— Ну, такова жизнь. Советую купить шёлковую тряпочку, а также иметь при себе стакан вестрииской браги, она продается в любом магазине. Не знаю почему, но она хорошо влияет на клинок, после смазки протирай шёлковой тряпкой, и тогда этот красавец прослужит тебе ещё долго.

— Спасибо, — Соме уже было неловко, он все благодарил.

— Шёлковую тряпку можно купить у вашего вчерашнего возчика, он тут, на соседней улице… Или я уже это говорила… Извините, но я должна откланяться, — Сказала девушка и направилась в сторону овощного рынка, при этом бормоча что-то про кофе.

— Хорошо, — Мужчина направился прямо к приходу между домами, оттуда можно было выйти на соседнюю улочку. Торговец нашелся быстро, он сидел за большим деревянным столом.

— Здравствуйте, — произнес Сома, когда подошёл. На прилавке лежала куча всего, от дешёвых деревянных статуэток, и до каких-то старинных часов.

— А, это вы, как ваше состояние? — Спросил торговец скорее ради приличия, нежели из интереса.

— Нормально, у вас можно купить шёлковую тряпочку?

— Для меча?

— Да.

— Вот, смотрите, — На прилавок одна за одной опускались куски материи с необычными рисунками, Сома взял тот, на котором был вышит знаменитый момент из истории Вестрии, знаменитое восстание против тирании рода Твин, к которому, пусть и косвенно, относился Сома. На самом деле это было очень давно, говорят, что некий бард возглавил восстание, у него была только рваная накидка и соломенная шляпа, но он смог поднять народ… Тогда-то фамилия Твин распространилась по миру, ведь аристократов не стали убивать, лишь изгнали.

— Вот эту пожалуйста, и вестрийскую брагу.

— С тебя серебряный лионак,

— Вот, пожалуйста, — Сома забрал свои покупки и направился искать трактир. Ему жить где-то надо в любом случае, учитывая, что как и было сказано, помочь своей дочке он не может. Интересно, а как там Ши? Она должна одна влезть на гору, где есть источник зла, это само по себе звучит не очень хорошо, но она ещё и колдовать не может. Мужчина неспешно шел, стук его сапог было слышно далеко впереди него. Он сильно беспокоился за дочь, но ведь Доминика права, одной рукой ему гору покорить не удастся… А может он просто оправдывается? Нет. Такое точно не про него…

— Слыхали, говорят пожар вчерашний мессия устроила!

— Да ну… Не может быть.

— Ага, она же маленькая девочка, что она учудить может один лишь бог ведает.

— Но с ней же вроде мужчина был…

— Да они оба видать не совсем нормальные, а как ещё можно объяснить факт того, что они устроили этот пожар! — И сказать этим старухам Сома ничего не мог, этот пожар и вправду устроила Ши. Он быстро отыскал какой-то трактир, в Лионии это было совсем не сложно, после чего зашёл внутрь.

Это оказалось хорошо освещённое деревянное помещение, пол сильно скрипел, в углу стоял рояль, на нем никто не играл лет сто, судя по слою пыли, также в трактире было некое подобие сцены, наверное это планировалось культурным центром, где будут выступать разные барды и артисты, но получился всего лишь простой трактир, в котором одни только алкаши да какие-то случайные заблудыги.

— О боже… Сома… Ты вернулся! — Старый бармен в момент оказался рядом и пожал руку вошедшему.

— Мы знакомы?

— Ты ж по молодости тут так куролесил, ты чегой забыл? Дрался с кем-то и умудрился засадить его в винную бочку и оставил его там до утра! А когда тебе девка посреди зала…

— Не надо! Вспомнил! — Сома покраснел, — а кто не гуляет по молодости? Подай пожалуйста чего поесть и выпить.

— Без проблем. — Старик быстро поджарил карито, простое деревенское блюдо, из какого-то отдаленного родственника картошки. Набор специй, аппетитно приправленная зеленью хрустящая корочка, большие куски мяса. Сома без промедления, даже несмотря на то, что блюдо только-только со сковородки, начал есть. Вскоре ему, за счёт заведения, подали кружку пива. Он осушил ее залпом.

— Ну, расскажи хоть, чем жил последние тридцать лет? — Старик подсел к мужчине.

— Да так, семья да служба, женился, дочка родилась.

— А где твое копьё? Ты им многих положил! Ты же всегда его на виду носил… Ну, раньше во всяком случае.

— Копьё оружие для двух рук. — Печально сказал мужчина.

— Н-да… А как семья?

— Жена… умерла. Дочка жива, но… — Сома выхватил кружку из рук бармена и сделал глоток. — …но она оказалась мессией.

— Да ладно, так это твоя там за городом на гору лезла? — Старик-бармен был тощим, седые усы достигали в длину никак не меньше тридцати сантиметров, а потому смотрелись забавно. На нем была старая клетчатая рубашка, которую Сома знал со времён молодости, один рукав был зашит, а порвали его Сома с Нико. Мужчина опустошенно выдохнул.

— Выходит моя… Не знаю… Как можно отцу отдать свою дочь, пусть даже и весь мир стоит на кону?

— Я понимаю твою злость, на вот, выпей ещё,

— Спасибо, — Старая деревянная кружка снова наполнилась пивом. Сома опустошил ее за два глотка.

— А руку когда потерял?

— Вчера, на том пожаре.

— Слух, а правду говорят, будто пожар девчонка твоя устроила?

— Правда… — Ещё по одной.

— А знаешь, ну и фиг с ним, с лесом с этим, ну сгорели пару сосен, что теперь? Мессия жива, ее вклад в жизнь настолько огромен, что лес ей простить можно!

— И да… Но ведь не только лес… И… Не знаю… Хочу нажраться в хлам.

— Будет исполнено!

***

Очнулся Сома позже обычного, солнце ярко светило в глаза, приятный сладковатый аромат щекотал ноздри. Рядом лежало что-то теплое, повернув голову он тихо произнес:

— Да ладно… — Рядом спала Доминика. При этом ее вещи лежали раскиданные по всей комнате, как и вещи самого Сомы. Нижнее белье девушки свисало с комода. Это было красивое черно-золотое белье с кружевами, которое могло свести с ума любого мужчину.

Они явно были в одной из комнат вчерашнего трактира, скрипучий деревянный пол, отсутствие обоев, дыры от крыс и мышей в стенах. Сома тихо, стараясь не шуметь, встал, а после того, как оделся, взял в руки свой клинок. На лезвии красовалась гравировка: "Петучини". Сома хотел сказать это шепотом, но столь громкое "твою мать" услышал бы даже глухой.

— И как до этого дошло?

— Если ты про меч… То вчера ты хотел как-то его назвать, всей таверной выбирали, придумали только это. — Сказала Доминика перевернувшись на другой бок, одеяло сползло, открывая глазам слишком многое.

— Твою… Ладно, другой вопрос, почему мы вместе?

— Ты вчера хотел вломиться в бордель, еле оттащили, и тогда ты начал приставать к медсестре, которая тебя лечила, я нашла вас в подворотне в самом… в процессе, а тогда ты начал приставать уже ко мне, а я и сама пьяна была.

— Твою ж…

— А как ты пытался вырваться к дочери не помнишь?

— Нет…

— Тебя пришлось связать и поить до тех пор, пока ты не вспомнил, что твой меч не назван.

— Ладно. А лицо почему болит?

— Ты вчера трем белым экзорцистам умудрился навалять.

— И что мне теперь, срок светит?

— Нет, глава города когда это увидел попросил у тебя автограф и планировал поставить тебе памятник.

— Надо отговорить его от этой идеи!

— Поздно…

— Да ладно! За ночь?

— Ты квасишь третий день.

— Твою ж… — Сома просто упал на кровать, виски пульсировали, мозг одну за одной вырисовывал картины того, что именно случилось, он все вспомнил, когда ощутил на своей груди женские руки.

— Ну, в случае с тобой хоть водка не нужна, итак все как надо…

— Спасибо, лучше комплимента с утра я ещё не слышала! — искренне рассмеялась Доминика. Голова болела у обоих просто до ужаса, Сому тошнило, но не вырвало. Когда они спустились в таверну, уже одетые, на них смотрели с какой-то завистью.

— Что не так? — Спросил Сома дёрнув старого бармена за рукав.

— Ну так… Доминика вчера тут такой концерт устроила… Невольно все жены позавидовали…

— Твою мать… — Произнесла уже Доминика. Оба, красные как помидоры, принялись молча завтракать. Некоторые смеялись, кто-то показывал поднятый вверх большой палец, иные с завистью смотрели на Доминику, и с ненавистью на Сому.