– Не случилось, не бойся, – рассмеялась Алина.

– Я не хочу, чтобы ты столько времени проводила без меня, – угрюмо сказал Артур. Вернее, повторил то, что уже говорил в начале разговора.

Алина перестала улыбаться и посмотрела на него с раздражением.

– Милый, да ты оборзел, – проговорила она с легкой угрозой. – С какой стати я должна подчиняться твоим требованиям? Я хоть чем-то тебе обязана?

– Не обязана, – буркнул Артур. – Но, кажется, я ничем не заслужил твоего неуважения.

– Я тебя уважаю. И люблю. И ценю. Но я не желаю, чтобы ты диктовал мне условия. А раз не желаю, то этого не будет.

– И ты не обидишься, если я начну вести себя так же? – мрачно спросил Артур.

Алина подняла на него смеющиеся глаза:

– Так же – это как?

– Ну… тоже буду много времени проводить вне дома.

– Проводи, я тебе не запрещаю, – с иронично-удивленной улыбкой пожала плечами Алина. – Разве я держу тебя на поводке?

Артур не на шутку обиделся. И решил платить жене той же монетой. Однако на практике эта задача оказалась трудновыполнимой. Прежде всего потому, что Артуру не с кем было проводить время вне дома. И не хотелось оставлять детей в выходные одних. Черт побери, ему было их элементарно жалко! И Алина бесстыдно этим пользовалась.

Вскоре Артур узнал, что у жены есть любовник. Услышал ее телефонные разговоры, почуял неладное, подследил – и убедился, что догадка верная. Не зная, что делать, Артур бросился к тестю. И горько об этом пожалел.

– Я, конечно, тебе очень сочувствую. Но знаешь, Артур… ты сам виноват, – с неприятной усмешечкой сказал тесть. – Мужик почти всегда виноват, если баба загуляла. Не сумел удержать в узде или стал не интересен в постели. Посмотри на себя! Как ты выглядишь? Мешок, натуральный мешок! Разве нужен такой секс-партнер молодой, богатой и привлекательной женщине? Да, ты – хороший муж и прекрасный отец. Но прекрасные отцы не всегда оказываются прекрасными партнерами по развлечениям и сексу.

– Но, черт, она сама меня превратила в такого! Разве я таким был, когда женился на ней?

– Сама? Может быть. Но теперь поздно. Остается смириться и ждать, пока она перебесится. Она не разведется с тобой – я в этом уверен. Так что расслабься и… постарайся стать хоть чуть-чуть интересней, приведи себя в форму! Я, конечно, сделаю ей внушение, но боюсь, что это не поможет: я ведь не могу на нее надавить, она от меня не зависит. И знает, что я никогда не лишу ее своей помощи и любви. Так что, мой тебе совет: работай над собой и жди, пока жена перебесится. И не говори ей пока ничего, не устраивай сцен: ты только себя уронишь, потеряешь остатки достоинства.

«Работай над собой и жди, пока жена перебесится»… Прекрасный совет, нечего сказать! Совет для подкаблучника, для мужика-тряпки, позволяющего вытирать об себя ноги.

И работать над собой ради возвращения интереса Алины ему совсем не хотелось. Потому что не хотелось самой Алины – ни как женщины, ни как жены. Артур больше не любил ее. Он ее ненавидел и боялся. Эта женщина могла в одночасье разрушить весь его мир – мир незадачливого дурака, который даже не позаботился, пользуясь положением родителей жены, обзавестись собственной недвижимостью, сделать карьеру, наладить свои, независимые от тестя, связи.

Артур пошел к Косте – брату и единственному другу.

– Что же ты молчал столько времени, притворялся, что все хорошо? – набросился на него Костя.

– А что было говорить? – горько усмехнулся Артур. – Чем бы ты мог мне помочь? Посоветовал бы разводиться? А дети?! И… все остальное тоже?

– Но ведь разводиться так или иначе придется, – веско заметил Костя. – Только лучше бы ты сделал это раньше. Теперь будет трудней. Потому что теперь ты добит и морально сломлен.

Артур покачал головой:

– Но ведь развестись – это значит «начинать все с нуля». У меня… у меня ведь совсем ничего нет! И делать я ничего не умею. Я ни дня не работал по диплому – кому нужен такой специалист? И у меня совершенно нет сил. Я расслаблен, как лежачий больной, понимаешь?!

– Понимаю. А понимаешь ли ты, что у лежачего больного есть только один выход, если он не хочет умирать: изо всех сил пытаться поправиться? Оставаться с Алиной – это нравственная смерть, Артур.

– А дети?!

– Им не нужен отец-покойник. Поражаюсь, как ты не понимаешь, когда у тебя самого был такой отец.

– А отец – полный ноль и ничтожество – лучше?

– Почему ты должен стать таким?

– Потому что я уже такой! И дети… они никогда не поймут, почему я бросил их мать. И это будет выглядеть в их глазах именно так – бросил, предал. Они будут ненавидеть меня, когда вырастут.

– Нет, Артур, нет! Ты будешь с ними общаться…

– Если она мне даст. А она запросто может не дать, и я ничего не смогу поделать. Что я могу против них? Ничего…

Артур разрыдался, уронив голову на руки.

– Какой же я был дурак, что не послушался твоего совета и обзавелся детьми раньше, чем хорошо узнал натуру Алины, – с горечью сказал он. – А теперь… теперь я связан детьми: это единственное светлое, что есть в моей жизни. Не представляю, как я смогу без них жить. Ты… ты не понимаешь! Не можешь понять, потому что у тебя нет детей.

– Но что же тогда делать? – спросил Костя. – Продолжать жить с Алиной, терпя унижения, ради детей? Так ведь тоже, черт возьми, нельзя!

– Да, – обречено подтвердил Артур. – Это – тупик, из которого мне уже не выбраться.

– Но ведь продолжать ехать по тупику тоже нельзя, – сказал после продолжительного молчания Костя. – Тупик – это не путь.

Разговор кончился ничем. Но постепенно, под влиянием брата, у Артура крепла решимость изменить свою жизнь. Впрочем, решимость – это сильно сказано: откуда ей взяться у безвольных, сломленных людей? Но появилось мужество отчаяния – некоторая замена решимости.

С Алиной ничего не налаживалось. Артур знал, что она не перестала встречаться с любовником. И любовник был уже новый, то есть было ясно, что она не уймется, что ее охватила жажда впечатлений. Правда, Артуру она тоже норовила изредка «дать» – сам он инициативы не проявлял. Но «взять» не получалось.

– Это конец, да? – в отчаянии спрашивал он брата. – Я больше не мужик?

– Нет, – отвечал Костя. – Это… всего лишь указатель судьбы! Когда ты расстанешься с Алиной, все наладится. Ты не импотент, просто… Как может вставать на женщину, которую ты ненавидишь? У меня бы тоже не встало.

– А жить? Где, как я буду жить?! Я же сразу потеряю работу – они это устроят.

– Будешь жить со мной. И работать будешь со мной. Я тебя никогда не брошу, – Костя убедительно посмотрел на брата. – Никогда, слышишь? Черт побери, ты же меня знаешь! И наследников у меня нет, кроме тебя, – не слишком весело пошутил он. – Я даже составил завещание в твою пользу, чтобы мать не могла, в случае чего, на тебя давить. А жениться я пока не собираюсь. И вообще, скоро лето, – он посмотрел на брата многообещающим взглядом. – Разведешься до лета, и тогда знаешь, куда мы махнем?

– Нет…

– Вот болван! Мы с тобой закатимся на все лето в Ялту, к дяде Ивану. Давно меня зовет, да все не соберусь. Ну, теперь уж точно поедем! Там ты отдохнешь, Артур, наберешься сил от природы. И никто не будет мешать, напрягать: дядька ведь один живет, и он – понимающий человек.

Поддерживать брата, вернее, тянуть его на себе, Косте было непросто. Именно в этот период шел псу под хвост его бизнес – плод неустанных трудов последних четырех лет. Но об этом нельзя было говорить брату. Костя уже продал свою квартиру, где они с Артуром коротали вечера. Продал с уступкой, дешевле, чем можно было продать. Условием денежной уступки было разрешение жить в квартире в течение полугода – Костя очень надеялся, что Артур разведется раньше этого срока.

И вдруг, в один хмурый февральский день, на Костю, как удар ножом в спину, обрушилось известие о самоубийстве брата. Артур пустил себе пулю в висок из купленного на черном рынке пистолета. Про этот пистолет Костя не знал: Артур ему не рассказывал. Давно ли купил или только что, как, через кого? Костя понятия не имел. И Артур… Он ведь никогда не держал в руках оружия! Костя-то прекрасно умел обращаться с оружием – в армии все-таки служил, в десантуре. Но Артур… Как он вообще сообразил, как пользоваться пистолетом, кто ему объяснил?!