— Моди, детка, а ты в более столичную одежду переодеться не желаешь? — решаю дать себе время разобраться в ситуации, а пока попытаюсь слепить из неё девушку, с которой не стыдно в подъезд выйти.

— Я-то? Нет. Чего себя стесняться-то? Да я и так из дома всё самое нарядное приволокла!

— Моди, — специально называю её сокращённым вариантом имени, которое ей вчера так понравилось, — предлагаю купить тебе современную одежду.

— Так деньги ж откуда? Нам с тобой ещё хату снимать. Сам говорил, что эти хоромы у тебя последние дни на аренде, — оглядывается вокруг и выдыхает. — Хороши… Ну не грусти, скоро не то, что съёмное, своё будет не хуже!

А вот эти слова даже порадовали, хоть и понимаю, что это не предсказание, а просто попытка утешить. Однако внутри, как и вчера, что-то шевельнулось, и я продолжил уже совершенно другим тоном.

— Я недавно машину продал, так что на пару вещиц для тебя нам хватит.

— С чего эка щедрость?! Совсем тебе одежда моя не нравится?

— Совсем не нравится, — говорю прямо. Моди — цыганка, попробую польстить, точно поймёт, да и врать сейчас почему-то не хочется.

— Я ж всё сама шила. В магазинах-то наше не продают! Знаешь, как хлопотно юбку на три солнца сшить? Одного материалу отрез какой надо!

— Подобный хенд мэйд это, конечно, прикольно, но рядом со мной неуместно. Особенно на улице. — Говорю предельно серьёзно и доходчиво.

— Совсем? — на удивление без боя сдалась цыганка и, для полной картины, посмотрела большими жалобными глазами.

— Совсем. — голос чуть не дрогнул, но я удержал. — И помаду сотри, — говорю строго. Пока не спорит, надо воспользоваться.

— Так, это… тут все крашеные ходят. А я что? Не накрашенная пойду? — совсем теряется Модинка и чуть не плачет.

Не такая уж она и непробиваемая оказалась. Наоборот, довольно ранимая. Сидит, перебирает складки на подоле юбки и, кажется, уже никуда не собирается идти. Мне бы порадоваться, но я делаю необъяснимую для самого себя вещь.

— Эй! — подхожу и указательным пальцам надавливаю на чуть курносый носик, а потом беру за подбородок и приподнимаю её голову наверх. — У меня предложение, от которого не откажется ни одна разумная цыганка! Давай оденемся в одним стиле, а потом я отведу тебя в салон красоты к моей… — я запнулся, не говорить же сестре. Подумает ещё, что я её с семьёй знакомлю. — Она тебе красивый макияж сделает?

— Правда?! — столько искреннего восторга в глазах! Будто щенка только что приласкал.

— Ну, раз уж я твоя Судьбинушка, мне за тобой и присматривать, — и кто только что меня за язык потянул? Ещё более восторженный взгляд послужил наградой. Никогда не умел с женщинами грубо общаться и даже с оккупанткой-цыганкой не получается. Женщины ведь такие… женщины.

— Тогда давай сразу на красную площадь! Там же говорят огромный магазин есть. Там и купим!

Хотел сказать, что в том огромном магазине огромные цены, но её надежда во взгляде меня остановила. Я ещё не настолько обеднел, чтобы бояться походов в магазин с женщиной.

Хотя, нет, настолько…

Только я ни в коем случае ни одной женщине в этом не признаюсь.

Ещё пару месяцев назад я ни в чём не отказывал: Стасе, Марине, Кристине, ну и остальных, разумеется, не обижал, в итоге тратил на женщин и поддержание имиджа довольно немалые суммы. Проще говоря, всё, что зарабатывал.

Сейчас уже понимаю, что разумнее было жильё себе на эти деньги приобрести. Хотя, оглядываясь назад, я ни о чём не жалею. Хорошие времена в хорошей компании. В любом случае, хоть пару тряпок для этой цыганки купить нужно. Лучше пусть рядом со мной трётся красивая и ненормальная женщина, чем расфуфыренная неадекватная цыганка.

Предложил ей взять кое-что из моей одежды, «чтобы в примерочной проще переодеваться было», но цыганка восприняла это в штыки, высказав, что одежду с чужого плеча не носит.

Н-да, а в тряпье этом ей комфортнее…

Перед порогом я всё же остановился, чтобы морально подготовиться для «выхода в свет» и дать себе окончательно осознать, что этот «яркий праздник» с дешёвой красной помадой на губах, как клеймо, будет пестрить рядом со мной весь день.

Пришлось терпеть взгляды прохожих и идти по улице, делая вид, что так и задумано.

Казалось, чем уже можно удивить москвичей? Точно, не цыганами!

Тем не менее на подвижную, шумную и яркую цыганку, наворачивающую вокруг меня круги, умудряясь при этом потрогать и пощупать все интересующие её окружающие объекты, оборачивались многие. А всё потому, что ей было без разницы какой объект пощупать: одушевлённый или не очень.

Прогуливаясь по Арбату Модинка, как ребёнок, радовалась тому, что скоро окажется на красной площади. Эта цыганка прыгала, шла задом наперёд и вовсе шныряла вокруг меня, как неугомонный щенок вокруг хозяина.

На нас продолжали таращиться все кому не лень. Сначала, думал, я себя накручиваю, но, нет! Модинка будто притягивала к себе внимание своей энергетикой. Ещё и эту, до сих пор бесящую меня, ужасную растекающуюся помаду стирать по-прежнему отказывалась, аргументировав, что она у неё в цвет верхней юбки, я не оставлял попыток и намёков, но всё тщетно.

Наша пара вызывала неоднозначную реакцию у прохожих. Модно, не побоюсь показаться нескромным, изысканно одетый мужчина и яркая цыганка, которая, то прыгает, то подбегает и хватает под руку, — ладно бы только меня!

Вот, опять! Стоило отвлечься, как она уже докопалась до уличных артистов, но эти счастливые люди ненадолго завладели её вниманием. Заметив что-то впереди, Модинка ринулась через толпу, как солдат на передовую. Оказалось, узрела пару в средневековой одежде.

Стиснув зубы, поборол желание смыться под шумок и ускорил шаг, пробираясь уже через сомкнувшуюся после Модинки толпу.

К этому времени шустрая цыганка уже выпросила у бедняги-кавалера парик, якобы померить! Ладно бы она этот парик на себя померила, так нет! Она его на меня попыталась натянуть!

Сопротивляться оказалось себе дороже, в буквальном смысле слова.

В итоге, с извинениями расплатившись за испорченный парик, суммой, которую он явно не стоит, я, скрипя зубами, стремительно пошёл вперёд, не обращая внимания на цыганку.

Хоть бы вид сделала, что чувствует себя виноватой…

Во мне всё буквально бурлило от злости, но вымещать её на женщинах я себе никогда не позволял. Даже на таких.

Хотя, эта экземпляр единственный, и слава богу…

Кажется, всё-таки присмирела…

Или… может быть, наоборот, делает вид, что это всё из-за меня?

Неужели ещё и дуется?

Это ОНА? На меня?!

Как ещё расценить то, что она отстала на шаг, пыхтя и нарочито громко шаркая ногами за спиной. Даже через шум улицы её сопение слышно.

Не реагирую.

Догнала.

Идёт степенно с левой стороны, но любопытные взгляды бросать повсюду не перестала. С каждым шагом любопытство в её озорных глазах разгорается всё больше и больше, вызывая во мне опасения и предчувствие новой волны цунами.

Хватило её ненадолго.

Прошла ещё пара минут, и этот энерджайзер снова стартанул, как челнок, бросаясь в сторону, а через пару секунд, возвращаясь ко мне, делясь бурными впечатлениями и заваливая вопросами. Впрочем, ответов на вопросы она не дожидалась, отвлекаясь на что-нибудь новое, попавшее в её поле зрения, и через минуту осыпала уже новыми вопросами.

Через некоторое время я перешёл в режим китайского болванчика, кивая и совершенно не вслушиваясь в её слова. Мозгу сразу даже полегчало как-то.

Пока шли до красной площади, несколько человек, перепутали Модинку с наряженной в цыганку актрисой и сами подходили фотографироваться, намекая, что она похожа на какую-то там актрису. В это я тоже особо не вслушивался, — у меня была цель, дойти до магазина и, наконец, её переодеть. Вроде как прогулялись по Арбату, а я чувствовал себя, как лимон, с которого не только сок, но и цедру содрали.

Среди подошедших к Моднике и иностранцы оказались. А Модинка не промах, ещё и деньгами на этом умудрилась разжиться. От одного симпатичного парня, развесившего уши и уже с придыханием внимающего каждому её слову, я эту наглую цыганку просто оттащил за шкирку, правда, вместе с долларовыми купюрами в загребущих руках.