Удар по низу попки, по другой ягодице и снова – в то самое место, что уже не на шутку горело.

– Ай, Костя! – Марина задергала попкой и поджалась.

– Не верещи – я тебя еще даже не наказывал.

Он погладил ее попку ладонью, легонько сжал ягодицы. Марина застонала, прикрывая глаза и расслабляясь. И тут же пронзительно вскрикнула, получив крепкий удар ремешком.

– Кто постоянно сравнивает своего Костика с другими? Ждет от него таких же подвохов и гадостей?

– Я… ничего такого не жду, – неловко соврала Марина.

– Не ждешь? А кто позавчера был уверен, что у меня есть жена, а с тобой я просто забавляюсь?

– Но… это было резонно предположить…

– Резонно? По моему поведению?!

– Нет, – Марина почувствовала, как лицо начинает отчаянно пылать. – Не по твоему…

– Понятно, – Костя сокрушенно вздохнул. – Что ж, тут даже и обсуждать нечего. Только радикально лечить.

Марина испуганно замерла. И насилу удержалась от крика, когда на ее попку обрушились один за другим два жгучих, болезненных удара. Ягодицы мучительно заныли и непроизвольно сжались, словно стараясь уменьшиться, чтобы их не достал ремень.

– Нет, так не пойдет, – голос Кости зазвучал недовольно. – Мне и так сложно размахнуться, а она еще норовит спрятаться от ремешка… Ну-ка, поднимайся! – внезапно скомандовал он. – Поменяем позу на более удобную.

Чувствуя, как внутри растет паника, Марина поднялась на ноги. Встав следом за ней, Костя стянул с нее платье, бросил его на кресло. Марина непроизвольно посмотрела в зеркало, отразившее ее загорелую, подтянутую фигурку с белоснежной попкой. Точнее, уже не белоснежной, а розовой…

– Потом полюбуешься собой, – Костя шлепнул ее по заднице. – Когда закончу пороть. А сейчас… Становись на кровать, в коленно-локтевую позу!

– Костя…

– Давай, – он потянул ее за руку к кровати. – Без всяких возражений.

Сгорая со стыда, Марина забралась на кровать.

– Опустись на локти, – приказал Костя.

И, поскольку она медлила, легонько надавил ей на спину, вынуждая принять позорное положение.

– Вот, так оно лучше, – Костя пробежался пальцами по ее ягодицам. – Теперь ты не увернешься от ремешка. И, наконец, узнаешь, что такое настоящая, серьезная порка!

– О боже, – Марина почувствовала, как внутри все сжимается.

– Значит, так… Сейчас я всыплю тебе двенадцать ударов. Думаю, для первого воспитательного урока этого хватит.

– Костя, ты с ума сошел!

– Держи попку ровно, – бесстрастно приказал он. – Голову не опускать, лицо от меня не прятать… Ты поняла меня?

– Да!

– И, пожалуйста, не пугай своим криком соседей. Старайся быть терпеливой и держаться с достоинством.

Марина нервозно рассмеялась. Держаться с достоинством! Это в таком-то позорном положении? Да еще когда он пообещал пороть ее серьезно. Не верилось, что он творит с ней такое. И еще меньше верилось, что она позволяет ему это делать…

Ремень просвистел в воздухе и ужалил попку – так ощутимо и больно, что Марина ойкнула и мучительно сморщила лицо.

– Один, – проговорил Костя, занося руку для следующего удара. – Два… Три… Четыре… Пять…

– А-а-ай! – Марина задергала ногами и захныкала. – Костя, не могу!

– Тихо, не кричи, – Костя шагнул к ней, ласково взъерошил волосы. – Что такое? Больно?

– Да, – Марина мотнула головой, прячась от его взгляда. О, чтоб он провалился. Еще и в глаза ей заглядывает. Как будто ему мало, что она уже десять раз успела сгореть со стыда за время «воспитательного урока»!

И как будто он не понимает, как ей сейчас стыдно за свою слабость! Ненадолго же ее хватило, когда ее начали пороть по-настоящему.

– Марина, – голос Кости зазвучал мягко и одновременно непреклонно, – но ведь так и должно быть, раз это – наказание. Какая же будет польза, если я буду тебя только гладить? И тебе ведь самой стыдно, что ты дала слабину…

– О нет, – Марина застонала и вытянулась на кровати, уткнувшись лицом в покрывало. – Костя, перестань меня мучить!

– Тебе стыдно, – повторил он. – И на самом деле ты хочешь… выдержать испытание до конца.

Он рассмеялся, игриво потрепав ее волосы. Потом выпрямился и шумно вздохнул.

– Поднимайся, любимая, выставляй попку навстречу ремешку. Всего семь ударов. Такая малость, что, ей-богу, просто смешно бояться.

Обреченно вздохнув, Марина переместилась в прежнее положение. Медленно опустилась на локти, оттопырив попу. Сердце колотилось так, что, казалось, сейчас выскочит из груди, лицо горело сильнее, чем распухшие от ударов ремня ягодицы.

– Готова? – спросил Костя.

– Да! – крикнула она, стиснув руки.

– Шесть… Семь… Восемь…

Бесстрастно считая удары, Костя методично охаживал Маринину попку ремешком. Марина крепилась из последних сил, стараясь не кричать и не дергаться. Но на десятом ударе не выдержала. Не обращая внимания на ее жалобные вскрикивания, Костя влепил ей еще пару крепких ударов.

– Молодец, умничка моя, хорошо держалась!

Он бросил ремень на кресло и подошел к кровати.

– Ну все, наказание окончено. Иди ко мне – пожалею свою непослушную девочку. Думаешь, мне было легко… так тебя наказывать…

Его голос неожиданно дрогнул. Марина порывисто обернулась. Перед ней был ее прежний Костя: нежный, заботливый, ласковый, боявшийся на нее дышать. Перемена в его поведении вызвала у Марины эмоциональный всплеск, и она бросилась на шею любимому, всхлипывая и ища утешения.

– Милая моя, дорогая, – шептал Костя, осыпая ее поцелуями. – Как ты? Сильно болит попка?

– Побаливает немного…

– Сейчас я тебя приласкаю, и все пройдет, – пробормотал Костя, опуская ее на кровать.

Он выключил один из светильников, и та половина комнаты, где стояла кровать, погрузилась в тень. Костя быстро разделся и стал на колени рядом с кроватью, пристроившись между полусогнутых Марининых ног, которые он широко развел в стороны. Боль полностью ушла, и теперь по ягодицам Марины разливался возбуждающий жар, отдававшийся в глубину живота волнующим, сладеньким томлением. Костя ласкал ее попку и бедра, осыпал поцелуями промежность. Пощекотал язычком бугорок, вошел пальцами в лоно, исторгнув из груди Марины протяжный стон наслаждения.

– Возьми меня поскорей, – прошептала она, всхлипывая от избытка эмоций. – Умираю, как сильно хочу тебя…

Он переместился наверх: согнутые бедра на уровне ее головы. Взял правой рукой член, провел им по губам Марины.

– Поцелуй меня, возьми на секунду в ротик, – хрипло прошептал он. – Скажи, что ты обожаешь мой запах и вкус!

– Да, – выдохнула она. – Обожаю… безумно!

Он глухо застонал, когда ее губки сомкнулись вокруг его плоти. Потом осторожно вытащил член и переместился вниз. Подхватил Маринины ноги, вошел в ее лоно – резким, грубоватым движением, как она любила. На секунду застыл в неподвижности, затем энергично задвигался, глядя Марине в глаза. И она ощутила такой мощный прилив возбуждения, что вся задрожала, растворяясь в растущем наслаждении…

Придя в чувство, они перешли в зал. Костя сбегал на кухню и принес шампанское – прохладное, только из холодильника, и неожиданно сладкое, нежного розоватого цвета… как покрывало на кровати в спальне.

– Костя, мы не испачкали покрывало? – спросила Марина, вспомнив, что они занимались любовью прямо на нем, не расстилая постели.

Он откинулся в кресле, беспечно улыбнувшись и пожав плечами.

– Не знаю… Да плевать, если и испачкали! Стал бы я в такие минуты думать о каких-то вещах. И у меня есть второе, в точности такое же! Купил сразу два, на случай, если испортится первое.

– Буржуй ты, – поддела его Марина. – Расчетливый и практичный.

Он рассмеялся, глядя на нее с ласковой насмешкой.

– А ты мечтала о ком-то поромантичней? Поздно! Какой достался, с таким уж придется жить.

– Фееричненько, – Марина скептически хмыкнула.

Костя вдруг посерьезнел.

– Марин, скажи честно… Ты не обижаешься, что я причинил тебе боль? Не держишь на меня никакого недоброго чувства?