Но Хидео был серьезен.

– Нет, я собираюсь говорить тебе важные для меня вещи.

Мичи внимательно посмотрела на него. Её одолела дрожь, какая-то непонятная, неприятная, потому что её источник – уж точно не окружающий холод.

[Молчать].

– Дело в том, что я… за эти несколько дней я внезапно понял, что ты… ну в общем… чёрт, как глупо…

Он искал поддержку в её руках, волосах, взгляде. И незримый смешок, кольнувший её сердце, успокоил его.

Тут он заметил на её шее массивный кулон в форме эллипса. Выглядел этот камень неопрятно, словно плохо обработанный щебень. Он блестел с одной стороны от лунного света, но в остальном был тёмным и абсолютно не женственным.

Она взглядом дала понять, что будет нежна в любом случае.

– Так?..

Парень отнял взгляд от её лица и шеи.

Хидео вспомнил эпизод на крыше; он почти признался ей, но она прервала его, чтобы спросить, среда ли сегодня. Так может, она нутром чувствовала, что признаваться надо именно в среду?

– Ты мне нравишься, Хамада-тян.

Сложно было представить нечто более романтично-глупое. Хамада встала и, не сказав ни слова, поцеловала его.

Хидео и не думал никогда, что соглашаться можно и таким образом. Он подхватил её на руки и импульсивно прижал тело к себе. Чувствовать руками это здоровое и прекрасное тело было умопомрачительно и до сладости приятно. Он держал её так, как будто держит в последний раз.

Она поддавалась, и ему это было ещё приятнее. Мичи трогала его лицо и шею своими холодными пальцами, пробирала прикосновениями до дрожи, но емунеобходимабыла эта дрожь, иначе он сгорел бы. Перегорел даже, может быть.

Но она очень быстро прекратила контакт губами.

– Я тоже должна тебе сказать кое-что…

[Назвать его по фамилии?]

[Нет].

– … Хидео.

Тот вздрогнул, будто через его пальцы пропустили электрический ток.

– Ч-что? – он вспомнил некоторые фильмы ужасов в голове, которые смотрел однажды.

Так вот, они начинались так же. Люди словно прекратили ходьбу.

Если бы он обернулся, то заметил бы, что никаких людей-то и нет уже здесь: исчезли все до единого.

Мичи перевела дыхание. Её лицо болезненно осунулось.

– Я в петле.

Мышцы его против воли напряглись, и он отступил на несколько едва заметных шагов.

– Что? – повторил он, ничего не соображая.

Мичи было сложно говорить это, но она переборола себя… уже в пятый раз.

– Я в петле. Это цикл из семи дней, которые я провожу с тобой… они повторяются, понимаешь?

Но Хидео не понимал.

– Дело в том, что каждые следующие семь дней я вновь завожу с тобой знакомство, заново приручаю тебя, заново в себя влюбляю.

Она судорожно вздохнула, готовая заплакать.

– Это началось четыре цикла назад. Я встретила тебя и что-то пошло не так. Видимо, включилась цепная реакция, а потом она замкнулась… и, ну, в общем, я здесь. Уже в пятый раз.

Хидео вдруг вспомнил, как она вела себя несколько этих дней назад и в его голове стали складываться кусочки бреда в единую картину.

А Мичи словно поняла, что он все сопоставил, и горькая улыбка омрачила её лицо.

– О да, я караулила тебя, когда ты сломал свой велосипед, и тогда, в библиотеке, тоже. И книгу ту, по алхимии, я выучила наизусть, потому что в четверг ты просишь только её. Я давным-давно узнала твой номер и совсем не у твоих друзей, ведь ты сам мне его дал… в одной из исходов. И, чёрт возьми, я звала тебя по имени, потому что мы уже давно прошли бы большее, чем простые признания. Я целую тебя каждую неделю в среду, ровно в это же время. Не знаю, что со мной не так, мне просто… ничего не хочется менять.

Она хотела вновь впиться в него губами, но парень её остановил. Голова кружилась, и мозг отторгал информацию, как просроченную еду отторгает больной желудок.

– Я люблю тебя, Хидео. Знаешь, я бы… я бы всё отдала за возможность дышать с тобой в унисон. И… и эта петля, хотя и доставляет мне уйму хлопот, но она по-прежнему необходима мне, как воздух. Мне нужно, чтобы она повторялась. Мне кажется, вне этой петли мы бы никогда не встретились. Ты бы никогда меня не полюбил. Ты мне веришь?

Хидео нахмурился и сжал в своих руках ткань её куртки. Это было за гранью его понимания. Если Тамака, та самая женщина-ведьма, которая по щёлчку включала и выключала свет в кафе, была сложна для него, то Мичи – совсем фантастична.

– Т-ты это серьёзно?

Ответом стал её серьезный взгляд.

– Лишь однажды ты повел себя не так, как надо. Помнишь, ты спросил: «как бы ты охарактеризовала меня?»

Она внимательно на него посмотрела, продолжая сжимать его плечи. Парень держал её руки, потому что еще не до конца был уверен в её нормальности.

Конечно, он помнил. И это потрясло его. Тогда она ответила, изумленная: «ты никогда не спрашивал у меня об этом».

Так, повторение одной недели действительно было реальным?

– Хотя, в разных исходах иногда что-то меняется, – пробормотала она. – Если ты до сих пор мне не веришь (а я знаю, что ты сейчас напереломе: тебя с потрохами выдаёт напряжённый взгляд и поджатые губы), то я могу уверить тебя в том, что не лгу: моя сестра. Стало быть, ты понял мою истерику и совсем не понял, почему я говорила тебе то, чего ты не знал. Дело в том, что в третьем исходе мы встретились с ней. Она произвела на тебя неизгладимое впечатление, и ты проговорился, что если бы тебе пришлось её опознать, ты сделал бы это по памяти. Так вот, ты не сделал этого. Ты раз за разом проигрывал её, а я уже поняла, что спасать её бессмысленно. Ты тоже должен это понять, Хидео.

Пальцы Хидео сильнее впились в руки девушки. Он вдруг ясно осознал своё положение.

«Если мне суждено забыть это – значит, я забуду навсегда. Но если мне предоставляется шанс увидеть и услышать эту историю ещё раз, не значит ли это, что мне сужденозапомнить это?» – лихорадочно думал он.

Временная петля циклом в семь дней, которая будет повторяться изо дня в день, из недели в неделю и вскоре сведёт Мичи с ума.

Такого конца для своей возлюбленной он не хотел.

– Скажи, можно ли тебя вытащить из петли? – торопливо спросил Хидео, тряся девушку за руки.

– Ты серьезно считаешь, что… сможешь? – скептически заметила она.

В её глазах не было веры. Что же, она предугадала и этот ход?

– Мичи, я готов сделать всё, чтобы вытащить тебя отсюда.

– Ты это уже говорил мне. Пять раз.

Короткие ноготки больно впились в нежную кожу.

– Я попытаюсь. Чтобы разрушить петлю, надо сделать что-то противоположное начальному исходу, верно?

Судя по её взгляду и медленному кивку, она стала верить.

– Тогда… скажи, чем кончались предыдущие четыре исхода.

– Первый: ты поцеловал меня; второй – ты отказался от своих слов и… поцеловал меня; третий – ты попытался вызвать санитаров сюда и поцеловал меня; и четвертый – ты убил себя, но перед этим…

– Поцеловал тебя? – спросил Хидео, а у самого действительно было непреодолимое желание впиться в неё губами.

– Ага.

– Тогда мы поступим по-другому.

– Всё равно всё приведет к этому, – в отчаянии крикнула Мичи, – я знаю это.

Но, неожиданно, Хидео достал тот самый перочинный нож.

Воздух встал в горле, и Мичи замерла, с опаской разглядывая Хидео.

– В этот раз не поцелую, – сказал он, сам себе не веря.

«Если внушить себе отвращение к ней, можно и избежать поцелуя», – решил он.

И он хладнокровно проткнул бок девушки, позволяя ей обмякнуть у него на руках.

– Я уже видел кровь, трогал труп и теперь мне не составит труда убить и тебя.

– Ты… мань… – прокряхтела она, хватая ртом воздух.

– Нет! Кроме тебя я не убивал ещё никого. Ты у меня первая, любовь моя, – сказал он и прикоснулся окровавленными пальцами к её ещё тёплой, бархатной щеке.

Её хотелось поцеловать, но он не мог позволить себе этого.

– И теперь ты исчезнешь, а петля пойдет по-другому. Я делаю лучше для тебя.