С современной детской литературой Мира была плохо знакома. Интереса к ней не возникало, по работе тоже не приходилось сталкиваться. А в университете она отдавала предпочтение обзорам других тем.

– Погоди. Ты пишешь книги для детей?

Мира быстро прикусила щёку, но было уже поздно.

– Что смешного? – Теодор нахмурился.

– Ничего. Это просто странно. Ты и детские книжки.

– И что не так?

Вот же вывернул! Объяснять ему, что не так – испытание, которого лучше избежать.

– Да нет. Ничего. Пустяки.

Теодор с подозрением прищурился.

– Это была работа по заказу. Но теперь я пишу то, что хочу. И мне нужен помощник. Я предлагаю тебе им стать.

– Но ведь я не редактор. Мои статьи проверяет Лиза.

– По большему счёту, любому тексту нужен лишь свежий взгляд. И мне бы хотелось твой.

– Что, если тебе не понравится моя точка зрения?

– Значит, я её не приму. Но получить всё же хочу. Я читал твои статьи в «Артазарт». Мне нравится твой взгляд на вещи.

– Как ты выяснил, какие из них писала я? Ты же не знаешь моей фамилии!

Теодор дал ей время сообразить. Но Мира продолжала вопросительно таращиться.

– Твоя фамилия Эллиот. К хитрым расчётам прибегать не пришлось. Я регулярно читаю прессу об искусстве и литературе. В том числе и ваш журнал. Ты сама однажды сказала, где работаешь. К тому же ты подписываешь свою колонку. Другой Миры в журнале нет.

– Ну, я могла взять псевдоним.

Пауза была неловкая только для Миры.

– Кстати, анонсы и пост-релизы городских мероприятий выходят у тебя обычными. Просто правильными и гладкими. Писать по шаблонам – не для тебя. Например, статья о фестивале воздушных змеев.

– Ну да, это моя, – Мира ощутила, как её щёки пошли красным. Несмотря ни на что, разговор стал протекать легче.

– Бывает такая работа, которую делать просто надо. Оттого и выходит она плоской. Это нормально. С работой, где можно выразить своё мнение, ты справляешься изумительно. Ты писала, что некоторые посредственные книги становятся популярны, потому что авторам удаётся уловить тенденции современной беллетристики и соответствовать запросам литературного рынка. Ты сказала, что близость между героями – то, что необходимо читателю сегодня. Тематический профиль произведения не так важен. А вот человеческая близость, в любых проявлениях, способна приковать к себе внимание читателя и превратить бульварный мусор в шедевр. Поддерживаю. Сейчас беллетристику принято считать чуть ли не дурным тоном. А жаль. Насыщенные сцены человеческой близости сложно переоценить.

– О, – вот теперь Мира точно полыхала красным. – Ты действительно меня читаешь.

– Мне нравится твой слог. Твоё чувство слова.

– Спасибо.

Теодор опустил её руки, которые потянулись по привычке поправлять волосы.

– Конечно, это не столь важно. Но знать, что все эти тексты пишет симпатичная девушка, довольно приятно.

Он всё ещё способен сбить с толку комплиментами.

– Но твои услуги и то, чем я буду их отрабатывать – неравноценные вещи. Я же не профессиональный редактор.

– Я установил цену. Можешь предложить другую, но кто в здравом уме просит за свою работу меньше?

– Я согласна! – выпалила Мира, пока не передумала. Взгляд её от неуверенности забегал.

– Я отправлю тебе главу по электронной почте.

– Ладно.

– Значит, мы договорились о взаимовыгодном обмене?

– Договорились.

Серьёзность на лице Теодора смазала мечтательная улыбка.

– Пойдём кое-чем займёмся.

***

Золотые карточки в руках Теодора походили на игральную колоду. Миру подмывало сострить: «Сыграем на раздевание?». Но едва она открыла рот, ей объяснили, что карточки – не то, чем кажутся. На каждой было задание.

– Ты их специально завёл для своих клиенток?

– Первый раз пользуюсь. Конфисковал с одной тематической вечеринки. Мне показались они забавными.

Мире стало любопытно. Когда Теодор отвлёкся, она сняла со стопки отложенных карт парочку. «Золотой дождь», «Подвешивание» – значилось на них. Выражение лица Миры, очевидно, сказало само за себя. Теодор заглянул в карточки в её руках и стал мягко отбирать их.

– Так. Спокойно, без паники, – в голосе искрилось веселье, – это не из нашей истории. Верни мне всё, медленно, не волнуйся.

Мира нервно хохотнула и вдруг почувствовала к этому человеку обожание с удесятерённой силой.

Убрав всё лишнее, Теодор снова сел рядом с Мирой на кушетку и протянул три карты.

– Вытяни одну.

– Но я же не вижу, что там.

– Именно.

– Я думала, что сама выберу.

– Ты ошиблась.

Он смотрел своим фирменным «тут-я-решаю»-взглядом. Мира вытащила карту и прочла:

– Зажимы.

– Отлично.

Она невольно покосилась на две оставшиеся карточки.

– А что в других?

Теодор усмехнулся, но всё же показал остальные задания. «Анальная пробка», «Сверхстимуляция». Мира чувствовала на себе ожидающий взгляд.

– Зажимы на что? – уточнила она.

– На соски и гениталии.

– Сразу оба?

– Сразу оба.

– Это очень больно, – сказала она так, словно это Теодор тут новичок.

– Самое больное из предложенных вариантов – сверхстимуляция. Чтобы достичь удовольствие от неё, надо очень сосредоточиться и захотеть этого. В противном случае – боль. Сплошная боль.

– Я правильно поняла, как этого добиваются?

– Я же не знаю, что ты там поняла, – Теодор довольно плохо спрятал улыбку. – Это практика, где один партнёр доводит другого до высшей точки несколько раз подряд. Достаточно жёсткий вид секса. И долгий. Зоны стимуляции становятся очень чувствительными. Боли не избежать. Но за ней приходит удовольствие.

В сказанном Мира услышала только «долго», «секс» и «удовольствие».

Ну какого чёрта я не вытянула это?

Теодор продолжал сосредоточенно ждать её реакции.

– Ты можешь отказаться, если для тебя это…

– Зелёный.

Он одобрительно улыбнулся. «Хороший ответ, девочка».

Из уже привычного комода Теодор принёс небольшой холщовый мешочек. Мире снова хотелось хихикать.

– Можно взглянуть на содержимое этих загадочных ящиков?

– Нет, – отрезал Теодор, резко став холодным. – Разденься.

Сначала Мира сняла с себя бельё. Потом платье. Теодор наблюдал за этим с любопытством. Жёсткость в нём постепенно ослабевала. Мира ликовала про себя.

Я могу тебя растопить.

– Новый подход оголяться?

– Так я дольше остаюсь неуязвимой. Ты же не сказал, в какой последовательности раздеться.

Теодор хмыкнул и скомандовал, чтобы Мира вернулась на кушетку. Сам же встал прямо перед ней.

– Должен всё же признать. Зажимы – довольно болезненная вещь. Но им стоит дать шанс и попытаться распробовать. От них можно испытать острый восторг. Гремучую смесь удовольствия и боли. Не всем такое приходится по душе. Возможно, ты в их числе. Но мы не узнаем, пока не проверим.

Он коснулся её груди снизу, приподнял, словно пытаясь взвесить. Мира подавила улыбку: справедливости ради, взвешивать там было нечего. Пальцы Теодора пробежались по соску, сжали его подушечками. Затем стали гладить, слегка щипать.

– Прелюдия необходима, – объяснил он своё повышенное внимание.

Конечно, всё именно для того, чтобы разогнать кровь. Бессомненно. Почти верю.

Нужно срочно перестать веселиться.

Теодор достал из мешочка странный силиконовый прибор.

– Это помпа для сосков. Вакуумные стимуляторы – довольно примитивная вещь. Думаю, ты выдержишь уровень и повыше, но сначала проверим это. Работа помп простая – откачивается воздух, провоцируется прилив крови. Соски становятся чувствительными. Иногда помпы используют на всю грудь. Разумеется, только с маленькой такое сработает.

– То есть, с такой, как у меня.

Теодор строго посмотрел на неё. Эту эмоцию Мира не совсем поняла.

Когда помпы поместили на соски, Мира чуть не подавилась смехом. Щекотно, ужасно странно, но дискомфорт был вызван просто новым ощущением. Боли Мира не чувствовала. Теодор рассмотрел приспособление на сосках с разных углов, почти со скрупулёзностью учёного. Казалось, ничто не способно отвлечь его в этот момент.