Снова одни вопросы. Это стало уже, кажется, недоброй традицией: терзать саму себя в стремлении понять хоть что-то.

– Мы никуда не спешим, – я внезапно осознала смысл его слов. – Пусть все идет своим чередом. Хочу, чтобы ты заново привыкла ко мне.

Рейтон первым вышел из комнаты, будто специально оставляя все обдумать. Но почти сразу появились молчаливые девушки-служанки, стали суетиться, причесывая меня, втирая в кожу какие-то ароматные масла. Прикасались к векам, щекам, губам, гладили, похлопывали, снова поглаживали, и так опять и опять. Их пальцы порхали, едва прикасаясь, умело и одновременно нежно. Очень осторожно, будто я была хрупкой и дорогущей вазой, для которой одно неловкое движение может стать катастрофой.

Я до такой степени растерялась, что даже не воспротивилась, хотя такое переживала впервые. Одно дело, когда ты находишься в парикмахерской и специально пришла туда, чтобы уложить волосы. Еще и платишь за это деньги. Но совсем другое, когда кто-то вот так вьется вокруг тебя, изо всех сил стараясь услужить. Заглядывает в глаза, выспрашивая реакцию, ловит каждый взгляд, каждый жест… Как люди раньше жили с целой кучей слуг? Мне от всего нескольких таких минут стало не по себе.

– Посмотрите, госпожа, вы довольны? Все ли хорошо?  – колокольчиком прозвучал голос одной из девушек, и она поднесла к моему лицо большое овальное зеркало в резной металлической оправе.

Я глянула в посеребренную гладь – и едва сдержала изумленный возглас. Оттуда, из отражения, на меня смотрел кто-то другой. То есть, конечно, это были мои черты. Но какие-то иные. Словно я находилась перед собственной фотографией, которую старательно отретушировал талантливый мастер. Вроде бы мои волосы… Но они блестели как после дорогущих масок в элитном салоне. Лежали на плечах изысканной волной, подчеркивая ставшее таким же невероятно привлекательным лицо.  Глаза блестели каким-то непривычным блеском, а ресницы сделались длиннее и пушистее. Скулы покрывал нежный румянец, а губы так выразительно припухли, будто всю предыдущую ночь их неотрывно терзали поцелуями. И это без всякой косметики: в руках у девушек не было ни туши, ни румян, ни чего другого подобного.

– Но как? Как вам это удалось? – только и смогла вымолвить, глядя то на собственное отражение, то на застывших рядом волшебниц, с мягкими улыбками наблюдающими за моей реакцией. Похоже, сами они результатом тоже были весьма довольны.

– Мы не сделали ничего особенного, госпожа, – вторая девушка, чьи руки не были заняты зеркалом, присели передо мной в легком поклоне. – Всего лишь подчеркнули вашу естественную красоту. Ведь сегодня коронация, на ней вы должны затмить всех. Так распорядился господин Рейтон.

Теперь уже мне самой хотелось поскорее увидеть мужа. Предстать пред ним, чтобы он мог оценить изменения в моей внешности. Я вздрогнула, внезапно понимая, что думаю так о мужчине, про которого знаю одно только имя. Не просто думаю, почти поверила, что он и в самом деле мой муж. Но ведь ложь никогда никого не доводила до добра, ведь так? Даже если это всего лишь самообман.

Но здравый смысл лишь ненадолго встрепенулся, а затем снова залег где-то глубоко внутри, не подавая никаких признаков жизни и позволяя мне упиваться собственными мечтами.

Я добралась до просторной и светлой гостиной, в которой был накрыт стол. К завтраку, вероятно, хотя все те блюда, которыми он был уставлен, больше напоминали пиршество на каком-то корпоративе, человек эдак на 50. Точно не на двоих, не могла представить, какой зверский аппетит требовался, чтобы справиться хотя бы с десятой частью всех этих угощений.

Чего здесь только не было! Я оторопела от количества блюд и фейерверка ароматов, витающих вокруг стола. Так и просились в рот спелые фрукты на огромных расписных блюдах. Их было так много, что мне показалось, будто я попала в какую-то экзотическую страну. Ведь только там можно было одновременно встретить и душистые мандарины, и солнечные ананасы, увесистые кисти винограда разных оттенков, и манго, при одном взгляде на которые во рту начинала выделяться слюна. И еще какие-то совершенно незнакомые лакомства, похожие на яблоки, но более вкусные и сочные даже на вид. Над сковородой с зажаренными кусками мяса вился ароматный дымок, словно ее только-только сняли с огня. В центре стола возвышался внушительных размеров каравай, кажется, тоже до сих пор горячий. Как и множество разнообразных пирожков и рогаликов, выставленных по всем периметру.

При виде всего этого изобилия я даже забыла о том, что собиралась очаровывать Рейтона. В изумлении повернулась к нему, сидящему в массивном кресле во главе стола, и не удержалась от вопроса:

            – Мы ждем гостей? Видимо, я неправильно тебя поняла, и они приедут сюда? Прямо сейчас?

            Мужчина приподнял бровь, пряча улыбку.

            – Никаких гостей, милая. Я всего лишь хотел, чтобы ты хорошо позавтракала. Не знал, чего именно ты пожелаешь, поэтому распорядился приготовить разные варианты.

            Я так и застыла с приоткрытым ртом. То есть все это изобилие предназначалось для меня одной? Он решил угодить таким фантастическим образом?

            – Выглядишь, кстати, потрясающе, – уже открыто улыбнулся Рейтон. – Я и забыл, какая красавица моя жена.

            От интимности его тона по телу пробежали мурашки,  и щекам стало горячо. Я опустила глаза, радуясь тому, как удачно поработали со мной девушки-служанки и стараясь не думать, что комплимент относился к настоящей жене Рейтона, которой я как раз-таки и не была.

            И что было ответить на такое? Ничего не оставалось, кроме как выдавить улыбку и приступить к завтраку, сделав вид, что я невероятно голодна и ни о чем другом и думать не могу.

            Это, правда, с каждом минутой становилось все труднее. Я почти не чувствовала вкуса потрясающе еды, зато отчетливо, каждой клеточкой ощущала пристальный взгляд Рейтона. Он смотрел так… словно хотел на завтрак именно меня. Ничего не говорил, тем более, не предпринимал, но словно раздевал глазами. И эти глаза обещали так много… Будто и не было на мне длинной и плотной рубахи, и он мог рассмотреть все-все.

И, конечно, не мог не заметить моего смущения. Лицо пылало, я словно вновь превратилась в наивную нецелованую девушку на первом свидании, которая кипит от предвкушения. Или на то и был расчет? Его наверняка немалый опыт не оставлял никаких шансов. К концу нашего так называемого завтрака я почти что была готова броситься ему на шею. Со всеми вытекающими.

            Не помнила ничего из того, что успела проглотить, но была уверена, что не забуду этого звенящего в воздухе напряжения. Возбуждения, что сделалось почти осязаемым.

            Слизнула с губ капельки оставшегося там мангового сока – и глаза мужчины хищно сверкнули, а меня опять окатило волнующим жаром. Но Рейтон вновь ничего не сделал: лишь, взяв во стола белоснежную льняную салфетку, протянул мне.

            – Готова? Можем отправляться в путь?

            Ах, да, мы же должны были куда-то ехать. Я промокнула губы до хруста накрахмаленной тканью и кивнула. Правда, что-то нужно было решить с моей одеждой, но мужчина не мог ведь не знать об этом: видел прекрасно, что на мне.

            Он тоже удовлетворенно кивнул, поднимаясь. Протянул руку, и, едва наши пальцы соприкоснулись, у ближайшей стены растеклась в воздухе голубая дымка. Прямо на глазах сделалась ярче и больше, а когда достигла размеров с наш рост, Рейтон сильнее сжал мои пальцы.

            – Не бойся. Доверься мне.

            В чем именно он просил доверять, я уточнить не успела: мгновенье спустя пространство вокруг нас всколыхнулось – и все резко переменилось. 

***

            Мы оказались в большом, залитом свете зале. На стенах с одной стороны почти до самого потолка располагались зеркала в массивных позолоченных рамах, отчего помещение казалось еще больше. А напротив вытянулись в ряд манекены с совершенно немыслимым количеством платьев. Всевозможных моделей и фасонов. Столько разнообразных нарядов я не видела даже в крупнейших торговых центрах нашего города.