Осторожно делаю первый шаг, выбирая место попушистее. Приятно!

Сколько ж он ради меня цветов ощипал?! Это ж тебе не куриц щипать, — розы-то колючие!

Мой, Судьбинушка: старался, ждал, готовился! А я, между прочим, раньше именно о таком и мечтала: чтобы прямо вот так меня муж встречал, ждал!

Бабы наши качали головами и вздыхали, что мне в нашей вымирающей деревне жениха не сыщется. Единственного жениха на деревне — Петьку, в суженные Вальке пророчили, а я в их глазах, даже в большой деревне никого бы не сыскала. Вот теперь посмотрят, какой у меня видный, да еще и не бедный Судьбинушка.

Ловлю себя на том, что присела и перебираю бархатистые листочки. Пыталась понюхать, но им не перебить запаха мяса.

Я вообще-то мечтала, чтобы все начиналось так, в первую брачную ночь. Вот прям, как сегодня, — с порога и романтично! А было как-то, ну совсем не так. Не то, чтобы плохо, да и Степан себя умеет преподнести, но разочарование я на утро почувствовала, хотя и гнала это неправильное чувство прочь из души. К тому же домовенок тогда разошёлся. Воспитательную беседу со мной, опосля, решил провести.

Зато никто не мешает нам с Судьбинушкой наверстать всё сейчас! Как там говорят? Начать заново?! Глупо, конечно, ведь заново не бывает. Но насладиться красивым жестом Судьбинушки я могу, пусть его и подтолкнуло чувство вины. Видать, прижгло одно место, в котором совесть пряталась.

Крадусь по цветочной дорожке на голос. А с кем он там, интересно, говорит?

Впереди мерцает свет от свечей. Они стоят на полу вдоль стен, да по всем поверхностям расставлены. Стол, как я и предполагала, накрыт в обеденной зоне. На столе даже канделябр хрустальный стоит, правда, не подожжённый.

Бархатистый и в то же время довольно звонкий смех Судьбинушки заставляет улыбнуться ещё шире!

Расслышав слова, остолбенев, замираю.

Стою и не верю своим ушам!

Это я прямо перед входом в нашу спальню застыла, не успела себя обнаружить, а вот теперь от каждой фразы — душа на части рвётся!

Лучше бы я не слышала, не знала!

Нет!

Пусть… Хорошо, что сейчас, не потом…

Губы дрожат. Кажется, пальцы рук тоже. Со злостью прихлопываю покатившуюся слезу на щеке, словно комара.

Дура!

На шлепок голос затихает, а я… — я не хочу больше этого вранья!

Хватит тешить себя надеждами, самообманом!

— Моди, детка, это ты вернулась? — спрашивает, и я слышу его шаги.

Не хочу сейчас видеть его смазливую рожу и слушать лживые оправдания!

Всё! Хватит!

Бегу в прихожую, наскоро обуваюсь, хватаю сумку и вылетаю на улицу.

Я верила! Верила вопреки всему, — потому что хотела верить! Потому что Он — моя судьба! Потому, что хотела красивой любви всем на зависть! Хотела показать миру, что и меня можно любить!!!

Я ж в полной уверенности, что он мой Судьбинушка всю себя без остатка отдала, а он!

Пусть даже и отдала! Пусть уже ничего не вернуть! Но мне такой судьбы уже не надо!

Вырываюсь из подъезда на «чистый» воздух, глотая предательские слёзы.

А ведь я сама всегда всем говорю, что из-за мужиков рыдать, — глупость последняя!

Что ж, сама дура.

Красота ему моя цыганская не по нраву! Породы стыдится! А сам-то?! Чистокровный, нашелся… Да в его крови викинги были, ещё и немец примешался. Морда белобрысая! Даже брови светлые — тьфу, порода твердолобая!

Я уж решила, что после свадьбы Вальки, и наша очередь настала. Когда розы со свечами увидела, мелькнула во мне надежда, что вот, сегодня, мне самой тему поднимать не придётся… сам всё скажет…

Никак не ожидала, что он с тем самым другом обо мне по телефону трепаться будет: «Ну, извиняй, что скрывал. Фотку получил? Да, согласен, что она знойная красотка, но ты вообще представляешь, как я буду цыганку с родителями знакомить? Ни образования, ни адекватности. Прикинь, замахнулась, на следователя поступать. Вот и я говорю, бред. Только попробуй ей это сказать, зубов не досчитаешься. Сегодня мне руку, как матёрый омоновец, заломила из-за какой-то фигни. Реально тебе говорю. Поэтому даже от тебя скрывал. Думал, не может так долго продолжаться, но затянуло. Чего говоришь? Да умыл уже, шмотки прикупил и в салон к Ксюхе сводил. Только в голове у неё от этого шестерёнки в новый механизм не перестроятся. Да Моди с ее характером и образованием даже в шарагу бы поступить не смогла. Да не знаю я, как из этой западни вырваться. Знаю, что надо, пока родители не узнали. Каждый день трясусь, что в гости нагрянут. Нет, на новоселье не были, но я выбрал день, когда Моди в свою деревню уезжала, приглашал их квартиру посмотреть. Хватит издеваться. Ты друг или кто? Реально, жесть. Мать удар хватит, если узнает, кто у меня в квартире поселился. А отец? Ты что, отца моего не знаешь? Ну да. А подонком я буду выглядеть. Вот и Ксюха говорит…»

На этом моменте пощёчину я себе и зарядила. Щека, кстати, до сих пор горит, но зато хоть в чувства приводит.

Несусь подальше от дома, не знамо куда, давно проскочив мимо остановки.

Значит, так?! Как воспользоваться неопытностью честной цыганки, так у него полные штаны восторга! А как с родителями, да даже с этим другом познакомить, — так сразу стыдно?!

Не хотела я из гордости Ксюхе верить, хоть и чувствовала, что не все в ее словах брехня!

Такого отношения Судьбинушки я совсем не ожидала. Это подлость! Каким-каким, но подлым мои глаза его никогда не видели. Правду говорят, что любовь ослепляет! Да какой он Судьбинушка после этого?! Он и в поездке выставлял меня перед Валькиными друзьями, и раньше я проглатывала, списывая на ревность. Да и перед Лёвой ведь из ревности так себя вёл, — я чуяла….

А тут…

По голосу слышно, что верил в то, что говорил!

Он мне и раньше пенял, но как можно, вот так, перед лучшим другом выставлять?! Ну и что из того, что я из глухой деревни, а моя мать — цыганка? Разве плохо, что я импульсивна, непредсказуема, во мне живет дух авантюризма, а людей я насквозь вижу?

Зато…

Что зато?

А, точно! Он ведь сам говорил, что со мной не соскучишься! И тянет его ко мне, я же вижу…

Значит, тосковать по мне будет. А я не вернусь! Не назло кому-то, а оттого, что мама с батькой меня не на помойке нашли! Да батька эту Столицу с землёй сравняет, если узнает, что суженый так обо мне отзывался. И у меня любящие родители есть! Если Степану и стоит кого-то бояться, то их!

Ну что ему было не так?! Я ж не грязная хожу, а аккуратная и причесанная всегда. В одежде его брендовой. Лишь сегодня на зло ему перед выходом в родное оделась.

Чем он лучше меня?! Я хоть однолюб, а этого тянет ко всем без разбору…

Да душу даже не это рвёт, а то, что он до сих пор думает, что такая, как я, ни к чему не способна.

А вот я докажу! Возьму и поступлю на следователя! Я ещё покажу, как изгаляться над девичьими чувствами! За то, что не ценил, за то, что душу в клочья!

Я ещё увижу его белобрысое лицо, но тогда на нем будет лишь груз сожалений.

Жди, Степан, и я поднимусь так, что ты голову свернешь, задирая!

Меня так просто в грязь не втоптать. Я, как золотая монета, — долго в грязи лежать не будет. А я теперь себя никому поднять не позволю! Сама справлюсь…

Вот сейчас тошно, ещё и этот телефон трезвонит без устали, а потом хорошо будет. Всё это переживётся. Хотя смысл переживать сейчас, если потом оно переживётся. Сделаем монтаж. Надо на звонок ответить, да так, чтобы не заподозрили моей боли.

— Алло! — шмыгаю носом в рукав, чтобы Валька не поняла, что реву. Не дай боже, спросит из-за чего.

— Подруженька, я к тебе с новостью! Представляешь, наш свадебный банкет парни решили в один день справить! — радостно выпалила подруга. — Гости-то общие!

— Наш? — в голове пронесся образ разбросанных лепестков и свечи.

Тогда к чему те слова были?

… — ни воздух не поймать, ни мысль выдать…

— Моди, ты чего сегодня тормозишь?! Серега с Максимом договорились свадьбу в один день справить! Мы-то уже готовы, а Ленка без свадьбы осталась и без платья, бедняга. Ради нее и затеяли. Нехорошо не по собственной воле расписываться, неприятно, будто запачкали их любовь. А так хоть память о свадьбе хорошая останется. — Валька ждёт реакции. Я молчу. А всё потому, что у всех свадьба, а у меня губы от отчаяния сейчас невольно дергаются. Хочется закричать во всё горло, выпустить всю боль, прогнать несправедливость! Но…