— Не надейся. Я такие деньжищи за дорогу до столицы отдала! Теперь уж только когда поступлю поеду. Батю обрадую.

— А мать?

— Что мать?

— Обрадовать не хочешь?

— А мамка считает, что я и без того уже слишком умная. Шутка ли! Одиннадцать классов образования! Теперь по еёному я работать должна. Да и в столицу она отпустила мир повидать, да с Валькой свидится.

— Значит, тебя дома ждут? — надеюсь узнать, когда же эта пытка закончится.

— Конечно, ждут. Я ж даже не уволенная ещё. В отпуске нахожусь. Да и отпускные мне не выдали. Директор опять в отъезде. А без него не дают ничего. Вот я про увольнение и не заикалась пока, а то зажмут мои денежки или по ихнему закону удержат с меня чего.

— То есть, ты хочешь успеть поступить за время отпуска?

— Ну да…

— За оставшийся неполный месяц?

— Ремонт сделаем, ещё вагон времени останется. Чё надо подучу. Я смекалистая! А чё не так-то?

— Ничего. Всё так. Просто советую тебе съездить в училище, уточнить условия и сроки поступления.

— Зачем в училище?

— Ты куда поступать собралась? Или ты на курсы?

— В институт или пусть даже в университет какой. Главное, чтобы на следователя! — гордо поджала губы.

Не выдержал, прыснул от смеха.

Нет, конечно, от такого цыганского напора даже у криминального авторитета нервный тик случится. Представил красочное действо. Причём китель на цыганке оказался поверх её традиционного наряда, — утираю слезу от смеха и сталкиваюсь с оскорблённым взглядом.

— Ничего. Просто представил, как от тебя преступники разбегаются.

— Вот многого ты обо мне не знаешь, Судьбинушка, — протянула она, и её взгляд заледенел. До костей проняло.

Сглотнул.

— А, чем чёрт не шутит. Я за скребком.

— Ага… иди… От греха подальше…

Степан

Остервенело скребу потолок.

На лице респиратор и защитные очки (невестушка позаботилась), но между ними осела краска и всё чешется.

Последний раз я что-то подобное делал, когда был школьником и помогал родителям обои переклеивать. Помню, маме стукнуло в голову, что это великолепное семейное занятие, и нанимать рабочих отец не стал. Так у нас точно тогда неделя ушла. Хотя должен признать, нам с Ксюхой было весело, первые три дня, а потом все устали.

У Моди же всё быстро. Один день балкон выгребали. Второй день кухню отмыли и всё лишнее на балкон выставили, а третий день, вот, комнатой занялись, и я даже готов поверить, что потолок и стены мы сегодня успеем доделать. Правда, спать навряд ли вообще ляжем, но и здесь для меня плюсы.

— О, какой молодец! Нечай, что городской! Руки-то, из положенного места растут! — хвалит меня Модинка, отчего я поворачиваюсь на её голос и чуть ли не лечу с неустойчивой стремянки, которая до момента нашего переезда благополучно ржавела в тесной кладовке.

Моди быстро подскакивает и ловко придерживает стремянку, а заодно и меня на ней.

— Солнце моё, нельзя же так… — сглатываю, глядя на шикарное декольте.

Моди одела клетчатую рубашку, но как она это сделала!!! Верхние три пуговицы расстёгнуты, застёгнута только четвёртая, а низ рубашки завязан в тугой узел под грудью, оголяя подтянутый, будто проработанный в спортзале живот. Снизу на девушке одеты обтягивающие тонкие красные бриджи, в тон рубашке.

Всё. Мне не до ремонта…

— Как?! — будто не понимая о чём я, удивляется цыганка, поправляя декольте, на которое у меня и без того отличный вид сверху. — Ты работай давай, работай! Ещё половина потолка осталась. А я пока грунтовкой пройдусь.

Спешно отворачиваюсь, так как из цыганки вырывается смешок, в ответ на то, что бессовестно замаячило на уровне её глаз, просто крича о моей капитуляции.

Стараюсь отвлечься от соблазнительных форм, поэтому срочно ищу нейтральную тему для разговора.

— Откуда ты всё знаешь?

— В смысле? Чёрт. Похоже она же не о том подумала. По голосу слышу.

— Я о том, что, ты купила не только сковородку, но и о защитных очках с респиратором позаботилась. Я уже не говорю про антисептическую грунтовку под обои.

Не удерживаюсь и поворачиваюсь к девушке, всеми силами стараясь не смотреть ниже лица.

— Так это ж… — гордо вздёргивает подбородок. — Думаешь, кто в кабинете директора на нашем птичнике ремонт делал?

— Не могу знать, начальника, — рапортую.

— Мы, с девчонками! Он на нас одного прораба из райцентра нанял. Тот ни в зуб ногой, а ходит, командует. Ну, Валька это всё увидала, понаблюдала, да на директора нашего с аргументами и наехала! А аргументы у нашей Вальки сам знаешь, ого-го какие!

Так меня в прорабы и определила. Вот и пришлось разбираться. Директору в итоге работа наша понравилась. Потом ещё и зал совещаний отремонтировать приказал.

Мне даже премию доплатили за скорость и добротную работу! — хвалится цыганка, распираясь от гордости.

Смешная. Не могу сдержать улыбку.

— Я и дома потом хотела панелями или обоями стены обделать, но мамка не дала вековой слой извёстки трогать. Говорит, на ней дом и держится. Да и теплее с ней, коли просто с бумагой сравнить.

— То есть, ты у меня мастер на все руки? — прикусил язык. С каких пор «у меня»?

— А то! — уловив главное для себя, довольно сверкнула глазами Модинка, а я с какого-то залип на её улыбке.

Обманывать себя бесполезно. Модинка — девушка даже чересчур привлекательная, особенно в этом, и не заставляющая себя долго ждать реакция моего организма, вновь безапелляционно заявляет, что девочка огонь…, но, впервые мне не безразличен характер девушки.

Иногда от её взгляда мурашки, только вот, совершенно неромантического характера.

Жуть…

Никогда не знаешь, чего от неё ожидать в следующую минуту.

Вижу, что она старается быть, как все, но её «как все» равносильно карнавальной маске на Квазимодо. Иногда она говорит невероятно мудрые вещи и тут же следом, с невинной улыбкой, делает не поддающиеся логике вещи, с которыми я в корне не согласен.

Её поведение порой слишком похоже на поведение людей с расстройством психики, и это меня нехило напрягает.

Есть же там какое-то психическое отклонение, при котором у людей тормоза отключаются? А у Моди, походу, тормозов вообще не предусмотрено.

Как от такой избавиться, если она не измором, так красотой берёт?

— Чего смотришь? Бог знает, что обо мне думаешь… — вгоняет Модинка в секундный ступор, и я вновь остервенело принимаюсь доскабливать потолок.

Жрать уже хочется, но уже знаю, — пока недоделаем, она за готовку не примется. Не сырыми же мне макароны грызть.

— Может, хоть яйца отварим? — не выдерживаю, и что-то слишком много надежды в моём голосе.

— Доскоблишь и пойдёшь отваривать, а я тем временем догрунтую. Пока едим, обсохнет и краской на первый слой пройдём. Ты кисточкой вдоль стен, а я, валиком, середину.

— Понял, — отвечаю, зная, что спорить бессмысленно.

— Ну вот! — Модинка с удовольствием оглядывает проделанную нами работу и сладко зевает. Ещё бы: когда вечер плавно перетёк в ночь, мы только с потолком закончили, а по плану ещё и обои были. В итоге уже шесть вечера следующего дня, а у нас ещё предыдущий не заканчивался. — Зато с ремонтом в комнате покончено. — Будто продолжает мои мысли Моди, разминая шею.

Следую её примеру и окидываю пространство сонным уставшим взглядом: комната семнадцать квадратных метров, сияет чистотой и пахнет свежим ремонтом.

Ну, как пахнет… Воняет свежими испарениями от обойного клея и водоэмульсионной краски. На удивление обои Модинка купила довольно сдержанные и, о счастье, без цветов, которые меня выбешивают.

Видимо, я должен сказать спасибо консультанту, который предложил ей купить остатки с распродажи. Два рулона бежевых обоев в полосочку. Остальные рулоны однотонные, но с приятной текстурой из той же коллекции.

Таким образом, длинная стена без окон, оказалась полосатой, остальные однотонными. Сдвинули на свои места мебель: длинный деревянный стол и бежевый, ещё вполне бодрый диван, который Моди ещё раз почистила и застелила свежим бельём.