Я не давала ему никакой номер. Адам воспользовался своим возможностями, чтобы раздобыть его. Меня немного беспокоила эта его черта — они привыкли к тому, что личная жизнь людей открыта для них по запросу. Нужно будет уточнить, что мне это не нравится.

— Ты удивила нас, дорогая, — мама снова завела вчерашнюю песню, — но он, правда, кажется, милым.

Милым. Вы бы видели, что он сотворил на днях в вашей гостиной…

— Адам хороший, да. Мне с ним хорошо, — я поджала губы, смущаясь.

Почему-то подобный разговор с родителями казался странным. Будто такие беседы должны были происходить лет десять назад.

Часам к 11 двору подъехала машина. Я уже успела принять душ и переодеться. Легкое платье до середины бедра, хвост и отсутствие макияжа — себе не изменяю. Дверь открыл папа.

— Эдвард, — знакомый голос радостно пощекотал мой слух.

— Адам, проходи, — пригласил отец.

— Оо, Адам, что за прелесть, — удивленный голос мамы.

Я тихо спускаюсь из спальни, оценивая обстановку.

— Первое знакомство вышло внезапным, хотел бы компенсировать это, — Адам стоит в коридоре и протягивает маме букет цветов. Разноцветные тюльпаны.

Он поднимает взгляд на меня и улыбается. Выглядит очарованным. Я пытаюсь понять, какой процент от этого составляет игра, а какой — реальная увлечённость мной.

— А это тебе, Амелия, — он протягивает небольшой горшок с комнатным растением.

— Это орхидея? Какая красивая, — комментирует мама. — Давайте я займусь цветами.

Мама отходит в гостиную, папа на кухню. На короткий срок мы остаемся наедине.

— Орхидея? Мило, — говорю я с улыбкой.

Адам наклоняется и шепчет мне на ухо:

— Напомнила мне твою киску, — и резко отстраняется с абсолютно непроницаемым выражением лица.

— Адам, поможешь, — голос папы.

— Конечно, — он подмигивает мне и проходит на кухню.

Я стою на месте и чувствую, как мои щеки начинают пылать. Просила же…

«Срочно нужно придумать достойную провокацию в ответ», — думаю я и отправляюсь в ванную комнату. Телефон ставлю на полку так, чтобы в объектив попадало мое тело от талии до колен. Включаю запись и медленно задираю платье. Несмотря на отсутствие музыки, тело легко извивается. Руки гладят живот и опускаются ниже. Цепляю пальцами край трусиков и стягиваю вниз, стараясь, чтобы в камеру попали все пикантные детали. Снимаю трусики, выступая из них ногами, быстро поднимаю и кручу перед экраном прежде чем отправить в бельевую корзину. После этого я поправляю платье и, поймав волну дерзости, показываю в объектив фак.

Сохранить — Отправить Зануде — Готово.

Покинув ванную комнату почти сразу вижу Адама, который отходит от папы в сторону со словами «работа» и показывает на телефон. Наблюдаю, как выражение его лица меняется, пока он смотрит на экран. Сжал скулы, мышцы на руках напряглись, дыхание стало тяжелее. В конце улыбка.

Улыбаясь я прохожу мимо.

— Все в порядке, Адам?

— Мела…

Чмокнув его в щеку, я бегу во двор. Адам Брэгг дарит мне невероятные ощущения — такого задора у меня не было никогда. Жаль, что наша история никак не сложится в идеальную картинку.

Адам.

Семья Вокс была… обычной. Их простота поражала и оказывала ошеломительный эффект. Отец семейства — дружелюбный добряк, мама — милая болтушка, Мела — ненаглядная единственная дочь. Я видел жесткие отметины на их лицах, которые оставила личная трагедия семьи. Седина и морщины, выраженные сильнее, чем положено в их возрасте. Но они остались сильными и добродушными, их не сломило горе. Каждый из трех членов семьи смог пережить страшный период и продолжить жить полноценно.

Эдвард накладывал еду в тарелки своих дорогих женщин, целовал Карин и гладил Амелию по волосам. Для меня он был самым впечатляющим. Я никогда не видел отца в похожем расположении духа — задорно смеющегося над шутками жены, переворачивая овощи на гриле. В моей картине мира этот элемент просто отсутствовал.

Я чувствовал, что, вызывая легкое напряжение у обоих родителей. Это было понятно — они беспокоились об Амелии. Но вместе с тем я замечал симпатию, которую вызывал у них. Думаю, они видели, что я искренне заинтересован в их дочери. Не нужно было притворяться: я был без ума от этой девчонки.

Она прислала мне многозначительное видео, и мысль о том, что все время, которое мы проводим вместе с ее семьей, она находится без трусиков, знатно выводила меня из равновесия. Абсолютно нахальное поведение, действующее на меня, как наркотик. Я уже понял, что Амелия может выкинуть ту или иную дерзость без зазрения совести. Она так долго вела пуританский образ жизни, а сама оказалась немного безбашенной. Сдается мне, я могу ожидать от нее много подобных провокаций. И я их ждал с особым энтузиазмом.

Не забывая о том, что я сам себе дал слово не лезть к Меле первым, я просто хотел провести с ней время.

— Эдвард, Карин, если вы не против, я бы пригласил Амелию на прогулку, — когда время нашей трапезы, кажется, подходило к логическому завершению, я обратился к родителям.

— Амелия? — Карин взяла ее за руку.

— Я бы тоже хотела прогуляться, если у нас нет дел… — начала она.

— Нет, милая. Вы можете ехать, я приберусь здесь, — ее мама улыбнулась.

Мы поднялись с уличных табуреток, и Эдвард подошел ко мне.

— Мне кажется, я могу на тебя положиться, Адам, — сказал он мне, пожав руку.

— Со мной она в безопасности, — ответил я, не раздумывая, ведь это было смыслом моего существования на данный момент. Казалось, нет ничего важнее, чем жизнь Амелии Вокс.

Амелия первой подошла к машине и, дождавшись звука разблокировки дверей, запрыгнула на переднее сиденье. Ее платье немного задралось, я громко сглотнул и поправил его одним легким движением руки, и, сев за руль, сразу двинулся в путь.

— Что-то смущает? — с наигранным удивлением спросила Мела.

Я молча посмотрел на нее, сердито нахмурившись. Конечно, я не сердился на нее, но по-другому не прозвучал бы серьезно.

— Ты играешь со мной?

— Ты первый начал! — ответила она, и была права.

— Не сдержался.

— Ты можешь не сдерживаться, а с моей стороны подобное — игра? — спросила Амелия.

— Ты права, я просто…

— Просто что? — нетерпеливый тон, она начинает заводиться.

— Я думаю, что я не влияю на тебя так, как ты влияешь на меня!

Я наблюдал, как меняется выражение ее лица. С возмущенного на удивленное. Потом появился огонек в глазах и улыбка. Я остановился на обочине.

— Адам, ты просто ненормальный. Насколько я помню, я стала виновником всех наших, ммм, моментов.

— Верно. А потом ты сказала Кристине, что просто постигаешь прелести жизни, — я посмотрел на нее, улыбка погасла. — Я не хочу быть трамплином к счастливой и раскрепощенной жизни Мелы Вокс. В том плане, что я рад за тебя… Что тебе помогает наша интрижка…

Амелия положила пальцы на мои губы, заставив замолчать. Она потянулась ко мне, и я замер в ожидании. Исключительный талант — превращать меня в нерешительного подростка. Хотя, даже в пубертате я так не мялся рядом с девочками. Это было что-то исключительное.

Решительно девушка прильнула к моим губам.

— Адам, распусти ты уже руки… — шепнула она мне в рот.

— Нет, Мела, — я решил стоять на своем.

Амелия тоже не сдавалась. Она провела языком по моей нижней губе: похотливо и возбуждающе. После чего ее язык проник в мой рот, а губы накрыли мои полностью. Я мягко отвечал на поцелуй, иначе не получалось, но руки крепко держал по швам. Мысль о ее бедрах, наполовину оголенных, и киске, которая сейчас становится влажной, мешала сосредоточиться и собраться.

Решительно я отстранился и взял ее лицо в свои руки. Милая Амелия.

— Ты слышишь меня, Мела? — я рассматривал ее глаза, бегая взглядом слева направо.

— Ты не трамплин, Адам, — прошептала она.

— Еще? — мне нужно было больше.

— Если ты еще раз скажешь, что между нами «интрижка», — она подразнила меня, — я тебе врежу.