– Завтра мне будет стыдно. Прости, я там в баре болтала всякое.

– Справедливое замечание. Кажется, ты начинаешь трезветь.

– Иногда я становлюсь похожей на Грейс. И несу всё, что в голову взбредёт.

На самом деле Мира знала, что не ляпнула ничего особенно неловкого. Не задала Теодору ни одного по-настоящему откровенного вопроса. Например: «Что у тебя произошло?».

– Где она сегодня, кстати? Грейс.

– Любезно слилась с праздника, сделав Дрю одолжение. Они терпеть друг друга не могут. Дрю не хотела звать Грейс на свою вечеринку. Грейс не хотела идти. И не пришла. Вообще-то я подозреваю, что у неё кто-то есть. Кого она стесняется. А если кого-то или чего-то стесняется сама Грейс, должно быть, это действительно что-то шокирующее… Теодор стряхнул с её волос налипшую шапку снежинок.

– Твои подруги очень разные. Ты их объединяющее звено. Умудряешься сочетать в себе миллион сторон и находить общий язык с каждой.

Всё, что я делаю, призвано возвышать? Ты беспощадно вызываешь зависимость от себя. Нечестный, жестокий человек.

Неба уже касался бледный рассвет.

– Отвезёшь меня домой? У меня полностью кончились силы. Не хочу проспать весь день завтра, я планировала позаниматься.

– Отвезу.

– Можешь остаться.

Теодор вздохнул.

– Я уже пообещал дать тебе время учиться.

– Всего лишь одна ночь.

– Всё равно не стоит, – непреклонный ответ. – Иногда я ловлю себя на мысли, что ревную тебя даже к свободному времени. Времени, которое ты могла бы отдать мне.

– Серьёзно?

– Я предупреждал, что зацикливаюсь, и иначе не умею.

– Мне тоже хочется тебя видеть. Часто. Много. Говорить. Спорить. Целоваться… О нет, я опять болтаю.

– Идём. Ты легко одета.

– Да, сейчас, ещё немного.

Теодор уткнулся лбом в её лоб. Неуёмное желание касаться управляло им. «Мне тебя не хватает. Мне тебя тоже», – самый откровенный невербальный разговор между ними за всё время, что они были вместе.

– Есть горькое ощущение, будто ты надолго уезжаешь, и мы прощаемся.

– Я в самом деле скоро уеду к родителям в Португалию.

– Когда?

– На Рождество.

– И пробудешь там все праздники?

– Ага, – Мира соскучилась по семье. Но теперь ожидание поездки было не таким сладким, как ещё месяц назад.

Теодор приложил её ладонь к своему лицу и потёрся о неё щекой. Что-то важное и сокровенное он так и не произнёс.

Взявшись за руки, они наконец направились к парковке.

– Кстати, я посмотрела главу…

– У тебя экзамены, не отвлекайся на меня.

– Появилось немного времени, я и занялась.

– Спасибо.

– Пожалуйста. В общем, я хотела сказать… Это очень красиво, Теодор. Снова путанно. Но глубоко. Все эти скитания, тоска, призраки, вода, олицетворяющая любовь. И бесконечный поиск, поиск и поиск. Так всё обволакивает, расстраивает и даёт надежду… В этом весь ты.

Мира делилась впечатлениями с нежностью. Поэтому не ожидала резкой реакции. Теодор остановился. Перевёл на неё полный эмоциями взгляд. Враждебность, неприятие и… снова испуг?

– Что-то не так? – осторожно уточнила Мира.

Вспышка отступила так же быстро, и лицо Теодора приобрело привычное спокойное выражение. Он открыл для Миры пассажирскую дверь автомобиля.

– Ерунда. Не бери в голову.

Картинка наконец-то перестала рябить и приобрела чёткость. С экрана телефона Мире улыбались.

– Здравствуй, моя любовь. Вот и ты.

– Вот и я. Привет, мам.

– Где находишься? Что за незнакомый фон позади?

– Лежу на кушетке. Мы с Грейс выбрались на эпиляцию. Она в соседнем кабинете.

– О, бедняжки. А я только что собиралась сама тебе набрать. Как ты? Как экзамены?

– Думаю, всё хорошо. Скоро закончу и приеду. Всё-всё расскажу.

– Ждём с нетерпением. У нас тут такое, милая, ты себе не представляешь.

– Что уже стряслось?

– Знаешь, что учудил твой дражайший отец?

– О нет… Что?

– Купил! Яхту! – таким тоном заявляют: «Его мозг похитили инопланетяне», не меньше.

– Это шутка?

– Какие шутки! Я чуть из ума не выжила, когда узнала…

– Чушь собачья, Мира, не слушай, – в обзор камеры вклинилась голова отца. – Ну какая, к чертям, яхта?! Это всего лишь лодка, маленькая лодочка, Мириам!

– Не бранись, наша дочь нас слушает.

– А зачем ты наговариваешь на меня при нашей дочери?

– А зачем тебе яхта?

– Лодка с парусом!

– А лодка с парусом – это что, гений?

– Мириам, всё вовсе не так, как ты преподносишь. Мира! Хоть ты мне веришь? Малюсенькая лодочка.

– Не перетягивай на свою сторону мою девочку, Ричард.

– А ты не рассказывай обо мне сказки.

– Мира, вот скажи, зачем лодка человеку, работающему почти шестьдесят часов в неделю?

– Никакие не шестьдесят! И вообще, я с ранних лет мечтал о лодке.

– Раньше ты твердил, что всегда хотел Alfa Romeo».

– То в юности! Все в нежном возрасте мечтают о крутой тачке. А лодка – это детские грёзы.

– Когда мы с твоим отцом только начали встречаться, он приезжал ко мне на Chevrolet времён великой депрессии…

Ричард закатил глаза.

– И кричал в моё окно: «Мириам! Я приехал». А я говорила: «Слышу». И я в самом деле слышала. Весь квартал слышал.

– Мотор тарахтел так, что не приведи господь, – объяснил отец, смеясь. – Но я его сам собрал, попрошу уважения. Раньше ты не жаловалась.

– Раньше я находила это забавным и романтичным. Зря. Посмотри, до чего нас довели твои увлечения. Лодка!

– Пришло время признаться, дорогая: во мне живёт нереализованный мореплаватель.

– Ещё бы ты не забывал брать с собой такие вещи как пресная вода, спасательный линь, отпорный крюк, швартовный канат…

– Мира, твоя мать такой скептик. Скажи ей!

– Но если бы я вчера не проверила твою экипировку, ты так бы и ушёл!

– Я всё равно плавал недалеко от берега.

– О-о! Иногда, бессонными ночами я представляю, как лежу в своей постели на смертном одре. Собравшиеся у моей койки родственники заливаются слезами, как вдруг мой муж приближается ко мне с бледным растерянным лицом спрашивает: «Ты не видела мой бордовый свитер, Мириам?»

– Ну хватит! – заворчал Ричард.

– Или я представляю, что мы, как и положено счастливым супругам, умерли в один день. И вот стоим мы у реки в царстве мёртвых и ждём, чтобы заплатить Харону за перевозку наших душ. В итоге выясняется, что мелочи у моего мужа нет, потому что: «Я думал, ты их взяла».

– Мира, ты слышишь? В какой раз она меня третирует из-за этого? – отец униженно прижал руку к груди. – Твоя мать того единственного случая в Сиэтле никогда не забудет…

– Потому что в более дерьмовом позоре мы ещё никогда не участвовали…

– Не бранись при дочери!

Мира с душевностью наблюдала за их перебранкой, даже не пытаясь встревать. Временами казалось, медовый месяц этих двоих никогда не заканчивался. В такие моменты Мире становилось грустно. Но грусть всегда была светлой. Приятно осознавать, что люди, ставшие примером идеальных отношений, приходились ей родителями.

– Ладно, девочки, я жарю цыплёнка, и судя по запаху из кухни, мне уже пора.

– Иди уже, – мать шутливо пихнула отца локтем.

– Подожди, это важно, – Ричард оставил на её щеке крепкий поцелуй. Мириам расцвела.

– Мне тоже пора, – сообщила Мира.

–Детка, мы очень сильно тебя любим и ждём твоего приезда с нетерпением.

– До скорого, любимые.

***

Мира первая обратила внимание на сигналящие мигалки и характерный гудок патрульной машины.

– Остановись, это нам моргают.

Грейс посмотрела в зеркало заднего вида.

– Грёбаные легавые, – раздражённый удар по рулю, – какого хрена, четвёртый раз за месяц увязываются, – она припарковалась у ближайшей обочины. – Рыщут в моей тачке. Наркоту вынюхивают, не иначе я новый Пабло Эскобар.

– Грейс, не кричи, – Мира обернулась. Полицейские были уже близко. – Они лишь проверят документы.