– Долго же ты добиралась, – сказал он.

Кивнув, она подошла к зеркалу. Распустила волосы и расчесала их гребнем. Взяла в руки стеклянный пузырек.

– Какой крошечный кубок, – проговорила она.

– О нет, он велик, – прозвучало в ответ. – В нем вся их ложь. – Музыка стала громче. – Пей. Полно медлить… Промедлишь – раскаешься… Счастье хрупко… и прекрасно…

Два с половиной года назад мы с мужем решили подарить себе на пятнадцатую годовщину магнитофон. Надеялись, что с помощью магнитофона запишем пронзительные голоса наших детей, а добавив к записям голосов когда-нибудь еще и видео, сохраним любимые воспоминания навсегда. Мы сентиментально воображали, как будем сидеть однажды вечером старые, седые, полупарализованные, но в благословенном одиночестве, глядя, как перед нами открывается бесконечная череда фотографий наших детей – они танцуют, плавают, запускают фейерверки, играют в бейсбол и делают первые шаги, а мы слушаем магнитофонную запись их голосов: они читают наизусть «Рождественскую историю» и поют о слепых мышатах.

О славных качествах магнитофона нам поведала реклама в воскресной газете, сообщившая, что в крупном нью-йоркском универмаге, где у нас был открыт счет, продавались «восстановленные» магнитофоны по девяносто девять долларов и девяносто девять центов – то есть со скидкой, как настойчиво подчеркивалось в рекламе, почти в сорок процентов. Хотя от нас не укрылось, что сумма в девяносто девять долларов и девяносто девять центов невероятно близка к ста долларам, практически от нее не отличается и, несомненно, является на редкость крупной суммой, которую мы не то чтобы без колебаний решились бы потратить на подарок себе в пятнадцатую годовщину семейной жизни, нас все же захватила мысль о том, что сто долларов – не так уж и много, чтобы заплатить за удовольствие слышать голоса наших детей через много лет, когда мы наконец усядемся перед экраном нашего домашнего кинотеатра. Я написала в магазин в Нью-Йорке, который назывался «Фэйрчайлд», и заказала магнитофон, попросив списать с нашего счета девяносто девять долларов и девяносто девять центов.

Поскольку мы уже заказали моему мужу в том месяце кляссеры для коллекции монет, а также коробку яблок в шоколаде, наш счет, который пришел за несколько дней до магнитофона, составлял сто одиннадцать долларов и пятьдесят три цента. Когда магнитофон доставили, мне пришлось доплатить три доллара и семнадцать центов за экспресс-перевозку. Магнитофон принесли в деревянном ящике, и когда муж вернулся домой, то вместе с нашим старшим сыном взялся за молотки и отвертку, чтобы разобрать деревянный ящик и вытащить магнитофон. В ящике, рядом с магнитофоном, обнаружилась книга с инструкциями, а вот магнитофонной ленты не было, и пока муж и сын погрузились в чтение инструкций, заодно осматривая всякие кнопки и катушки, я поехала в город, в музыкальный магазин, и купила упаковку магнитофонной ленты. Покупка обошлась мне в пять долларов и девяносто пять центов, а продавец в музыкальном магазине, с которым я знакома уже несколько лет, весьма неодобрительно покачал головой, узнав, что мы купили магнитофон в Нью-Йорке вместо того, чтобы воспользоваться его услугами.

За ужином все только и говорили, что о магнитофоне, а после дети разбежались по своим комнатам, где принялись репетировать пение и декламацию, выбирая любимые стихи и песни, которые мы собирались записать на магнитофон, чтобы спрятать подальше и достать лишь в бесконечно далеком будущем, когда мы с мужем, наконец, найдем несколько минут, дабы спокойно посидеть и улыбнуться нашим воспоминаниям. Помыв посуду, мы позвали детей в отцовский кабинет, куда они и пришли, тихо переговариваясь и нервно покашливая, в то время как их отец перечитал инструкции и готовил магнитофон к записи. Все шикали друг на друга, призывая молчать. Наш старший сын сыграл на трубе припев из песенки «Блюз жестяных крыш», а самый младший едва слышно прошелестел любимую песенку под названием «Прогулка с машинистом». Младшая дочь, очень выразительно и четко выговаривая слова, пропела песню о сладостях в кондитерской, а старшая решила записать на память балладу, которую ей пел дедушка: «Твой малыш утек по водосточной трубе (Уж лучше б ему искупаться в корыте)». Когда мы проиграли запись, дети сперва ошарашенно умолкли, а потом развеселились и захотели записать что-нибудь еще. На пленке был слышен голос моего мужа, который говорил, что если все не замолчат, он вообще ничего не запишет, и мой голос, который спрашивал, все ли слышали, что сказал папа, потому что следующий, кто станет хихикать, выйдет из комнаты.

Мы проигрывали нашу запись несколько раз: и знакомым, которые заходили в гости, и друзьям детей по их просьбе, и бабушкам и дедушкам по телефону. Мы были очень довольны и решили, что запишем еще, когда дети, особенно самый младший, разучат новые номера. Однажды вечером мы включили запись для наших друзей, заскочивших на партию в бридж (как оказалось, именно в тот вечер из колоды навсегда исчезла в середине второго робера девятка пик), магнитофонная лента простонала, точно в агонии, мы услышали «вниз по водосточной трубе», и все стихло. Мой муж и гости некоторое время суетились вокруг магнитофона, но так и не смогли убедить его издать хоть звук.

На следующий день муж со старшим сыном вынесли магнитофон в машину, и я отвезла его в город, в музыкальный магазин. Хозяин музыкального магазина вместе с крепким продавцом отнесли аппарат в ремонтную мастерскую, а я рассказала, как мы проигрывали нашу кассету, и вдруг все стихло. Они пообещали проверить магнитофон и выяснить, не пора ли его смазать или что-то в этом роде, а хозяин напомнил, что раз куплен аппарат в Нью-Йорке, ему придется взять с меня плату за капитальный ремонт; а если бы магнитофон купили у него, то теперь чинили бы бесплатно, по гарантии. Я сказала, что все в порядке, так мне и надо, незачем было покупать магнитофон в Нью-Йорке, и хозяин кивнул, добавив, что будет мне хороший урок.

Примерно через три дня он позвонил и заявил, что починить магнитофон не может. Очевидно, аппарат, по его словам, прислали по ошибке, чего, конечно же, не случилось бы, купи мы его здесь, неподалеку. Наш магнитофон не только никогда не ремонтировали, его замучили до механической смерти, а потом или уронили с большой высоты, или растоптали слоновьими лапами. Счастье, сказал он, что мы вообще смогли включить эту штуковину. Единственная короткая запись, которую мы сделали, досталась нам чудом. Он не брался ремонтировать магнитофон ни за что! Вместе с механиком они разобрали аппарат на части и теперь собирали обратно, как было, однако починить его даже не пытались. Хозяин музыкального магазина предположил, что, поскольку магнитофон явно прислали из Нью-Йорка по ошибке, по крайней мере, он надеялся, что это была ошибка, – хотя если бы магнитофон купили у него, то наверняка получили бы восстановленный аппарат, действительно по-настоящему честно восстановленный, – и поскольку явно произошла ошибка, то нам следует отправить магнитофон обратно в Нью-Йорк и ждать, когда там со всем разберутся.

Я приехала в город, и хозяин музыкального магазина вместе с механиком вынесли магнитофон и положили мне в машину, а дома муж со старшим сыном перенесли его в столовую и поставили на обеденный стол. Когда я передала мужу, что хозяин музыкального магазина сказал о магнитофоне, он страшно рассердился и согласился, что нам, безусловно, следует отослать аппарат обратно и, кроме того, написать жалобу.

Мы ужинали за кухонным столом, ибо другой стол занял магнитофон, и поздним вечером я составила Фэйрчайлду письмо, объяснив все, что произошло, и подчеркнув, что хозяин музыкального магазина совершенно уверен: аппарат отправлен по ошибке. Я сообщила, что мы, естественно, намереваемся вернуть магнитофон и хотели бы узнать, что думают на сей счет в «Фэйрчайлде»? Ответ пришел немедленно, подписанный «С. Б. Фэйрчайлд». Мне предлагали положить магнитофон в ящик и отправить в Нью-Йорк, оплатив пересылку. Также было выражено сожаление относительно того, что мы, не решив, действительно ли нам нужен магнитофон, заказали его, а постоянный возврат товара мешает эффективной работе магазина с покупателями. Я написала С. Б. Фэйрчайлду и пояснила, что магнитофон сломан, что я уже оплатила экспресс-доставку магнитофона и что в любом случае я не смогла бы вернуть магнитофон в оригинальной деревянной упаковке, так как она была полностью уничтожена, когда мы вытаскивали магнитофон, к тому же дети уже использовали куски досок, чтобы построить клетку для льва. С. Б. Фэйрчайлд написал в ответ, что «Фэйрчайлд» не платит за экспресс-доставку при возврате товара, и если магнитофон не будет упакован в ящик, то отправлять его обратно можно и не пытаться. «Если бы я по неосторожности или по недостатку рассудительности сломал магнитофонный ящик, то непременно сделал бы новый, взамен», – было сказано в письме. Универмаг «Фэйрчайлд», – особо отметил С. Б. Фэйрчайлд, – не поощряет клиентов, которые бездумно заказывают товар и возвращают его, что влечет за собой расходы и для покупателя, и для магазина.