– Вера… – Он вновь сделал шаг в ее сторону.

– Я хочу, чтобы ты жил! – выкрикнула она и опять отступила, но почувствовала, как камешки под левой ногой соскользнули вниз со скалы, позади был лишь воздух.

Вера взмахнула руками, стараясь сохранить равновесие. Паника стрелой пронзила ее насквозь. Изо рта вырвался испуганный крик. И в этот момент Аарон рванул вперед, подхватил ее и прижал к груди. Он шагнул назад вместе с ней и взял ее на руки. Около ее уха бешено билось его сердце. Это был такой упоительный звук, сильный и обнадеживающий. Она обняла Аарона за шею и прильнула к нему, но потом резко отстранилась.

– Ты можешь отпустить меня? – попросила она. – Я не собиралась прыгать со скалы. Я оступилась.

– Знаю, но я испугался.

Он быстро направился обратно к дому, крепко прижимая к себе Веру. Когда он прошел не меньше двадцати метров, то остановился, шумно дыша, поставил Веру на ноги и прислонил спиной к дереву. Он смотрел куда угодно, только не ей в глаза.

– Я сказал тебе правду в винтокрыле. Рядом с тобой я снова захотел жить, хотя десятилетиями мечтал только о смерти.

Аарон взъерошил волосы. Наконец их взгляды встретились. Зеленые глаза блестели. Из-под опущенных ресниц он смотрел с раскаянием.

– Ну так живи! – воскликнула Вера. – Отвези меня к Мирославе. Я не хочу через месяц или два найти тебя в таком же состоянии, как Сати.

Холодными пальцами он нежно провел по контуру ее скулы. Вера мотнула головой. Он не сможет отвлечь ее.

– Я не могу без боя принять твое решение оставить меня одну!

– Мы можем прожить счастливо еще с десяток лет, кто знает, когда я рассыплюсь в прах.

– Нет, – с нажимом ответила Вера.

Аарон засмеялся мягким, тихим смехом. Его взгляд скользил по ее лицу, точно пытался запомнить каждую черточку.

– Я невероятно счастлив, что ты встретилась мне на пути.

Он наклонился и коснулся губами ее губ. Вера замерла, почувствовав нежное прикосновение, по губам скользнул его язык, умоляя ответить взаимностью. Каждый раз, когда они целовались, Веру охватывала сумасшедшая страсть, в которой сгорали все ее благие намерения и разумные мысли. Но сейчас было иначе. Она оттолкнула Аарона ладонями.

– Нет.

– Вера! – разнеслось по лесу.

Вера и Аарон дернулись, оборачиваясь на голос. Канцлер стоял на пороге дома. Он был бледнее мела. Лицо перекосилось от ужаса. Вера сразу поняла, что случилось.

– Сати! – выкрикнула она и бросилась бежать.

Балетки скользили на сосновых иголках. Канцлер посторонился, когда она забежала в дом и взлетела по лестнице. Дверь в комнату Сати была распахнута. Вера упала на колени рядом с кроватью и обхватила ледяную руку. Пульс на запястье был неровным и очень слабым. Ресницы Сати затрепетали, но глаза она так и не открыла.

– Кызым? – выдохнула Сати.

– Я здесь, – без промедлений ответила Вера. В этот момент вся злость и обида окончательно покинули ее, оставив вместо себя только предчувствие потери.

– Я прошу у тебя прощения. За все, что сделала.

Тупая боль в груди разрасталась. Вера вспомнила, как Сати напевала ей колыбельную, когда она боялась засыпать. Сейчас Вера не хотела, чтобы боялась Сати.

Слова полились сами собой:

На губах Сати появилась слабая улыбка.

– Я прощаю вас, – прошептала Вера.

Пульс дернулся в последний раз и пропал. Вера судорожно переместила палец, надеясь найти его, но под тонкой, прозрачной кожей не осталось жизни. Глаза застелила пелена слез. Вера отпустила ладонь Сати и съежилась.

– Нет… – завыла она.

В комнату кто-то вошел, но она не могла отвести глаз от лица Сати. Уже через мгновение Аарон сел на пол рядом с Верой, обхватил ее талию и посадил себе на колени.

– Ш-ш-ш, – прошептал он ей на ухо.

Он гладил ее по спине, но Вера не обращала внимания. С каждой секундой она все больше понимала причины, которыми руководствовалась Мирослава, создавая свою сыворотку.

Вера провела ночь в комнате, где все, к счастью, пахло миндалем и цитрусовыми, перекрывая сладковатый запах смерти, который будто приклеился к ее коже. Аарон переночевал в гостиной. Он предлагал остаться с Верой, но она отказалась. Ей хотелось побыть одной.

Она проспала до вечера следующего дня, погрузившись в вязкие сны, похожие на расплавившийся на солнце асфальт. В этот раз пробуждение было еще более нежеланным, чем в винтокрыле. Она чувствовала себя оглохшей и охрипшей от слез, которые пролила накануне.

На закате они похоронили Сати. Рядом с могилой, присыпанной свежей землей, была еще одна, старая, без надгробного камня. На ней цвели нежно-голубые незабудки. Вера не стала спрашивать, потому что знала: тут покоилась Надежда.

Если Канцлер и ожидал от Веры какой-то речи, то не подал виду, когда она, так и не промолвив ни слова, развернулась и пошла в сторону обрыва. Все самое важное она сказала вчера, держа Сати за руку. Она простила свою наставницу. Неважно, чем руководствовалась Сати и была ли Вера с этим согласна, но Сати никогда не желала ей зла. А это казалось единственно значимым.

Аарон последовал за ней, но она подняла руку, останавливая его. Его близость была нестерпима. Не потому, что Вера злилась, а потому, что даже сейчас, пока он еще жив, она уже представляла, как прощается с ним и какую незаживающую рану в ее душе оставит его смерть. При этой мысли к горлу подкатывала тошнота.

Вера села на краю скалы и свесила ноги. Ветра не было, море тихо плескалось, солнце наполовину спряталось за горизонтом. Ей бы хотелось очутиться здесь при других обстоятельствах, в какой-то параллельной реальности, где у сыворотки бессмертия нет побочных эффектов, где Сати играет с детьми без угрызений совести, где Аарон остается жив…

Несбыточные мечты. По крайней мере, большинство из них, однако последнюю, чисто теоретически, еще можно реализовать, если сдаться Мирославе. Та найдет способ создать новую сыворотку до волны массовых смертей. И вдруг Вере удастся уговорить Аарона получить свою дозу? Как именно, она не знала, потому что была полностью уверена – если она пойдет к Мирославе, он никогда ее не простит. Никогда больше не обнимет и не поцелует. Все те восхитительные ощущения, которые захлестывали ее с головой, останутся в прошлом. По спине пробежал озноб то ли от дуновения ветра, то ли от одиночества.

Вера с тоской вспомнила саму себя две с половиной недели назад. То была девочка, которая думала об оценках, комендантском часе и виде из окна. Какими важными ей казались экзамены и место в рейтинге. Ох, Святая… Вера оборвала себя на середине мысли. Вечность никакая не святая, да и вообще висела вот прямо сейчас на обрыве у бескрайнего моря. Но один важный урок Вера все-таки вынесла за прошедшие сутки: никто не был святым. У каждого имелись свои скелеты в шкафу, и Вера не позволит им утащить Аарона вслед за Сати.

Вера встала и отряхнула с юбки иголки. Ноги сами понесли ее обратно к дому. В сгущающихся сумерках он был виден издалека. Из приоткрытых окон лился тусклый свет. На пороге Вера остановилась, сняла балетки, оставила на земле и осторожно приоткрыла дверь. На первом этаже никого не было. На кухонном столе стояли два стакана, а рядом – пустая бутылка. Вера прошмыгнула наверх, обошла стороной комнату, в которой умерла Сати, ту, из которой доносился храп Канцлера, и заглянула в третью в поисках Аарона. Он лежал в кровати на животе и крепко спал. Оглядевшись по сторонам, точно воришка, Вера дошла до него на цыпочках и склонилась над его левой рукой. Звенья браслета от коммуникатора поддались не сразу, но в итоге ей удалось открыть замок. Сжав коммуникатор в кулаке, Вера уже хотела уйти, но осталась еще на пару секунд. Она провела кончиками пальцев по растрепавшимся локонам Аарона и залюбовалась его профилем. Как и в первый день, она не могла отвести от него взгляд.