Только теперь он вел себя эгоистично.

Я пыталась напомнить ему о тикающих секундах и неподходящем времени, но он не слушал.

— Еще две минуты, — попросил он, спускаясь от шеи к груди.

Приподняв голову, я наблюдала за ним, целующим и посасывающим, создающим еще больше темно-фиолетовых отпечатков на раскрасневшейся коже. Подняв на меня взгляд, он встретился со мной глазами и втянул правый сосок в рот, прикусил его, лаская языком. Уронив голову, я ахнула.

Весь мой запал исчез.

Я могла только лежать и следить за дыханием. Что было нелегко. Часто и глубоко дыша, я расслабилась и сдалась его прикосновениям. Положив сильную руку мне на живот, Алекс удерживал меня на месте, вжимаясь бедрами в меня.

О черт, у него снова встал.

Он пытался меня убить?

— Малыш…

Почувствовав мое возражение, он переместился на кровати и заткнул меня страстным, грубым и убедительным поцелуем. У меня ушло все самообладание на то, чтобы отстраниться от него.

— Алекс, — тяжело выдохнула я, — мы не можем…

— Почему не можем? — моя нижняя губа оказалась в плену его зубов. Его способ отвлечь меня. И очень умный, потому что его блуждающие руки опускались все ниже и ниже, а пальцы уже легонько касались моих ног.

Дыхание сбилось, становясь все чаще и чаще.

— Потому что… — закрыв глаза, я пыталась придумать причину, — нас ищут, там копы…

— К черту копов! — рыкнул он и, раздвинув мои бедра, скользнул в меня двумя пальцами.

Мой стон заглушил его рот, настырные губы и язык. Как можно глубже проникнув в меня пальцами, он затрагивал каждый уголок, загибая их вверх. Двигая ими во мне быстро, резко, в безумном ритме. Я сходила с ума от наслаждения. Ухватившись за его плечи, подавалась навстречу, прижимаясь ноющим клитором к ладони, нуждаясь в этом дополнительном прикосновении.

И когда он зарылся лицом мне в шею, шепча тихо и хрипло, как он, блядь, любит меня и хочет довести до оргазма…

— Я хочу увидеть его, — потребовал он.

Под натиском эмоций я растворилась в нем. Клитор запульсировал, стеночки сжались, пальцы на ногах подогнулись. Бедра задрожали, сомкнувшись вокруг руки Алекса, удерживая ее. Он лишь углубил поцелуй, сильнее трахая меня пальцами, вызывая очередную волну дрожи. Дыхание перехватило, спина выгнулась на кровати, я вцепилась в него, проваливаясь в пучину удовольствия.

— Черт, о боже… да! — Я громко всхлипнула и быстро прикусила губу, чтобы унять слезы. Ослабив хватку на его плечах, я рухнула обратно на матрас.

— Чертовски красивая, — произнес Алекс, целуя шею, поглаживая меня, пока проходило покалывание в теле.

Его любовь и обожание всегда превращали меня в эмоциональную психичку. Добавить к этому крышесносный оргазм — и я превратилась в дрожащую бесформенную массу. В уголках глаз раздражающе защипало, слезы были готовы сорваться в любую секунду. Перевернувшись набок, я уткнулась в грудь Алекса и крепко зажмурилась, сдерживая их.

Но голос меня подвел.

— Я люблю тебя.

— И я тебя, детка, — прижав меня изо всех сил, он переплел наши ноги.

Я прислушивалась к его сердцебиению, громкому и уверенному. Такому успокаивающему и гипнотическому, что дневная тяжесть ушла, и мое тело начало расслабляться. Этот момент был идеальным. Безупречный момент спокойствия, никто из нас даже не пытался шевелиться, боясь, что любая мелочь разрушит это состояние. Конечно, у судьбы были другие планы.

Пронзительная трель и тихая вибрация телефона, заваленного одеждой, вернула нас к реальности. Глаза широко распахнулись, кровь застыла в жилах. Предупреждающий звонок, которого мы так боялись.

У нас было целых сорок минут вдали от жизни, которая обещала небо в клеточку из тюремной камеры, но теперь с этим дерьмом покончено.

— Блядь, — выругался Алекс, и мы оба подскочили с кровати, словно простыни загорелись.

Он тряс комбинезон, роясь в карманах в поисках телефона. Наконец достал его: новенькая трубка с сенсорным экраном, в который он тыкал пальцами прежде, чем заставил работать.

Прижав мобильный к уху, он отошел к окну и чуть приоткрыл занавески, украдкой оглядывая улицу.

— Да?

Стоя на коленях, я вытаскивала из спортивной сумки одежду и, не разбираясь, натягивала ее на себя. Ничего не подходило. Найти подходящие лифчик и трусики оказалось гиблым делом, я надела одну из футболок Алекса. Но это не имело значения вообще. У меня едва ли были секунды одеться и быть готовой.

— Сойер? — и Алекс выдохнул. — Господи, я же говорил тебе не звонить на этот номер.

Не Лен. Никаких сирен. Никаких копов. Нас не окружили. Мы в безопасности. Я уперлась руками в пол, сердце снова равномерно забилось. Облегченный смешок сорвался с губ, и я покачала головой.

Мы когда-нибудь научимся не искушать судьбу?

— Я не… Я тебе сказал… Ты что, истекаешь кровью? — спросил Алекс, опустившись на стул. — Тогда какого хуя мне звонишь?

Я протянула ему боксеры и джинсы, которые он натянул, закатывая глаза на болтовню Сойера.

— Подожди что? Еще раз… Ты меня проверяешь? Ты мне кто, ебаная жена, что ли?

Мои пальцы застыли на шнурках, как только слово «жена» сорвалось с губ Алекса, вызывая во мне тоску. Я хотела этого больше всего на свете, но никогда не скажу об этом вслух. Было время, и неважно, притворялись мы или нет, когда я была его женой. И у меня было кольцо в качестве доказательства, но эти уроды в Сент-Луисе забрали его. Сказали, что это улика. Лучше бы вернули украшение хозяйке, этой милой пожилой (и чокнутой) женщине в Айове.

Шустрое вмешательство Алекса позволило вовремя доставить ее в больницу. Она была жива и… общительна. Пару дней назад я видела ее в новостях. После всего, что мы ей устроили, ограбив магазин и приставив пистолет к голове, старушка продолжала всем говорить, какая мы милая и очаровательная пара.

— Сойер, мы в порядке. Почему бы тебе не побеспокоиться о себе и о том, как ты пересечешь границу, ладно? — он кивнул, слушая заумный совет, который пропустил мимо ушей. — Ага, понял. И тебе лучше не звонить сюда больше, — он нажал на кнопку, но ничего не произошло, поэтому Алекс просто с силой опустил телефон экраном на стол, разбивая экран. — Что за херня.

Он откинулся на стуле и запрокинул голову на стену. Попытался провести руками по волосам, которых больше не было.

— Могу поспорить, теперь ты жалеешь, что сбрил их?

— Ага, — согласился он с вялой улыбкой. — Я плохо справился с ситуацией.

Поднявшись на колени, я проползла через комнату к нему и, устроившись между его ног, устремила на него взгляд.

— Теперь наступило «позже»?

— Я не знаю, что тебе сказать, — простонал он, наклонился и уставился на мои руки, лежавшие на его бедрах. Сбитые и припухшие костяшки оказались прямо у него на виду, я попыталась спрятать их, но было поздно. — Какого черта с тобой произошло?

— Ничего, — я поднялась.

— Чушь! — возразил он и, схватив меня за талию, притянул к себе на колени, чтобы лучше обследовать боевые раны. — Господи, детка, — пробормотал он, целуя каждый пальчик. Когда он поднял на меня глаза, они горели гордостью. — Кого вырубила?

Я улыбнулась, вдруг застеснявшись под его полным обожания взглядом, румянец залил мои щеки и шею.

— Одна дрянь в камере не следила за языком. — Эти воспоминания были мрачными. Жизнь без него проходила в темноте. — Я тоже не особо справилась с ситуацией.

Алекс кивнул, обнял и уперся лбом в плечо.

— Блядь, я сорвался.

Для него эти дни порознь прошли хуже. Он рассказал, что в первый вечер, отходя от кокса, был весь на иголках и подозрителен как черт. Федералы язвили на мой счет, пытаясь разговорить его и выбить признание. Такую же тактику использовал Гаррет со мной, только с ним это были грязные комментарии, полные сексуального подтекста. Алекс, будучи вспыльчивым собственником, когда речь заходила обо мне, взорвался, и вся жестокость пришлась на лицо охранника.

— Я просто хотел, чтобы они заткнулись, — он сжал мою футболку в кулаках.