Напряжение выкручивало руки, заставляя мысленно целиться по несколько раз перед ударами. Кий хоть и лежал в моих руках намертво, но внутри иногда, казалось, что неуверенно шатался и вот-вот соскользнёт с шара при ударе. Тем не менее это были только внутренние страхи, о которых я старательно пыталась избавиться. Только каждая новая минута отвоёванного просветления казалась не такой долгой, но давала мне идти с Никитой вровень по количеству забитых шаров.

Когда мне остаётся забить чёрную восьмёрку в обозначенную лузу, можно было бы сказать, что победа у меня в руках. Но удар слишком сложный и мало осуществим. Последний забитый мной шар поставил меня в максимально неудобное положение. И как бы я не старалась ударить по чёрному я в любом случае оставлю благоприятные условия для победы соперника после себя, если не удастся забить его в лузу.

Тревога начинает бить по нервам. Я просчитываю свой ход и делаю удар и всё идёт почти идеально. Только добравшись до лузы восьмёрка ударяется об угол и откатывает на пару сантиметров обратно. Белый и чёрный выстраиваются в идеальный ряд. Тут только глупому дураку не забить.

Моя победа с треском ломается на кусочки и я направляясь к стулу для ожидания своего хода, чувствую как всё внутренне погружается в тень. Бросив на Никиту мимолётный взгляд ловлю его усмешку. Думает наверное: «и на что она вообще рассчитывала, бросая мне вызов». Чёрт!

Опустившись на своё место, не свожу глаз с действий Анисимова. Он неспешно встаёт на удобное место для удара, спокойно готовится к удару, целится и… плавно ударяет. Секунда, две… чёрный закатывается в лузу. И если кто-то из зрителей и думает, что это победа, то я ещё при направлении удара вижу, что он с накатом. А значит биток также аккуратно закатывается в след за восьмёркой. А значит победа присуждается мне.

Внутренне я подскакиваю на месте, а на деле как приклеенная сижу на стуле в ожидании объявления результата судьями. Слышать, что я победила возможно было бы ни с чем ни сравнимым удовольствием не будь удар Никиты настолько очевиден. Он хотел отдать мне победу. Я это вижу. Я это знаю. Но почему? Как? Зачем?

Торжественные обращения в мою сторону воспринимались максимально неловко. Пусть я играла хорошо, но мне казалось я не заслужила этой победы. После игры дядя собрал конференцию для объявления призов и ответов на вопросы. А также естественно создал возможность разобраться Никите со своей частью нашего забытого нами пари, о котором нам напоминал каждый.

Вопросы из толпы чаще всего поднимали только одну тему. Намеренно ли Никита сдался или действительно так соскочила рука? И сдался ли он специально, чтобы я могла выиграть пари? И как это вписывается в философию Никиты о девушках и его вечной победе? Ну всё в этом духе. Как и обычно голодная до информации толпа разрывала Анисимова, задавая самые каверзные вопросы.

Когда, сидя в конференц-зале право слова перешло к Анисимову меня захлестнуло волнение потому как сложно представить, что он скажет.

— Что ж. Думаю стоит перейти к менее торжественной, но важной для вас части. Пари. Насколько мне помнится, Ария просила опровержение на известное всем мнение, которое постоянно звучало из моих уст. Я о том, что девушки — это ходячие проблемы и от них есть толк только в том случае если они молчат и приносят удовольствие. Судя по вашим реакциям, вижу, что все это хорошо помнят. Так вот. С твёрдой уверенностью хочу сказать, что я Анисимов Никита Алексеевич всё это время ошибался и заблуждался на этот счёт. Также хотел бы принести извинения каждой девушке, чьи чувства я мог затронуть этой фразой и лично самой Арии, — всматриваясь толпу, когда съедала его любопытными глазами Никита словно что-то разглядел и поэтому добавил. — Хотел бы уточнить, что данное опровержение озвучено мной не под давлением силы действия пари, а сформировано их личных умозаключений. Ведь сама Полякова на своём примере мне доказала всю нелепость моей теории. Так что прошу все свои грязные изречения, которые порой адресованы в её сторону направить на меня. Она девушка, человек, личность. Потому требует должного обращения. А кто делал ставки, думал, рассчитывал и надеялся, что я по итогу нашей игры как-то унижу Арию или оскорблю — не самые достойные люди нашего общества. Если вы считаете, что моё поражение меня не красит — это лишь ваше мнение. Поражение со мной не делает ничего. Это не более чем обычный голый факт, доказывающий, что Полякова сегодня сыграла профессиональнее меня. Я приму это с достоинством и восхищением. Так что, если вы сегодня сюда пришли за скандальной информацией и поводом снова меня обсудить, спешу вас расстроить. Что касается шумихи вокруг моей биографии не переживайте ответ будет. Скоро. Пожалуй, на этом всё.

Анисимов встаёт с места и уходит под гул обращённых к нему журналистов с очередной порцией провокационных вопросов.

Никита

Последний день соревнований

Всё шло по плану, пусть я и сомневался в его необходимости. Прошло много утомительных дней, загруженных работой в компании Дины. Правда мозг плавился не от количества информации, которую пришлось собрать для задуманного. Меня больше выматывало выворачивать себя наизнанку. Порой затея казалась напрасной, но неизменно давала уверенность, что так я выскажусь и предоставлю правду.

К моему удивлению навстречу пошла и мать. Без тени колебаний сделала всё что от неё требуется и даже больше. Я настолько оценил её жест, что пришёл навестить её снова. Потому что до этой минуты я оставлял внутри себя слишком много вопросов, на которые очень хотел знать ответ.

— Привет, — натянуто здороваюсь, присаживаясь напротив.

Очень странно встречаться с ней вот так в тюрьме, когда нас разделяет перегородка. Да и тюремная одежда, на её утончённой натуре смотрится диковато. Однако именно в этот момент мать мне кажется куда естественнее обычного.

— Привет, сынок, — от её пусть немного слабой и вымученной улыбки всё равно внутри отдаёт холодом. — Я вроде всё тебе сказала в прошлый раз. Или ты что-то забыл?

— Хотел спросить, — ещё раз убеждаю себя в необходимости задать вопрос и всё же решаюсь. — Почему ты сдалась? И не говори, что это не так. Ты же здесь.

Мать загадочно улыбается и отводит взгляд в сторону.

— Знаешь, ненавидеть тебя за то, что ты напоминаешь мне отца, твою сестру за то, что из себя ничего не представляет или твоего отца за то, что пытается разглядеть во мне свет — просто. А вот жить с вечной ненавистью к себе куда сложнее. Я просто устала. Уж лучше я приму все свои содеянные грехи, но мне будет куда проще. Я начну себя хотя бы уважать, — в этот момент она мне показалась такой грустной, что в глубине души впервые ощущаю сочувствие в её сторону. — Знаешь я всегда отталкивала твоего отца. Ждала того, что он уйдёт. Там откуда он меня подобрал не место приличным девушкам. А куда ему такому честному человеку связываться с такой грязью как я. На какой-то период я сдалась, а потом увидев тебя на меня нахлынули воспоминания, и я просто искала предлог. Хотела, чтобы он открыл глаза и отвернулся, но этого не случилось… Но затем у меня появились другие цели, деньги, бизнес… Я в первые почувствовала себя на коне и не хотела этого терять. При том было совершенно неважно, какими целями всего этого добилась. Но когда твой отец всё узнал и ушел внутри что-то треснуло. Он был единственным человеком, который верил в меня ни смотря ни на что и был рядом… А я не принимала его, боясь ему навредить…

Когда мать задумчиво замолкает, хмыкая вставляю комментарий.

— Знакомое чувство…

— И понимаешь поступила я неправильно. А поняла это только сейчас. Я должна была принять твоего отца. Принять и стать лучше. Не бояться быть хорошей не смотря на отпечаток прошлого, который делает меня не самым лучшим человеком. Найти в себе силы признать поступки и измениться. Но я так утонула в ненависти, что не видела ничего вокруг себя. А когда тонешь, в панике пытаешься утащить всех за собой. Меня тошнило от того, как ты стараешься быть добреньким. Такой чистый, хотя я знаю проступки, которые ты совершал. Так хотелось испачкать тебя сильнее…