И все это было бы терпимо, если бы темноволосая девочка на белом кафельном полу в окружении окровавленных игрушек не была Верой.

Желчь жгла горло. Желудок болезненно сжался. Мир накренился и поплыл перед глазами. Вера вскочила и на нетвердых ногах бросилась в ванную комнату, одной рукой зажав рот, второй открывая дверь и откидывая крышку унитаза. Упав на колени, она больно стукнулась об пол, но не обратила на это внимания и согнулась над унитазом. Спазм прошелся со дна живота до горла. Роскошный ужин вырвался наружу. В нос ударил мерзкий запах. В глазах защипало от выступивших слез. Вера спустила воду и дрожащей ладонью вытерла губы. Казалось, сердце прекратило гонять кровь по венам. Стало смертельно холодно. Одеревеневшими пальцами Вера схватилась за край раковины и поднялась. Умылась и прополоскала рот. Подняла глаза на свое отражение в зеркале. На гладкой поверхности виднелись разводы от ее пальцев, которые она оставила полчаса назад, ужасаясь каким-то пустякам. Аарон, чувства, Макс, поцелуи…

Больше ничего не имело значения, кроме того факта, что годами Сати скрывала от нее правду. Даже заново сформировавшаяся кисть руки показалась не таким уж и важным открытием, ведь она уже видела, как у нее выросла новая кожа. Это было поразительно, невероятно и не шло ни в какое сравнение с медленной регенерацией Вечных в случае каких-то телесных повреждений. Но именно предательство Сати, называвшей ее кызым, разбило сердце.

Вера считала Сати своей спасительницей, человеком, подарившим ей шанс на лучшее будущее. Ей она изливала душу, у нее просила совета. Вера криво улыбнулась своему отражению в зеркале. Чудовищный спектакль, в котором Вере была отведена роль эксперимента номер сто двадцать два. Святая Вечность, хорошо, что на видео не засняли тот момент, как ребенок лишился руки. Нет, не ребенок. Вера. И если это сделала Сати… Об этом думать было невыносимо.

Вера судорожно всхлипнула. Ей часто снились кошмары. Кровавые и жестокие. Во снах ей причиняли боль. Вера часто просыпалась от этих неясных видений, но думала, что они как-то связаны с новостями или рассказами воспитателей. Справляться с кошмарами давалось проще, когда рядом кто-то был. Наверное, именно поэтому она любила детское отделение – там она никогда не оставалась одна. Мысль об этом принесла приятное успокоение, которое уже в следующий момент разбилось вдребезги. Там, в детском отделении, она видела кафельные стены и полы. Похоже, в том же самом уголке, где Лева проводил свои опыты, экспериментировала и Сати. Над Верой… Желудок рефлекторно сжался, Вера скорчилась над раковиной, но внутри не осталось ничего, кроме боли и отвращения.

Сати привозила детей в Первый экспериментальный центр со дня его основания. Вера всегда предполагала, что речь идет об отборе и воспитании одаренных. Но что, если все было иначе? Вера прокрутила еще раз видео, но остановила его до момента, когда камера сфокусировалась на ребенке. Сати упомянула Мирославу и специально вызванную мутацию. Вряд ли во всем мире существовала еще одна Мирослава, кроме той, которая создала сыворотку жизни. Но как она была связана с детьми? С ПЭЦ? С Верой?!

Кровь в ушах зашумела. Вера прикрыла глаза и надавила на них подушечками пальцев. Интересно, если у нее может отрасти кисть руки, могут ли вырасти новые глаза?

Вера надавила сильнее. Перед глазами засверкали вспышки, их пронзила острая боль. «Стоит заснять на видео», – саркастично подумала она и ужаснулась. Вера резко отдернула руки и посмотрела на свое отражение. Глаза покраснели, но остались целы.

На ватных ногах она добралась до кровати, села на краешек и, нажав на коммуникатор, еще раз запустила видео в надежде найти ответ на главный вопрос – чего именно хотела добиться Сати?

Экран засветился. Говоря про Веру, Сати использовала слова ребенок, объект и подопытная. Никакой личной привязанности, никакой кызым. Горло сжалось от обиды. Неужели между ними никогда не было особенных отношений?

В голосе Сати слышалось восхищение и одновременно недовольство Мирославой. Она не думала про беспомощную девочку на кафельном полу. Ее интересовало одно – не дать победить Мирославе, что бы это ни значило. Вера терялась в догадках, пересматривала видео, всегда останавливаясь за несколько секунд до конца и перематывая в начало. Пять раз, десять, двадцать.

«Мне нужно скрыть генный дефект ребенка, пока до него не добралась Мирослава». Что же было нужно великой изобретательнице от Веры?

Она еще раз просмотрела видео от начала и до конца, но ответа так и не нашла. Голова гудела. Утром она поговорит с девочками, они наверняка смогут найти какое-то объяснение. Вера свернулась клубочком, натянула одеяло до самой макушки и забылась беспокойным сном.

Кто-то гладил ее по щеке. Заботливые руки убрали растрепавшиеся волосы. Вера медленно разлепила глаза – сначала один, потом второй – и осмотрелась. В комнате было светло. Солнце стояло высоко в небе, и его не загораживали соседние здания. На краю кровати сидела Таня. За ее спиной, скрестив руки на груди и нетерпеливо притопывая, стояла Ида.

– Девочки, – прохрипела Вера. Горло саднило, будто кто-то насыпал в него песка.

– Неужто наша спящая красавица проснулась. Я думала, что поцелуи принцев пробуждают ото сна, а не наоборот, – с издевкой сказала Ида, криво улыбнувшись.

– Ну не надо так, – попросила Таня, глянув через плечо.

– А я-то что?! – Ида всплеснула руками. – Это не я неизвестно где шлялась!

Вера нахмурилась, пытаясь восстановить в памяти события вчерашнего дня, из-за которых Ида могла на нее сейчас злиться. То, что произошло с Верой до злополучного видео, будто принадлежало не ей, а какому-то другому, в другой жизни. Она напряглась. Перед глазами промелькнул полет на винтокрыле, вкусный ужин, Аарон…

Таня протянула тюбик.

– Ты бледная как смерть. Ты пропустила завтрак и обед. На, поешь.

Это сколько же она спала? Вера села и с благодарностью взяла тюбик. Первые глотки яблочного пюре давались с трудом, но в конце она с наслаждением облизала губы. Тот факт, что это не просто яблочное пюре, а пюре, принесенное заботливой Таней, делало его в миллион раз вкуснее.

– Спасибо, – благодарно улыбнулась Вера.

Она подвинулась на кровати и прислонилась спиной к изголовью, откинув голову на подушку, что немного уменьшило пульсирующую боль в висках.

– Наелась? – нетерпеливо спросила Ида. – Отлично. Так где ты вчера была?

Вера подняла на нее глаза. Ида притопывала ногой и явно злилась. Лучше выложить все начистоту как можно скорее.

– После того как вы ушли из детского отделения, там появился Аарон. Он был голодным и предложил поужинать вместе. Мне было неудобно отказывать. Да и, честно говоря, то детское питание, которое мне выдали на ужин, было не очень-то сытным. Поэтому я согласилась, и мы отправились в ресторан на его винтокрыле. А после ужина сразу вернулись в ПЭЦ, – как на духу выложила Вера.

– Сразу? – с сарказмом переспросила Ида. – Долго же вы ужинали, если ты вернулась в полвторого ночи.

– Я совсем забыла о времени, – смутилась Вера. – Мы говорили, говорили… А когда я на часы посмотрела, уже была полночь.

– Ты? – Ида округлила глаза. – Забыла о времени?

Вера кивнула. Да, она сама удивилась не меньше Иды, когда взглянула на часы в «Шестом чувстве».

– Пф-ф, – фыркнула Ида и плюхнулась на кровать. Она уперлась ладонями в одеяло. Вера с облегчением заметила, что ее поза стала более расслабленной. – Ну ты даешь. Говорили они. А о том, что мы тут на ушах стояли, вы не подумали?

– Знаю, что заставила вас поволноваться, – сказала Вера с искренним сожалением. – Простите меня.

– Да мы-то ладно, – отмахнулась Таня. – Когда мы вернулись из парка, то зашли за тобой сначала в детское отделение, а потом в твою комнату. Тебя нигде не было, и на сообщения ты не отвечала. Поэтому мы спросили Макса – он ушел из парка на полчаса раньше остальных, – а он не придумал ничего лучше, чем объявить тебя в розыск.