Генджи некоторое время помолчал, а потом скептически выдал:

– Они могли просто умышленно от тебя скрывать то, что что-то знают.

– Нет. Я не зря упомянул о настороженном взгляде. Понимаешь, они… они действительно собирают информацию по крупицам и поэтому так смотрят на меня.

– Ох, – ответил Генджи, – ты слишком придаешь этому значение. Смотреть настороженно – это их работа и они будут это делать вне зависимости от того, знают они что-то или нет.

Хидео ничего не ответил; осознание того, что он мог ошибиться, пришло не сразу. Но когда же оно все-таки появилось, то буквально разодрало на куски и так нестабильное сердце. Всё тело окатило горячей волной с мурашками, парень дёрнулся.

– Похолодало что-то, – только и ответил он.

Домой шёл быстро. Ему постоянно казалось, что кто-то вот-вот его нагонит и точно убьет.

День уже подходил к концу, но каким-то шестым чувством Хидео понимал, что всё только начинается.

Он прошёл мимо кафе «Фуничи», при этом оглядев его скользящим взглядом. Кафе не было примечательным. Витрина открывала вполне спокойное зрелище на добрых людей, которые приятно общались между собой и даже друг другу улыбались. Даже за пределами кафе пахло кофе. Этот запах так сильно пробудил аппетит, что Хидео, не отдавая себе отчета в своих действиях, зашёл туда.

В самом помещении было тепло, светло и уютно. Парень опустился за столик около дальней стены и погрузился в свои мысли.

Но какие были у него мысли? Кроме изредка всплывающих мыслей о вине и об убийстве, больше никаких мыслей не было.

Кажется, он всё уже выдумал. Проблемы так и остались нерешёнными, но он хотя бы пытается прийти к внутреннему компромиссу. Хотя бы мнимому. Ну, пожалуйста.

К нему подошла официантка. Её карие глаза будто сливались с обилием шоколадных волос на голове. Мацумура попросил американо и какую-то булочку.

Девушка пообещала исполнить всё в кратчайший срок и ушла. Хидео уронил лицо на стол и пролежал так несколько минут кряду, пока не услышал, как соседний стул отодвигается.

Прямо перед ним, завернутая в тёплую куртку, сидела Лили.

– А, Рокэ-сан, ты что здесь…

Лили виновато улыбнулась.

– Прости, просто этот холод даже не дал дойти мне до дома. А здесь тепло, – она оглядела помещение ласковым взглядом.

Хидео подпёр рукой подбородок и уставился на неё бессмысленным взглядом.

– И ты решила сесть ко мне? – спросил он.

– Мне уйти?

Хидео помолчал. После того странного признания и избегания, она наконец-то решила с ним заговорить, да к тому же сама проявила инициативу! Вряд ли ей было в такой теплой куртке холодно этой весной.

Лили всё ещё ждала ответ, а Мацумура не мог понять, почему она подсела к нему.

Вдруг Рокэ встала и собралась пересесть за соседний столик, но рука Хидео рефлекторно поймала её рукав.

– Нет, стой. Не уходи.

– Ты так долго молчал. Неужели от шока потерял дар речи? – она взглянула на него сверху вниз, окидывая насмешливым взглядом.

– Нет. Я просто немного задумался.

Лили села обратно, расстегивая куртку.

– Ты меня извини за такой резкий отказ тогда, – начала она, вздыхая. – Я просто переволновалась.

– О, да ничего страшного.

Рокэ взглянула на него с отчаянием и грустью, а потом протянула:

– Ну, так…

– Ты же не хочешь сказать, что я тебе нравлюсь?

Вся эта игра в «дочки-матери» уже давно бесила его, но он не знал, как прекратить её. Казалось, стоило бы признаться – и один конец уже обрублен. Но Лили упорно тянула резину, словно бы «обрубить конец» значило для неё то же самое, что для человека смерть.

– А… конечно нет! Я же тогда всё тебе сказала.

Хидео мысленно выдохнул.

После того, как Лили отказала ему, его больше стала привлекать Мичи, и парень не мог этого не понять где-то у себя внутри. Он не хотел полностью и бесповоротно влюбляться, потому что в случае отказа не хотел страдать. Но, кажется, судьба решит по-иному.

Хидео смотрел на Лили и ощущал, что она глубоко заинтересована им, что ей нравится наблюдать за ним и разговаривать. Сам же Мацумура был в смешанных чувствах и явно не хотел ничего сейчас решать.

– Просто, ты ведешь себя странно, – прорвался голос Лили сквозь поток мыслей.

Голос, как у Мичи.

– Я?

– Да. Ты постоянно будто бы находишься меж двух огней. Словно выбираешь что-то. Прикидываешь варианты и ищешь самый оптимальный, потому что так выгоднее и надежнее. Ты что, не замечал этого за собой?

Мацумура вскинул брови, одновременно пытаясь понять, как она до этого додумалась.

– Нет. Я просто живу и всё, ничего не выбираю.

Но это было не так. Внутри он сгорал от сомнений. Всё нужно было выбирать. Одежду, завтрак, дорогу, учебу, работу, друзей, девушек. И всё всегда имело сомнения, которые сложно было рассеять или опровергнуть. Слабых сторон больше, чем сильных. Потому что сила уже давно вышла из моды.

– Мацумура-сан?

Её тонкий голос сейчас сильно отдавал милым звоном Мичи, и это до боли сжало сердце парня.

Он, задыхаясь от чего-то, встал.

– Ты чего? – спросила она взволнованно.

– Рокэ-сан, чего ты хочешь?

Лили опешила. Она в нерешительности замерла на пару мгновений, а потом довольно высокомерно заявила:

– Я пришла согреться и встретила тебя. Хотела… поболтать.

Но Хидео ей уже не верил. Он тихо сел, чтобы не привлекать внимание, а его взгляд вперился в лицо Лили, отчего та почти покраснела.

Тут, словно из-под земли, появилась та самая официантка и принесла аккуратную чашку и булку с корицей.

– Ваш заказ, – учтиво сказала она и скрылась с подносом на кухне.

Хидео проводил её хмурым взглядом, а потом вновь обратился к Лили.

– Скажи правду.

Лили сделала непонимающий вид, но суровость её собеседника убавила её артистичности и она заплакала.

Слезы струились по её щекам, а она, чтобы никто их не видел, отчаянно терла и так красное лицо ладонями.

– Мацумура-сан, мои родители… они… они разъехались.

Хидео опешил. Такого резкого поворота событий он не ожидал.

– Я просто не понимаю, зачем надо было так спешить? Я так боюсь улетать на другой континент, что порой мне кажется, что нужно бежать. Из этого переезда не выйдет ничего хорошего, понимаешь? Я надеялась, что родители помирятся, но они серьезно намерены порвать свой союз. Мне так больно…

Больно-больно-больно. Челюсть сводит от этого слова, а голова неприятно пульсирует, отдаваясь куда-то в виски. А ещё хочется пить алкоголь и драть горло в беззвучном крике.

Парень не сводил взволнованного взгляда со своей подруги, надеясь выявить хоть какой-нибудь проблеск иных чувств, отличных от этих.

Но она лишь тихо всхлипывала и постоянно что-то бубнила, что-то несуразное и быстрое, отчего у Хидео заболела голова.

– Рокэ-сан, – проговорил он, когда её лепет стало невозможно слушать, – думаю, тебе стоит поговорить обо всем со своими родителями.

– Мацумура-кун, они не понимают, что мне надо от них. Их заботит лишь собственные чувства, в которых нет меня. Мама вот так легко готова оставить меня отцу, словно бы я не её дочь. Ну, а папа так же легко вверяет собственную дочь в руки моей мамы. Я не понимаю, что с ними не так.

– Может, тебе стоит съехать? – вставил Хидео, которому уже в конец надоели эти страдания.

– Съехать? – повторила Лили, словно пробуя слово на вкус. – Я не уверена, что это хорошая идея. – Ну, ты сможешь оставаться в Японии и не жить по правилам твоих родителей.

– Было бы интересно, ну… попробовать съехать.

Хидео встал.

– Ну, вот и отлично. А мне пора домой.

Он собирался уйти, но Лили сразу перехватила его руку, взволнованно рассматривая его лицо.

– Но куда мне съехать?

Хидео остановился и пожал плечами. Ему сейчас было всё равно, куда ей нужно и зачем, и эти все разговоры об одном и том же ему порядком надоели.