– Сегодня я мало что могу вам предложить, дамы, – сказал он.

– А индейка есть? – нетерпеливо спросила Китти.

– Да, есть пара индеек, – кивнул мясник.

– Дайте подумать. – Прабабушка, приложив палец к губам, осматривала прилавок. – Как насчет стейка?

– Стейка нет.

– А вырезка? – любезно осведомилась прабабушка.

– Нет, леди.

Прабабушка посмотрела на мясника.

– А какой-нибудь нежный кусочек? – попросила она.

– Есть неплохие бифштексы, цыплята для жарки, несколько окороков.

– Дайте подумать… Нет, я предпочитаю стейк.

– Но, леди, – печально возразил мясник, – стейков нет.

Прабабушка улыбнулась.

– Почему вы отказываетесь продавать мне мясо? – спросила она. – Следует ли мне отправиться в другую лавку?

– Леди, у нас много чего не хватает. Мы не можем продать то, чего у нас нет. Приди вы пораньше, я бы предложил вам прекрасную вырезку. Теперь у меня ничего не осталось.

– Сэр. – Прабабушка подошла к прилавку и поманила мясника. – Я старая женщина. Моя правнучка могла бы сказать вам, сколько именно мне лет. Меня не учили иметь дело с торговцами. До тех пор, пока мы с моей правнучкой не остались в этом мире одни, о нас всегда кто-то заботился. Поэтому я не в силах обсуждать с вами дела, и, в равной степени, не в состоянии ходить из магазина в магазин, чтобы делать покупки.

Мясник мрачно нахмурился.

– Леди, не возьмете ли полтора фунта филейной вырезки? – произнес он.

Прабабушка подумала.

– Пожалуй, возьму, – серьезно ответила она.

Мясник поднял палец и пошел в холодильную камеру.

– Подождите. – Спустя минуту-другую он вернулся с куском стейка из филейной вырезки, который положил на прилавок перед прабабушкой. – Этот кусок мяса я оставил для себя, и ничего лучшего вам не найти. Жена попросила принести домой немного мяса, и я отложил вот этот кусок.

Прабабушка отпрянула.

– Я не возьму вашу еду, молодой человек.

– Возьмите, – настойчиво сказал мясник. – Я не хочу думать, что вам с девочкой нечего будет приготовить сегодня на ужин. А моя жена… она что-нибудь придумает.

– Я не могу принять этот подарок, вы же понимаете, – возразила прабабушка. – Я должна отплатить за такую доброту.

Мясник удивленно приподнял брови.

– Но я продаю – начал он.

– Нет, – оборвала его прабабушка. – Я не могу этого допустить. Меня воспитывали как леди, сэр, а леди не позволяет себе принимать одолжения от торговцев. Вы должны взять у меня что-нибудь в дополнение к моим пайковым маркам, даже если это всего лишь несколько центов. Она взяла сумочку и запустила в нее руку. – Пятьдесят центов, – сказала она, положив монету на прилавок. – Вы должны ее принять. Ровно столько я собиралась заплатить за наш ужин сегодня вечером.

Мясник пересчитал и сорвал пайковые марки, положил стейк в коричневый бумажный пакет и молча передал его прабабушке.

– Спасибо, – поблагодарила она. – Вы замечательный человек, сэр. Джентльмен. – Она повернулась к двери и позвала внучку. – Пойдем, Кэтрин, – сказала она.

– Я люблю стейк, – взволнованно сообщила Китти.

– Здесь всего полтора фунта – едва ли хватит на две хорошие порции, – заметила прабабушка. – Тем не менее он сделал все, что мог.

– Он хороший, – согласилась Китти.

Прабабушка улыбнулась.

– Насколько я помню, это случилось в отеле Марка Хопкинса, Кэтрин. Я тебе когда-нибудь рассказывала эту историю? Возможно, то был другой отель. Или ресторан. Во всяком случае, в Англии я пристрастилась к курению, там все дамы курили. И управляющий, такой вежливый и элегантный мужчина, подошел ко мне и сказал: «Мадам, я вынужден попросить вас уйти в курительную комнату». Конечно, твой прадед никогда бы такого не позволил; это была мужская курительная комната. Вскоре, конечно, американские дамы тоже стали курить. Но я была первой в Сан-Франциско.

– Наверное, жена мясника разозлится, – заметила Китти, – ведь он не принесет домой мяса.

– Ерунда, – отмахнулась прабабушка. – Он ей все объяснит. Он скажет, что к нему пришли девочка и старушка с тростью, и он не мог поступить иначе.

– Его жена все равно разозлится.

– Дама не позволяет себе показывать гнев на публике, – отрезала бабушка.

«Нью Йоркер», 30 декабря 1944 г.

Миссис Гарден сидела на очень мягком кресле в своей меблированной комнате и курила – молодая женщина лет двадцати трех – двадцати четырех, небольшого роста, худощавая. На ней был нежно-голубой бархатный халат, а волосы она закрутила в бигуди. Часы показывали одиннадцать утра. Миссис Гарден допивала третью чашку кофе, сваренного в кастрюльке на электрической конфорке. Рядом с ней на маленьком столике лежало письмо. Поставив чашку, она взяла единственный лист линованной почтовой бумаги и прочитала написанные на нем снова. «Дорогая миссис Гарден, я не могу не чувствовать, что сейчас вам необходим друг. Когда я встретила вас, вы показались мне сильной и смелой, и, несмотря на большие неприятности, которые вас преследуют, я уверена, что ваше юное сердце справится с любой ношей. Когда опустится тьма, помните, что есть друзья, которые думают о вас и желают вам добра». Письмо было подписано: «А. Х.» Подержав письмо в руках еще минуту, миссис Гарден положила его на стол и направилась к комоду. Она достала из ящика дамскую сумочку и, покопавшись в ней, вытащила складную картонку со спичками. На внутренней стороне картонки было написано: «Миссис Амелия Хоуп, 111 Мортимер-стрит, Бруклин Хайтс».

Миссис Гарден стояла перед комодом приблизительно минуту, глядя на свое отражение в зеркале. «Какое-то время ничего не будет заметно, – подумала она. – Никто не узнает, пока я сама не скажу». Высоко подняв руки, она повернулась, чтобы посмотреть на себя в профиль. Потом прошлась по комнате, взяла письмо и положила его и картонку со спичками в сумочку. Подошла к шкафу и сняла с вешалки темно-синий костюм и белую блузку, подумав: «Одежда все еще мне подходит… сколько же у меня хороших вещей, которые я купила и не смогу носить!» Тщательно одевшись, миссис Гарден прикрепила к лацкану крошечный пехотный нагрудный значок и взяла темно-синюю шляпку. Прежде чем выйти и запереть дверь, она внимательно оглядела комнату. Миссис Гарден выглядела тихой, порядочной и взволнованной. В коридоре она положила ключ в сумочку и спустилась вниз по лестнице.

В метро миссис Гарден сидела молча, держа на коленях сумочку и глядя в темноту. Добравшись до станции, где кондуктор посоветовал ей выйти, она встала и выбралась на улицу, и в газетном киоске спросила, как пройти по указанному адресу. Крепко сжимая в руках сумочку, она пошла по улице Мортимер, пока не увидела дом номер 111. Это был старый, уродливый, разрушающийся дом, в нем явно сдавались комнаты или небольшие квартиры. Миссис Гарден поднялась по ступенькам и позвонила в колокольчик. Когда хозяйка открыла дверь, миссис Гарден спросила:

– Могу я увидеть миссис Амелию Хоуп?

Домовладелица отступила, пропуская ее в дверь, и сказала:

– Второй этаж, дальняя дверь.

Миссис Гарден поднялась по широкой лестнице, такой, что бывают в старинных роскошных особняках, на второй этаж с высоким потолком и белой гипсовой лепниной. Пройдя длинный коридор до конца, она увидела дверь и постучала в нее.

– Заходите, пожалуйста, – послышался голос пожилой женщины.

Миссис Гарден открыла дверь и переступила через порог. Несколько секунд она ничего не могла разглядеть, потому что оказалась лицом к высокому узкому окну с длинными коричневыми шторами по обе стороны. Потом она увидела перед окном маленький старомодный стол с резными ножками, а за ним – миссис Хоуп.

– Миссис Хоуп? Я миссис Гарден. Вы меня помните?

Миссис Хоуп поднялась и шагнула к гостье.

– Миссис Гарден? – переспросила она.

Миссис Гарден открыла сумочку и вытащила письмо. Протянула его миссис Хоуп и сказала:

– Я хотела поговорить с вами об этом письме.