— Она снова уснула?

— Играла на диване и уснула.

— Нужно сегодня же поднять бортики, — произношу я, косясь в сторону Тихомирова. Ему, видимо, больше времени нужно, чтобы взять себя в руки. Он до сих пор напряжен, сурово смотрит на брата, будто это вина Ивана, что Варя решила покорять новые горизонты, коими оказались бортики детской кроватки.

Наверное, все дети, осваивая новое, доводят своих родителей до легкой остановки сердца.

— Я займусь этим, — произносит Глеб, направляясь к лестнице. Ему нужно чем-то заняться, чтобы успокоиться, поэтому у меня даже мысли не возникает его остановить. У него сегодня это не первое потрясение.

— Вань, ему отвертка может понадобиться… — как бы между прочим произношу я. Осторожно ступая на ногу, двигаюсь к холодильнику.

— Сходит и возьмет в машине, — глядя друг на друга, мы начинаем смеяться. Никто не спешит сочувствовать перепуганному папочке.

Что-то я очень проголодалась, до ужина точно не продержусь. Глеба нет минут двадцать, за это время мы успеваем настрогать салат, отварить макароны, добавив туда много натертого сыра. В четыре руки мы быстро управились.

— Садись обедать, — приглашаю Тихомирова, когда он спускается к нам.

— Варя на диване одна, без присмотра, — сообщает нам, будто мы не знаем.

— Внизу лежат диванные подушки, она спокойно по ним слезает, — Тихомирова мои слова не успокаивают. — Мы услышим, когда она проснется, — с нажимом, только после этого Глеб садится за стол. Мы не успеваем закончить трапезничать, когда возвращается мама.

Громкий хлопок двери, обычно ей несвойственный, сообщает мне о ее недовольстве, но когда она заглядывает на кухню, лицо искажает искусственная, натянутая улыбка.

— О, Глеб, рада тебя видеть у нас, — тут стоило бы поправить, что это мы живем у него, но не хочу начинать конфликт. — Пришел дочку навестить?

Глеб не спешит отвечать, медленно пережевывает пищу. Маме его ответ и не требуется. Не заметив, что я сижу без гипса, она задает очередной вопрос Тихомирову:

— Как новый проект? Я слышала, что его хотят заморозить? — уверена, что не только мне слышатся довольные нотки в ее голосе, хотя на лице мама старательно изображает переживание.

— Не стоит верить слухам, Стеша, ты ведь знаешь, что за ними не всегда стоит правда, — уголок его губ кривится в подобии улыбки, а взгляд холодный, предупреждающий. Я улавливаю намек в его словах, а мамин ответ только усиливает подозрения:

— Ладно, вы сидите, а я пойду переоденусь.

— Глеб, о чем сейчас шла речь? — твердо смотрю в его лицо, надеюсь, он не станет врать и изворачиваться...

Милада

Проводя по гладким волосам расческой, я сидела перед зеркалом и думала о вчерашнем разговоре на кухне. Глеб не стал открывать мне глаза на правду, выкрутился, сказав, что просто озвучил общеизвестный факт.

Тихомиров забыл, что я его неплохо изучила за то время, что мы были вместе. Как только он отбыл, я пристала к Ваньке с расспросами:

— Вань, Глеб ведь не просто так намекнул маме о слухах? — негромко спросила я, прикрывая дверь кухни. Не хотела, чтобы мама подслушала наш разговор. Варя сидела у друга на коленях, шлепала детской ложкой по тарелке. — Это было предупреждение? — продолжала выпытывать у Вани правду. Вижу, что он не хочет говорить. — Только не ври мне, — к чему эта просьба, будто он когда-то лгал.

— Глеб не хотел, чтобы ты знала, — упрямо смотрит на меня, пытается взглядом заставить отступить. Как же! Чтобы я себе посадила нервную систему, гадая, что происходит за моей спиной? Я еще не отошла от новости, что мы живем в доме, который принадлежит Тихомирову.

— Рассказывай, — протягиваю Варе бутылочку с водой.

— Стеша распускает по городу слухи о Глебе, — стараясь не показывать, что ему неприятно поведение моей матери.

— Какого рода слухи? — от того, что сильно хмурюсь, тянет виски.

— Лада, твоя мама не щадит его репутацию. Рассказывает, что он бабник. Что в браке ты устала от его измен. Бросил тебя беременную. Он жесткий бизнесмен, с ним не стоит вести дела. В Москве у него почти не осталось партнеров, потому что всем известно о его нечестности, — сухим тоном быстро перечисляет Ванька то, что успел запомнить из кучи грязи, которую мама вылила на Тихомирова. А я сижу на стуле и обтекаю от стыда, испытываемого за свою мать.

«Взрослая женщина, а творит такую дичь!» — как же внутри меня разрывает от негативных эмоций, кто бы только знал.

Вряд ли у нее получится испортить репутацию Глеба. Не сомневаюсь, что всем его партнерам отлично известно, кто такой Глеб. Сообщить о том, что он бабник – все равно что натравить на него охотниц на богатых мужиков. Те спят и видят, как стать любовницей какого-нибудь денежного мешка. Неважно, сколько ему будет лет, женат он или имеет кучу любовниц, лишь бы затесаться в их ряды. Неприятно осознавать, но очень многие девчонки моего поколения рассуждают не так, как я. Для них поиск «папика» – работа. Они специально худеют, питаясь только брокколи, обезображивают свои лица, теряя всякую индивидуальность, с одной-единственной целью – найти богатого мужа, но если не мужа, то хотя бы любовника. И вот всю эту свору, отсиживающуюся в салонах, она натравила на Тихомирова. Вряд ли мама думала, что женщины начнут его избегать. Не смогу никогда понять логику ее поступков. Сначала делаем, потом думаем – с таким лозунгом она идет по жизни, и мне за нее стыдно.

Вот зачем она себя еще больше унижает? У Тихомирова служба безопасности не просто так зарплату получает. Он уже после первого сигнала знал, что происходит за его спиной.

Она не понимает, что он может легко размазать всех нас за такие выкрутасы. С любой другой он так бы и поступил. Мама должна быть благодарна судьбе за то, что Варя его дочь. Он не станет жестко наказывать, но и предупреждение его не стоит игнорировать.

Придется вновь поговорить с родителями. Морально подготовиться к такому разговору невозможно. Он будет неприятным и сложным, какие бы слова я ни подобрала. Придется говорить при папе, надеюсь, хоть у него получится купировать мамину мстительность. Она из-за этой черты характера чуть не развелась с отцом. Теперь объект ее нападок – Тихомиров. Не может простить ему унижения. Ну, если ты такая гордая – откажись от благ, которыми ты пользуешься благодаря Глебу, а не кусай руку, которая тебя кормит! Неужели такие простые истины нужно объяснять?

Погрузившись в свои мысли, я что-то увлеклась расчесыванием своих волос. Отложив расческу, поднялась с пуфика и поспешила переодеться. На футболке после кормления малышки остались капли супа.

Варя спит в своей кроватке, теперь я спокойно могу ее оставить, Глеб вчера поднял и закрепил бортики. Загорелся экран мобильного телефона. Сегодня я не забыла поставить его на беззвучный режим.

«Я подъехал, выходи встречать», — пришло сообщение от Альберта.

«Иду», — отправляю ответ, а сама еще не успела натянуть штаны. Схватив первые попавшиеся под руку лосины, через минуту я уже спускаюсь по лестнице на первый этаж...

Милада

— Ты куда так спешишь? — хмурится Ванька, когда наблюдает, как я быстро скачу по ступенькам.

— Берт подъехал, не хочу, чтобы он начал звонить в дверь, а то мелких разбудит.

— Сбавь обороты, я выйду, встречу. Его выгнать или в дом пригласить? — поддразнивая меня, поднимается с дивана.

— Вань, я сама, — накидывая на плечи куртку.

Ванька возвращается на диван, а я спешу на улицу. Альберт стоит с большим букетом роз и пакетом в другой руке. Улыбается при виде меня по-мальчишески озорной улыбкой.

— Привет, — мы обнимаемся. Точнее, я обнимаю этого высоченного парня, пока он, сложившись вдвое, стоит надо мной.

— Тебе нужно к массажисту походить, — кивает на ногу, я еще хромаю, конечно. — Могу предложить свои услуги, — смеется Берт. — Я вполне неплохо могу размять мышцы, порой после игры самому себе приходится снимать боль.