Сказка закончилась.

И всё же в то, что Рейнар обманул меня, до конца я поверила не сразу. Ничего не могла с собой поделать и даже ещё несколько раз пыталась поговорить и убедить его отпустить меня.

— Девочка моя, я ведь всё-таки не человек, чтобы спокойно смотреть на то, что там, во внешнем мире тебе может быть причинён вред, — напомнил мне он, как будто это доказывало, что то, что случилось, правильно.

Для меня, если это что-то и доказывало, так только собственную глупость.

Я плакала и умоляла его передумать, пыталась объяснить, что просто не могу жить запертой от всех. Рейнар только тяжело вздыхал, словно разговаривал с маленьким ребёнком, которому в сотый раз нужно объяснять очевидные вещи, и говорил, что всё, что мне нужно, может быть у меня и здесь. Но, конечно, как довольно быстро я поняла, речь шла только о вещах.

И он, действительно, каждый раз, когда возвращался, приносил с собой подарки, в основном новые украшения. Я мало что понимаю в драгоценностях, но тут и понимать ничего не надо, каждый из подарков Рейнара стоил больше, чем все дома в городке, где я раньше жила.

И, наверное, когда-то я бы очень обрадовалась, но только что мне с ними делать сейчас? Там, где я нахожусь, это были всего лишь никому не нужные камешки. Но Рейнар всё равно каждый приносил их, просил померить или хотя бы посмотреть. Я мерила и смотрела, но, если он ждал от меня радости, то её не было.

А потом, примерно, через месяц после коронации и вовсе поняла, что мне, похоже, всё равно. Рейнар, конечно, чувствовал, что со мной происходит, но, чем хуже мне становилось, тем просто сильнее он старался удивить меня новыми подарками и с каждым днём украшения становились всё прекраснее и дороже.

— Лучше бы ты швыряла в меня вещи, — однажды выдавил он, когда я в очередной раз мельком взглянув на новый браслет, просто кинула его в коробку, где уже лежало несколько таких же безделушек.

Я в этот момент даже нашла в себе силы для того, чтобы усмехнуться и впервые за долгое время посмотреть ему прямо в глаза.

— Не так уж безупречен оказался твой план…

В ответ Рейнар ничего не сказал, а я почему-то сразу же почувствовала ни с чем не сравнимое злорадство. Наверное, слишком хорошо понимала, что он ведь хотел, чтобы я не просто жила в башне, но и сама была счастлива из-за этого. А то, что ни счастья, ни даже каких-либо проявлений радости мне это точно не приносило, не мог не заметить даже он.

Но, как ни странно, чем хуже мне становилось, а, значит, чем реже я спорила и просила отпустить меня, тем внимательнее и заботливее вёл себя со мной Рейнар.

Дошло до того, что однажды, когда у меня совсем пропал аппетит, я почти перестала есть, он просто начал кормить меня с ложки. А ещё наливал ванну и купал меня там, долго вытирал и даже расчёсывал волосы.

Наверное, в другое время я бы даже посмеялась над этим. Надо же, правитель самой большой в мире империи возится со мной, словно служанка… но тогда смешно мне уж точно не было.

В одно из похожих на все остальные утро я проснулась уже после того, как Рейнар ушёл.

Лежу на кровати и уже даже не пытаюсь найти повода для того, чтобы открыть глаза. Это в общем уже и не нужно.

Даже через сомкнутые веки замечаю, как рядом прыгают доники. Они всегда утром, когда я остаюсь одна, забираются на кровать и, как только рассветает, пытаются осторожно меня разбудить. Наверное, если бы не эти светящиеся шарики, я бы целыми днями проводила в постели, просто не чувствуя необходимости вставать. Размыкаю глаза и, всё-ещё не отрывая головы от подушки, смотрю на них.

Один из доников в этот момент подпрыгивает к коробке с украшениями и каким-то образом открывает её. А после подцепляет кольцо и кидает его своему другу. Камень перелетая от одного комочка к другому, ярко сверкает, а я, едва заметно улыбаюсь и приподнимаюсь на локтях, продолжая наблюдать за ними. Даже хочется присоединиться к этой незамысловатой игре, но уже через минуту в голову приходит совсем другая идея.

Беру коробку с украшениями и волоку её за собой на пляж. Доники проследив за моими манипуляциями, усиленно помогают, так что, несмотря на то, что она не такая уж и лёгкая, мы довольно быстро оказываемся возле моря.

Вчера Рейнар предложил сделать ещё несколько магических дверей, а в них, может быть, воссоздать какое-то знакомые мне места. Город, где я выросла, гостиницу тёти или, может быть, даже академию, но, конечно, без людей.

Лучше бы он вообще ничего не говорил. Я уже почти смирилась с тем, что останусь здесь навсегда, поэтому даже вспоминать о том, что где-то есть и другой мир, было слишком больно. Ничего ему не ответила, а потом ночью, когда поняла, что Рейнар уже уснул, долго беззвучно плакала.

Вспомнив об этом, беру первый попавшийся в коробке кулон и со всей силы запускаю его в воду. За ним следуют следуют и остальные украшения. Дом, где я выросла, стоял недалеко от реки и, хотя плавала я всегда плохо и даже немного боялась воды, любила сидеть на берегу и кидать туда камни. На созданном Рейнаром пляже, только очень мелкий песок, так что, если нет обычных камней, пусть будут драгоценные. В сущности, какая теперь разница.

В итоге не успокоилась, пока не выкинула в море всё содержимое ящика, а после просто пошла вдоль кромки воды, время от времени раскидывая босыми ногами блестящие брызги.

Яркое солнце, горячий песок и пусть всё это всего лишь очень качественная иллюзия, хочется хотя бы ненадолго забыть об этом. Представить, что это настоящий пляж и, если долго идти по нему, то можно прийти… на секунду задумываюсь, но понимаю, что это, наверное, даже не важно, хотя бы куда-нибудь…

Кстати, однажды я уже попыталась долго идти вдоль кромки берега, почти до самого заката, но в итоге всего лишь вернулась к двери, ведущей в башню. А что, интересно, случится, если долго плыть в море? В том, что, тогда я вряд ли окажусь где-то в другом месте, я была уверена.

Скорее всего, там дальше окажется тот же самый берег, ведь, насколько я знала, такие места обычно делают замкнутыми на них самих. Может быть и так, но почему-то вдруг нестерпимо захотелось проверить.

На мне всё-ещё одета ночная рубашка, но, несмотря на то, что рядом никого нет, я её не снимаю, а просто, решительно шагаю в волны. И хотя пловец из меня так себе, двигаюсь быстро, а оглядываюсь назад только когда уже достаточно удаляюсь от берега.

Там почти у самой кромки прыгают доники, правда, в саму воду зайти не решаются, а только о чём-то громко и жалобно пищат.

Конечно, хотят, чтобы вернулась, так ведь всё-таки следить за мной проще. После этой мысли снова разворачиваюсь и теперь уже больше ни разу не оглядываясь, плыву прочь от берега.

Правда, должна признаться, что свои силы я рассчитала не слишком хорошо. Но понимаю это, наверное, только через полчаса после того, как отплыла от берега. Держаться на воде становится всё сложнее, да и сама вода почему-то, чем дальше я плыву, тем делается более холодной.

Ещё минут через двадцать уже хочу развернуться и плыть обратно, но что-то меня останавливает. Мысль о том, что, если, чем дальше я плыву, тем сильнее меняется вода, то это может значить, что, возможно это море не замкнуто на самом себе и впереди не тот же самый берег. В конце концов, когда я шла просто по песку вдоль волн, таких изменений не было.

А ещё через какое-то время думать о том, чтобы вернуться назад, становится просто поздно. Потому что я уже не знаю, куда именно нужно возвращаться. Меня с головой накрывает большая волна и когда я, чуть было не захлебнувшись, снова выплываю на поверхность, насколько могу, оглядываюсь вокруг, но вдруг понимаю, что берега уже совсем не видно. А самое ужасно, что я не могу вспомнить, где именно он находится.

Если бы море и пляж были настоящими, наверное, мне удалось бы определить это по солнцу. Но здесь и солнца как такового нет, только рассеянный свет, идущий, кажется, отовсюду.