– Сходите в туалет. Он двумя этажами ниже, – предложила она.

Ласт бросился прочь из лаборатории, и Вера не смогла сдержать довольной улыбки, которая тут же погасла. Нельзя терять ни минуты. Она достала нужную ампулу и новый шприц, наполнила его до краев. Уверенным движением закатала рукав блузки выше локтя. Иголка вошла в вену мягко, без сопротивления. Набрав полные легкие воздуха и задержав дыхание, Вера ввела себе содержимое шприца. Только после этого пальцы задрожали. Она не знала, будут ли какие-то побочные эффекты, однако, учитывая большую дозу, это было возможно, но сейчас они совсем не беспокоили. Если это поможет остановить Мирославу и ей подобных, то Вера готова заплатить.

Вера перешагнула через ползущую по полу к двери зеленую субстанцию, подошла к раковине и бросила пустой шприц и ампулу в желтый контейнер с символом биологической опасности. В соответствии с регламентом, к концу рабочего дня этот контейнер заменят, и никто не узнает, что именно было внутри. Вера расправила рукав блузки и вымыла ладони холодной водой. Ее взгляд скользнул к отражению в зеркале над раковиной. На коже шеи и лица показались розовые пятна. Вера приложила мокрые руки к горящим щекам. Расправила волосы по плечам. Вымученно улыбнулась себе и заметила, что над верхней губой выступили капельки пота.

Это все от волнения, решила она. Не каждый же день она решает восстать против Мирославы и этой проклятой Вечности.

В ушах зашумела кровь. Перед глазами запрыгали черные точки. Ей нужно присесть. Это от усталости. Слишком много она пережила за последние дни. Как бы она хотела, чтобы Аарон сейчас был рядом. Зубы застучали от озноба. Во рту появился привкус металла. Вера дотронулась до нижней губы, а затем посмотрела вниз – на кончиках пальцев была кровь.

Паника захлестнула с головой, Вера покачнулась и свалилась со стула на пол, попыталась подняться, но ноги и руки не слушались. Неужели препарат подействовал так быстро? И так сильно?

При каждом вздохе в легких что-то лопалось, точно маленькие пузыри. Кровь в венах жглась. Перед глазами потемнело.

Нос щекотал резкий запах дезинфицирующего средства. Все еще с закрытыми глазами Вера повела кончиком носа и почесала его. Рука была невероятно тяжелой, но Вера могла ей шевелить. Над левым ухом что-то пищало через равные промежутки времени. Это, должно быть, ее сердцебиение, ровное и сильное. Во рту не осталось привкуса металла, значит, кровотечение прекратилось. Вера с трудом приоткрыла глаза – веки как будто приклеились к глазам. Она лежала в комнате, похожей на больничную палату. В левой руке торчала иголка, прикрепленная к коже пластырем. Через прозрачную мягкую трубочку туда медленно поступал какой-то раствор.

Сколько времени она провела без сознания и куда именно ее привезли? Вера приподняла голову и осмотрелась. На стуле у окна, за которым высоко в небе стояло солнце, сидел Ласт, который, заметив, что она пришла в себя, тут же подскочил и бросился к ней.

– Вера! Как ты?

К ее большому удивлению, голос у него был взволнованным.

Вера открыла рот, но из пересохшего горла не донеслось ни звука. Ласт склонился над ее лицом.

– Зрачки пришли в норму.

– Да, – наконец смогла сказать Вера и услышала свой хрупкий голос.

– Слава тебе, Вечность… Ты нас так напугала. – Он погладил ее по голове, как маленького ребенка.

– Как долго… – пролепетала Вера.

– Шесть дней. Ты поскользнулась на той зеленой жиже и очень сильно ударилась головой. Когда я вернулся из туалета, ты лежала без сознания на полу, а эта дрянь покрыла твое лицо и мешала дышать.

Вера вздрогнула. Шесть дней?

– Реинициацию, назначенную на сегодня, отменили?

– Нет. Не волнуйся. У Мирославы все под контролем.

– Но как? – ужаснулась Вера и обхватила запястье Ласта слабыми пальцами правой руки. – У меня кто-то брал кровь?

Охранник нахмурился и распрямился.

– Да. Мирослава, пару дней назад. Но какое это имеет отношение к реинициации?

– Самое прямое! – Она отпустила запястье Ласта, и он отошел на шаг назад.

Неужели Мирослава использовала Верину кровь? Если она не адаптировала формулу, то последствия могли быть абсолютно непредсказуемыми! Вера хотела оттянуть реинициацию, но стало только хуже.

Или лучше? Больше не нужно ждать, когда Вечные умрут сами по себе. Новая сыворотка могла приблизить этот момент. Вера на секунду прекратила дышать, почувствовав невероятной силы удовлетворение. И лишь самую капельку вины.

– Тебе не о чем волноваться, – сказал Ласт. – Я понимаю, ты наверняка хотела присутствовать, как и другие выпускники ПЭЦ, которых сегодня инициируют…

Вера резко села и тут же уперлась правой ладонью в кровать за спиной, потому что голова закружилась. Иголка в вене больно кольнула.

– Что значит другие выпускники? – спросила она.

– Ну, не всех выпускников, но парочку. Сегодня же трехсотлетие со дня создания первой сыворотки. Выпускников всегда в этот день инициируют. Ты, видимо, сильно головой стукнулась, раз не помнишь. У тебя в глазах не двоится? Тошнота есть?

Вера мотнула головой.

– Вы знаете имена выпускников?

Между бровей Ласта залегла глубокая складка.

– Я не…

– Мне нужно знать их имена! – закричала Вера. Голос сорвался на последнем слове, и она закашлялась.

– Выпей воды.

Ласт подал ей стакан с трубочкой, который стоял на прикроватной тумбочке. Когда Вера сделала несколько глотков, он поставил его на место и посмотрел на коммуникатор.

– В списке выпускников: Алиса, Дмитрий, Ида, Татьяна…

Вера выдернула иголку из вены, перебросила ноги через край кровати и спрыгнула на пол. Колени подогнулись, но она успела схватиться за изножье кровати, чтобы не упасть.

– Куда ты собралась? – опешил Ласт.

– Где все проходит? В ОУЧР?

– Нет, тут, в Геноме, в холле первого этажа.

Получается, ее не увезли в больницу, а оборудовали палату прямо в Геноме? Хоть в чем-то ей повезло.

– Во сколько начало? – спросила она, оглядываясь и ища в палате шкаф или стул, где могли бы лежать ее вещи, чтобы переодеться из медицинской сорочки, которую на нее, видимо, надели после несчастного случая.

– Час назад, – нетерпеливо ответил Ласт.

Вера застыла на мгновение, а затем бросилась к двери. Паника была мощной, и, несмотря на слабость в теле, Вера почувствовала такой выброс адреналина, что могла бы пробежать с десяток километров. Ласт догнал ее в конце пустынного коридора.

– Что ты творишь? – заорал он на нее.

– Им нельзя колоть сыворотку! Просто поверьте мне! – Вера навалилась на единственную дверь, которая неизвестно куда вела.

– Но почему? – Ласт обхватил дверную ручку, препятствуя Вере.

– Сыворотка испорчена!

Лицо Ласта вытянулось. Прошла бесконечно длинная секунда. Потом он схватил Веру за руку ниже плеча, распахнул дверь и потащил за собой вниз по лестнице. Сердце бешено колотилось, легкие горели. Вера спотыкалась, но Ласт удерживал ее на ногах, а она ни капельки не сопротивлялась. Это был бег наперегонки со временем. Она хотела остановить подруг.

После четырех пролетов они, видимо, достигли первого этажа. Ласт толкнул очередную дверь плечом, и они оказались в холле справа, сбоку от статуи Мирославы. Полукругом перед фонтаном стояли кресла для пяти-шести десятков гостей. Те с благоговейным восхищением смотрели на Мирославу и Сентябрину, стоявших на специально установленном возвышении спиной к фонтану. Сентябрина блистала в восхитительном ярко-голубом костюме. Абсолютно белые волосы она зализала назад. Мирослава гордо смотрела вдаль, до смешного напоминая свое каменное изваяние, словно она была не обычным человеком, а мессией. Вполне вероятно, именно такой она себя и ощущала. Ее вторая глазница больше не пустовала. Вера подавила возглас отвращения и напомнила себе: она здесь для того, чтобы действовать! Она вырвала свою руку из хватки Ласта и приподнялась на цыпочки, высматривая подруг, пока Мирослава в своей речи восхищалась собой, гениальной ученой, подарившей всему миру благоденствие и абсолютное счастье.