Затем мы пошли с ребятами в бар, чтобы отмыть это дело. И когда все разошлись, и я осталась одна наедине с бутылкой фруктового пива меня привлекли новости по телевизору.

Анисимова Светлана Максимовна была задержана… Даже не упомню почему именно задержана. Ведь причин назвали целый список. Внутри всё подскакивает и я быстро трясущимися пальцами набираю номер Никиты.

Гудок. Один. Второй. И…

— Что хотела? — спрашивает Никита вялым голосом.

— Ты новости смотришь?

— Да. Смотрю, — ненадолго повисает тяжёлое молчание. — Посмотри налево.

Оборачиваюсь и вижу его собственной персоной.

— Ты за мной следил? — спрашиваю наблюдая как он садится рядом со мной за барную стойку.

— Вроде того. Ждал пока отметишь победу. Наблюдал.

— И что заметил?

Не успевает Никита ничего ответить, как мы вздрагиваем под звуки телевизора и оборачиваемся. Там показывают задержание Анисимовой Светланы в самом разгаре. И как только на её запястьях щелкает замок наручников я болезненно отворачиваюсь. А ведь я к этому причастна.

Никита осматривается по сторонам и я понимаю, что он ловит на себе несколько недобрых взглядов.

— Слушай. Погнали отсюда. Боюсь мне на людях сейчас не стоит появляться, — Никита бросает взгляд на главный вход и морщится, затем приближается ко мне и продолжает шёпотом. — Ты через главный вход выходи, я через служебный выйду. Встретимся у твоей машины. Я за рулём. Ведь ты сегодня пила, а свою машину я не взял.

Молча киваю, отдаю ему ключи от машины и мы расходимся по задуманному плану. Вот да. Пила я совершенно необдуманно. Да ещё и пиво. Только сейчас поняла, что будучи окрылённой победой не учла очевидных тонкостей.

По пути до машины ругаю себя последними словами и устроившись с Никитой в машине осторожно спрашиваю.

— Ничего что я пиво пила? — и я спрашиваю не потому что пила алкоголь, потому что это чёртово пиво.

— Не критично. Скажи спасибо, что оно хотя бы фруктовое… Хотя… Это не сильно помогает, — Анисимов суёт мне в руки упаковку ядрёной ментоловой жвачки судя по тому что гласит фантик. — Заешь хотя бы.

Послушно отправляю пару пластинок в рот и виновато отворачиваюсь к окну. Только вину я чувствовала не только за пиво. Кадры с матерью Никиты стояли перед моими глазами. И пусть она не очень хороший человек, но она его мать. Что он сейчас чувствует?

По Никите понятно особо не было, так как он не был грустнее и веселее, чем за всю эту неделю. Всё то же апатично подавленное состояние, с которым я пока мало представляла как буду бороться. Ведь если не хочешь помочь себе сам, то вряд ли можно дождаться волшебной лечебной пилюли от кого-нибудь другого.

— Куда мы едем? — решаю спросить, попутно проверяя запах из-за рта подув на ладошку.

— Да нормально всё, — Никита берет меня за поднятую руку и опускает её на колено. — Домой тебя везу.

— Останешься? — слабо улыбаюсь на пару секунд пока мы держимся за руки.

— Нет, — качает головой Анисимов, не сводя глаз с дороги. — Боюсь мне придётся ехать в офис нашего модельного агентства.

— Почему? — что-то его состояние стало меня волновать ещё сильнее.

— Матери нет. Второй начальник пусть пока по документам и не ответственный это я. Надо отдать кому-нибудь бразды правления. Так как работать там и дня не хочу.

— Логично, — соглашаюсь, а затем задумываюсь. — А кому отдашь?

— Наташе, — легко и просто отвечает Никита, затем ловя мой недоумённый взгляд дополняет ответ. — Тёте Наташе.

— А она там каким боком?

— Сеть салонов, где она заправляет юридически принадлежит модельному агентству Анисимовых. Так что формально я её начальник. Вот я ей повышение по карьерной лестнице и устрою.

— Ты её начальник?! — меня правда шокирует эта информация.

— Ага. Она не любит об этом болтать. Собственно, поэтому в день нашего знакомства я мог тебя уволить одним днём и даже глазом не моргнуть. И Наташа бы ничего не сделала с этим.

— Так чего же не уволил? — решаю полюбопытствовать.

— Во-первых стрижка была хороша, так что в целом ты свою работу неплохо выполняешь. А во-вторых, ты меня зацепила. Поэтому хотел просто тебя позлить, — а вот и чистосердечное признание.

— Так значит я свою работу в целом неплохо выполняю? — раздражённо бросаю так как меня непременно заводит этот факт.

Никита испускает смешок и в этот момент на душе становится немного теплее.

— А то, что ты меня зацепила ты не услышала? И прошу заметить, что я озвучил мысли, которые были в голове на тот момент, — пусть его улыбка немного вялая, но такая искренняя.

— А о чём ты думаешь сейчас?

— Уж прости, но это тайна, покрытая мраком.

Дальше мы едем в тишине, каждый наедине со своими мыслями. Никита паркует машину у моего дома, отдаёт мне ключи я целую его на прощание и мы расходимся каждый по своим делам.

Никита

Пятница. Первая неделя ноября

Телефон просто ломился от входящих звонков и сообщений, поэтому я не спешил туда заглядывать. Какой смысл? Я и без особых подсказок знаю о чём мне пишут и что спрашивают.

Арест матери меня не сильно тронул. С её багажом врагов это рано или поздно случилось бы. И возможно лучше раньше, чем позже. Тем не менее внутри была какая-то тоска. Всё же она моя мать и этот факт ничто не изменит. Пусть сейчас меня в принципе мало что трогает.

После раскрытия секрета Сони весь мир перевернулся с ног на голову и я теперь совершенно не представляю кому я могу доверять, а кому нет. Да и нужно ли в этом разбираться? Может стоит просто исчезнуть?

Мне хотелось верить, что моё упадническое состояние это временное явление. Просто период такой, который нужно как-то пережить. И с возрастом понимаешь, что такие периоды действительно в жизни случаются и оказываются не такой уж редкостью.

Как выяснилось Наташа меня уже ждёт в офисе и на моё удивление факт о её назначении они утрясли с матерью давно. Осталась только моя подпись.

В голове не было никаких мыслей. Думать совершенно ни о чём не хотелось. Просто приехать. Поставить подпись и… И всё. Периодически вставая в пробки на перекрёстках, добираюсь до офиса достаточно быстро. Даже не замечаю этих заторов, так как мозг находится в какой-то прострации и мне в сущности на всё плевать.

Паркую машину. Захожу в офисное здание. Поднимаюсь на нужный этаж. Кто-то вроде со мной здоровается на входе в кабинет матери, что я даже не удосуживаюсь проверить Инга ли это. Мне всё равно. Абсолютно.

Широкие офисные коридоры кажутся серыми и безжизненными, как и всё вокруг. Словно из мира кто-то окончательно высосал цвет и радость. И если от этого состояния есть где-то тумблер переключателя, то у меня совершенно нет желания им воспользоваться.

Только услышав голоса за дверью, едва коснувшись дверной ручки инстинктивно замираю.

— Я же обещал тебе, что это дело будет твоим, — слышу знакомый довольный голос.

Горский.

— Я в тебе и не сомневалась, милый, — а это женский голос с радостью в голосе принадлежал Наташе.

Теперь всё понятно. Они просто хотели забрать дело моей матери себе. Конечно в голове посыпались вероятности, что может оттого Горский так тепло ко мне относился? Чтобы получить от меня информацию и поддержку… В этот момент в очередной раз чувствую себя использованным, но это чувство даже не задерживаясь внутри растворяется. Расстроить, разочаровать, разозлить кажется меня уже невозможно.

Проглатывая горько чувство привычки получать под дых от близких тихо вхожу в кабинет. Они явно стоят довольные, но ещё не празднуют. Я ведь не подписал ещё ничего. А я подпишу. Правда подпишу.

Хотя часть меня первый раз в своей жизни хотела, чтобы мать сейчас сидела в кресле директора. И чтобы у нас всё было хорошо. Чтобы она была нормальной матерью. Любила меня, папу и Лику здоровой неизвращённой любовью.

Перед глазами пробегает кинолента счастливой семейной жизни Анисимовых, которой никогда не было и которой не бывать. Ни-ког-да.