– Хватит улыбаться!

– Мне что теперь улыбаться нельзя?

Теодор провёл носом по её виску, коснулся его губами.

– Дразнишь меня?

– Нет.

– Значит, отыгрываешься теперь за все мои отказы.

– Вот это ты о себе возомнил! Мир не вращается вокруг вашей бесценной персоны, мистер Вермеер. У людей в самом деле могут быть дела. Их поступки – это не всегда направленная на вас поддёвка.

– Твой флирт бесподобен. Но ты слишком затягиваешь эту шутку.

– Теперь мне ещё и перестать шутить?

– Перебарщиваешь.

– Я сумею принять решение, даже если ты не будешь гладить меня по животу, – Мира отстранила ладонь Теодора от себя. – И вообще, эти побудительные ласки на меня не действуют.

– Действует, ты плохо знакома с силой моего убеждения.

Его прикосновения в самом деле становились гипнотизирующими. Провоцировали сладкую дрожь.

– Тебе не кажется странным, что твой редактор стоит к тебе так близко? Это за рамками профессиональных отношений.

– Быть может, я не против зайти за них?

– Но пока ты всем обозначаешь меня в качестве своего редактора, я и позиционирую себя как твой редактор.

Теодор устало вздохнул.

– Тогда я приглашу тебя на ужин? Не деловой ужин, – на опережение сказал он, пока Мира не ввернула новую шпильку остроумия. – Со всеми вытекающими последствиями.

– Это ухаживания?

– Более-менее. Так я могу?

– Ну попробуй. Никогда не узнаешь, пока не попробуешь.

– Попробовать? Ах. Попробовать пригласить. Я опять попался на твою уловку.

Они улыбнулись друг другу.

– Мне правда нужны мои вещи на завтра. И статья не написана.

– Хорошо. Просто ужин, а затем я отвезу тебя домой.

– О! – театрально изумилась Мира. – Ты согласился?

– Ты имеешь надо мной власть.

Мира поцеловала его по-настоящему. Крепко и глубоко. Но вскоре публичность смутила Теодора, и он отстранился.

– Насчёт нашего разговора, – Мира опустила подбородок. Голос её стал тише. – Я обещала, что не стану выведывать твои тайны. Но иногда я буду задавать вопросы.

– Знаю.

Его согласие заставило что-то расцвести в груди.

– Иногда сложно только начать говорить. Прожить какие-то моменты заново – это проработать их. Возможно, твои тайны слишком тёмные. Ты убил человека, и это…

– Что? – Теодор резко отшатнулся от неё. Мира вся сжалась, ощущая себя так, будто натворила что-то непростительное.

– Ты сказал.

– Я сказал, что виноват в смерти. А не причастен к убийству.

Холодность на его лице переросла в… страх? Замешательство?

Они смотрели друг на друга рассеянно, дико. Как с разных сторон расколовшейся земли, не зная, что делать дальше.

Глаза Теодора опасно сощурились.

– Ты что, была готова контактировать с убийцей?

Мира думала, что его реакция всё прояснит. Но брошенная ею провокационная фраза только породила ещё больше вопросов. Теодор не сказал однозначного «да» или «нет». Он задал свой вопрос. Такие, как он, пользуются неопределённостью слова, чтобы уходить от ответа.

Страшные мысли вторгались в искажённое рассеянностью сознание. Она в самом деле была готова контактировать с убийцей?

– Я не знаю, – прошептала Мира.

Время будто замерло. Теодор смотрел сильно и почти грубо. Такой устремлённый взгляд мог лишить рассудка.

Лицо его постепенно становилось неверящим, а затем – и вовсе пустым.

– Извини.

– За что? – Мира знала, что ответа не существует. Это не поддаётся словам и пониманию. Это тот момент, когда нужно чувствовать, а не думать.

– Ты всё ещё хочешь ужинать со мной?

– Конечно. Я ведь сказала.

Теодор поднёс её пальцы к своим губам и быстро поцеловал. Миг, и его лицо преображала только улыбка.

Розы. Целая охапка в вазе посреди стола. Кроваво-красные, они являлись эпицентром гостиной. Сложно не обратить внимание. И тот, кто их сюда поставил, непременно хотел, чтобы цветы заметили.

Проследив взглядом за тем, куда его гостья так пристально смотрит, Теодор признался:

– Это тебе.

Мира подняла брови с ехидным удивлением.

– Что? – не понял он её реакции.

– Ты даришь мне цветы? Серьёзно?

Теодор осторожно шагнул к ней. Вблизи люди кажутся друг другу понятливее, а он абсолютно точно хотел что-то донести.

– У нас ведь свидание.

Слово «свидание» было брошено Мирой ради флирта, игры, которая обоим пришлась по вкусу. Она ничего под этим не подразумевала и даже не подумала, что Теодор воспримет её заявление всерьёз.

– Никто уже не ходит на свидания с цветами.

– Разве?

Теодор не улавливал истинного настроения Миры, но на всякий случай держался особняком.

Пройдясь по комнате, она изучила обстановку с игривым интересом.

– А где же вино, свечи и прочая романтика?..

– Если настаиваешь, свечи я сиюминутно зажгу. С вином придётся повременить.

– А перед нашим, кхм, соитием, ты лепестки роз в постели раскидаешь?

– Нет, – губы Теодора поджались. – Они оставляют плохо выводимые следы на простынях.

Мира погладила кончиками пальцев бутоны, стебли. Теодор наблюдал за ней, как если бы ждал вердикта.

– А где шипы?

– Их убирают. Шипы и нежные женские руки не совместимы.

– Я люблю шипы, – сказала Мира многозначительно.

– В самом деле?

– Они – неотъемлемая часть души роз. Розы остаются розами даже без шипов. Но они прочно ассоциируются с этими цветами. И этого уже ничем не срезать.

– Интересно, – глаза Теодора блеснули: захватывающее зрелище.

– А с вином почему нужно повременить?

– Девушка-почему, – он улыбнулся. – Для того, что я запланировал, лучше остаться в трезвом рассудке. Но пара глотков не навредит. Я скоро. Не скучай.

Вскоре Теодор вернулся в гостиную с бокалом и откупоренной бутылкой вина. Под мышкой он держал коробку, которую сразу же протянул Мире.

– Выбирай.

Внутри хранился небольшой склад свечей: не из супермаркета по полдоллара за штуку. Неудивительно. У этого человека даже свечи отличатся. В рядовых магазинах Мира подобных не встречала. Она вообще понятия не имела, где покупаются такие вещи.

– Пары будет достаточно, – Мира достала из коробки первые попавшиеся. Теодор зажёг свечки и поставил их на стол. Аромат грейпфрута растёкся по комнате.

– Теперь тебя всё устаивает?

– М-м. Вполне, – Мира приняла подданный ей бокал с вином. – А ты?

– У меня сухой закон.