Велиус ловко спрыгнул с химеры и щёлкнул пальцами. Пыльный костюм преобразился. Довольно насвистывая, он зашагал к входу. Двери распахнули перед герцогом, и слуга поклонился так низко, словно хотел поцеловать землю, по которой его светлость изволила ходить.

Андертона хорошо знали в столице. Он происходил от древнего рода Наев и владел редким даром магии крови. Герцог был весьма честолюбив и планировал занять место в Совете Десятерых, в который входили могущественные маги и титулованные особы Сагнея. Правящий о́рган зорко присматривал за Королевством, и, естественно, не очень хорошо следил за членами совета.

— Сюда, прошу, Ваша Светлость, — почтительно пробормотал слуга, указывая на один из богато меблированных кабинетов, который в «Белом Береге», использовался не только для переговоров.

Андертон зашёл и совсем не по-герцогски плюхнулся в кожаное кресло цвета слоновой кости. Вкусные ароматы витали по комнате, заставляя его живот уныло бурчать.

Белоснежная скатерть стола уставлена разными блюдами: рябчики под сметанным соусом, окуни с ветчиной, чирята с оливками, пулярд с трюфелями. Глаза просто разбегались от изысканных кушаний. Ко всем этим блюдам подавался херес.

Велиус был в самом разгаре маленького пира, когда дверь тихо открылась и вошёл виконт Лайл. Сухой старик, одетый по последней моде, довольно улыбнулся. Его блёклые зелёные глаза блестели от удовольствия. Конечно, сам герцог Андертон почтил визитом.

— Добрый вечер, мой мальчик, — вежливо пробормотал старый господин, поправляя белоснежный парик.

— Вечер добрый, Лайл, — ответил также учтиво герцог.

Виконт Лайл приходился дядей и опекуном маркизе ла Косс. Леди его особо не интересовала. Он, конечно, присматривал за её образованием и делами поместья, но нехотя. И теперь старый виконт решился сбыть быстренько маркизу с рук, чтобы несносная девчонка стала головной болью мужа, а не его.

Виконт и герцог ужинали в тишине. Наконец, Лайл отложил нож и вилку и удовлетворённо откинулся на спинку кресла.

— Вы хотели поговорить, Андертон? — прищурился старик.

— Хотел бы знать, во имя Десятерых, что за брачный договор я получил? — зло бросил герцог, швырнув белоснежную салфетку на стол.

— А это, — протянул Лайл, пригубив терпкий херес, — мы вроде же с вашей матушкой все решили. Или я должен был отправить брачный договор сначала ей?

— Проклятие, Лайл, что вы себе позволяете? Я взрослый мужчина, — мрачно произнёс Андертон, — и сам решаю, когда и на ком мне жениться.

— О, вы не знаете? — довольно воскликнул старик.

— Чего?

— Что без жены вашу кандидатуру в Совет никто рассматривать не станет. Но ваша матушка позаботилась об этом, — виконт хитро посматривал на герцога, — и нужно сказать, девице ла Косс давно пора обзавестись мужем. Я, конечно, смотрю на её выкрутасы уже много лет сквозь пальцы, но… поверьте, вам она придётся по душе. А её происхождение и титул откроют вам дорогу в Совет. Уж я позабочусь об этом, если мы, конечно, породнимся.

— Проклятие! — недовольно выругался герцог.

— Рад, что мы поняли друг друга, — виконта забавляла реакция мальчишки. Наконец-то он поставил его на место. — Коли вопросов нет, я откланяюсь.

Виконт слишком бодро для старика вскочил со стула и отправился к выходу, но взявшись за круглую ручку двери, он обернулся:

— Свадьба назначена на конец лета.

Велиус проводил взглядом старика и ещё раз выругался. Но ничто не могло его остановить. Он должен войти в Совет. Любой ценой! Герцог потянулся за хересом и сделал глоток. Горько-пряный аромат будоражил кровь.

А что, если жениться и отослать девицу в самое далёкое имение? Куда-то на север Королевства?

Росалия останется в роли любовницы и станет согревать холодными ночами герцогскую постель, а будущая супруга будет жить в своё удовольствие подальше от него. Правда была маленькая сложность — наследники…

Тогда как только жена подарит сына, услать её в самые отдалённые земли?

Андертон сам себе довольно кивнул. Да, пожалуй, он так и сделает. Вот только разберётся с прокля́тыми вампирами, которых не существовало.

Если бы пожилая пара маркизов ла Косс была жива, они никогда не допустили бы, чтобы их милая девочка вышла замуж не по любви. Испокон веков маркизы выбирали пару, к которой испытывали нежные чувства. Естественно, мезальянс был недопустим.

Маркиза ла Косс долгое время не могла зачать ребёнка. И на склоне лет сам Первый благословил её дочерью. Девочка родилась слабенькая, и повитуха боялась, что ночь малышка не переживёт. Маркиз весь день, и всю ночь молился Первому за здоровье жены и дитя.

Утром, на радость, четы ла Косс ребёнок был жив и краснощёк. Маркиза назвала свою дочь Нерине, в честь цветка нимф — лилии. Но маркиз был несогласен, он требовал от супруги выбрать традиционное для Королевства имя, например, Силия, Марсия или на худой конец — Эвэнджелина. Но тихая до сих пор маркиза встала на дыбы. После настоящего сражения в доме маркизов воцарился мир. Девочка получила двойное имя — Нерине Марсия ла Косс. Потому на всех торжественных мероприятиях Королевства использовалось лишь второе имя девочки. И мало кто знал, что имя Марсия, Нерине терпеть не могла.

Девочка выросла в любви. Отец поощрял её стремление к ботанике, которое, как ни странно, она унаследовала от матери. Её баловали и лелеяли до тех пор, пока родители, возвращаясь с загородного поместья, не перевернулись в экипаже. Маркизу и маркиза ла Косс похоронили в семейном склепе зимним холодным днём, разделив жизнь Нерине на «до» и «после». В возрасте двадцати лет девушка и её состояние перешли под опеку виконта Лайла, брата матери. Который не имел своих детей, и чужими заниматься не желал.

Этой зимой Нерине исполнилось двадцать семь лет, и замуж она не собиралась. Все стремления и желания были связаны с ботаникой. Её труды о пользе лекарственных растений были известны в узких кругах. Маркиза ла Косс входила в особый круг вдовствующей герцогини Хейдер, в коем вращались лишь учёные умы Королевства. И желание опекуна выдать замуж именно сейчас раздражало. Ведь устои Королевства были патриархальны, и супруг мог запретить заниматься ботаникой, а этого бы Нерине не пережила.

Прокля́тый пейзаж битый час не менялся за окном. Маркиза плохо переносила дальние поездки. Её укачивало и изредка даже тошнило, что для леди было непозволительно. Ещё раз тяжело вздохнув, маркиза ла Косс уставилась в окно экипажа. Анемон клубочком свернулся на коленях, и Нерине ласково поглаживала шелковистую шёрстку.

— Миледи, если вы ещё раз вздохнёте, я велю экипажу остановиться, — мрачно предупредил мистер Рубио.

— О нет, Аргус, нужно поскорее добраться до Райдеро, — девушка вздохнула, — я потерплю.

— Миледи, ваш цвет лица позеленел на полтона с прошлой остановки, — мило защебетала Кирс, личная горничная маркизы.

— Вам нужна передышка, — вздохнул мистер Рубио. Он постучал тяжёлой тростью с круглым набалдашником по стене, и экипаж остановился.

Анемон лениво заморгал глазами. Остановка ему не нравилась. Кот встал, потянулся и с укором уставился на сопровождающих маркизу.

— У, демон, — прошептала горничная, исподтишка грозя ему кулаком, — чтоб тебя утащило в пекло. Но как только кот повернул голову к служанке, та практически вжалась в стенку экипажа.

Аргус открыл дверцу, спустился и подал руку своей госпоже. Нерине практически вывалилась из кареты. Её цвет лица оставлял желать лучшего. Следом выпрыгнул кот, который заметил белку и тут же решил на неё поохотиться.

Кирс достала корзинку с обедом и несколько плотных пледов. Её стараниями был организован небольшой пикник. Свежий воздух и твёрдая земля быстро сделали своё дело, а вкусная еда восстановила силы маркизы. И через полчаса она носилась по поляне за своим охотящимся котом. А ещё через полчаса Нерине обнаружила редкий цветок — сноудонскую ястребинку, которую маркиза непременно хотела добавить в свою коллекцию.