— Мы… — Адам обернулся ко мне.

— Да, можете поговорить наедине. Я буду здесь, — я поймала мимо проходящего сына и погладила по голове. — Ты точно не против?

— Нет, мам, — мой серьезный ребенок был настроен решительно.

Я закивала головой, как болванчик, пытаясь скрыть свою нервозность. Конечно, я переживала и была заинтригована. Всего минут десять назад я просила Адама оставить все, как есть. Что, если он так и поступит, прямо отказавшись от сына? Я надеялась, что знаю его достаточно хорошо для того, чтобы оставаться уверенной в том, что он не обидит ребенка. Своего ребенка.

Я отключилась на диване в гостиной — измоталась событиями последних дней. Когда проснулась, Адам сидел у моей головы. Я подтянулась и легла ему на колени.

— Алекс?

— Уснул. Видимо, мое занудство действует как снотворное, — в голосе слышна улыбка.

— И как ваш разговор? — я была еще сонной, но чувствовала негасимое волнение.

— Кажется, он мыслит, как взрослый, — ответил Адам. — Все хорошо, Мела. Я все исправлю.

— Он умен не по годам, верно, — я не сдержала зевок. — Расскажи, о чем вы говорили.

— О любви, — коротко ответил он.

— Не очень понятно, — я повернулась на спину, чтобы видеть его лицо.

— Мы договорились, что у нас есть возможность сохранить все между нами. Знаешь, личное между… отцом и сыном, — последние слова он словно пытался распробовать на вкус.

— Мне стоит начать ревновать? — усмехнулась я. Обо всех сложностях я подумаю завтра, но сейчас… представлю, что мы просто втроем на целом свете.

— Тебе стоит начать думать о переезде.

— Шутишь? — я не восприняла его всерьез.

— Да нет, — Адам посмотрел на меня, и я вскочила, сев вполоборота, чтобы смотреть на него в ответ.

— Адам, как ты себе это представляешь? — невольно я бросила взгляд на обручальное кольцо.

— А ты как? Я вернусь домой, а Говард Стоун продолжит окучивать тебя и воспитывать моего сына? — грубо ответил он.

— Говард поддерживает с нами связь всего несколько дней, Адам.

— Без разницы. Это неприемлемо.

— Неприемлемо отбирать у меня ребенка спустя стольких лет! — я немного повысила тон, но сразу одернула себя, как только вспомнила о спящем наверху Алексе. — Мы никуда не поедем.

— Но ведь все эти годы я просто не знал… — Адам схватился за голову. — Все эти годы могли пройти иначе, Амелия.

— Верно. Прошли бы, если бы ты не сказал, что я тебе нужна.

— Ты была нужна мне всегда, — он делал ударение на каждое слово. — Каждую секунду с момента нашей встречи. У меня не было выбора, так я тогда считал.

— Былого не вернуть, — отрезала я. — Строить что-то заново я согласна только на моих условиях.

— То есть, ты все-таки дашь мне шанс? — его тон сменился, словно он обрадовался моим словам.

— Я ничего не буду обещать тебе, пока не увижу что-то на деле, — я откинулась на спинку дивана. — О нас нет смысла разговаривать, пока ты женат, Адам. Пока твоя семья считает, что я заслуживаю жить только при соблюдении каких-то там условий. Пока ты не придумаешь, как выстроить отношения с Алексом так, чтобы ему не пришлось провести детство в условиях полигона.

Он кивнул, и я продолжила:

— Я тоже скучала. Я тоже чувствую…, — я запнулась. — Много чего. Но мы не можем продолжить так, будто ничего не произошло, Адам.

— Я тебя услышал.

Он встал с дивана и поправил футболку. Годы пошли ему на пользу — он будто выглядел еще привлекательнее. Или это моя тоска по нему так действовала на мое сознание… Такой же стройный, с ярко-выраженными мускулами и задумчивыми взглядом. Только щетина, которую он отпустил, придавала его виду некую усталость. Мне хотелось провести руками по его скулам, прикоснуться к губам и прижаться к нему, но я сдерживала себя, прилагая довольно много усилий.

— Налюбовалась, Мела?

Адам.

У меня есть сын. Твою же мать!

Первым делом я сбежал, ошалев от этой новости. Сев в машину, я уронил голову на руль, когда меня захлестнула волна стыда. Я провалил первое семейное мероприятие и смотался, как последний трус.

Хлопнув себя по щекам, не щадя ладоней, я выскочил из тачки и подбежал к двери. Нерешительно постучав кулаком, я готов был принять то, что сейчас Амелия меня выдворит, однако, она впустила… Она осталась такой же открытой и доброй, как раньше.

Я успел настроиться на самое важное — разговор с Александром. Моим сыном. Мысленно я еще прожевывал каждый звук этого словосочетания.

— Мы можем поговорить, Алекс? — я обратился к нему.

Мальчик проводил меня в комнату. Небольшая и аккуратная, но оформленная потрясающе, намного ярче, чем та, где я провел свое детство. Одна стена была отведена под своеобразную выставку: постеры и рисунки, как я понял, самого Алекса. В основном, это были герои современных мультфильмов.

— Алекс, если честно, я не знаю, с чего начать, — я присел на стул и почти поравнялся с ним взглядом. — Кажется, ты менее обескуражен этой встречей, чем я…

— Обеску..? — он попытался повторить.

— Удивлен. Ты удивлен?

— Ну, так, — он почесал голову и забрался на свою кровать с ногами. — Я знал, что когда-то ты придешь.

От этих слов защемило сердце. Пока я не знал о его существовании, ребенок ждал меня. Злость на Амелию еще не отступила, немного ковыряя старые и новые раны.

— Я рад, что пришел, — сказал я.

— Ты же стражник, как Говард? — Алекс был определенно сообразителен.

— Да. Как и ты.

— Мама говорит, что это не самая важная часть меня. Что это просто навык.

— Хм, а что самая важная часть, по вашему с ней мнению? — я подумал, что Амелия все-таки скрывала сына больше из-за его возможной участи, чем от личной обиды. Хотя, кто знает…

— Я сам. Мои желания, — ответил малец.

— Расскажи мне о своих желаниях, — я искренне хотел узнать его, но не знал, с чего начать и как сделать это правильнее.

— Ну, я хотел встретить папу, — он улыбнулся и показал на меня пальцем. — Хочу, чтобы мама меньше плакала. Хочу конструктор из магазина Лего. Вот и все пока.

Детские списки желаний всегда такие простые и сложные одновременно?

— Почему мама плачет? — мысль о том, как Амелия справляется со всем одна, кольнула меня, задев гордость. Это моя вина.

— Просто. Говорит, это мойка для глаз. Но я плачу, когда грустно, а глаза мою водой, поэтому…

— Поэтому думаешь, что она не договаривает? — подсказал я.

— Ага.

— Я люблю маму, — вырвалось у меня.

— Но работу больше? — быстро ответил он. Кажется, Алекс давно решил, что дело в этом.

— Нет. Просто однажды каждый из нас сделал выбор, и оба ошиблись, — грустно, ответил я, думая, раз жизнь все равно свела нас вновь, мы точно могли и не расходиться…

— Адам, — обратился ко мне Алекс, — почему ты не пришел раньше?

— Я не знал… — слов не нашлось. Не хотелось перекладывать ответственность на Мелу и ее решение, не сообщать о сыне.

— А теперь? Будешь приходить?

— А теперь я сделаю все, чтобы мы были вместе, — честно ответил я, не рассматривая иного исхода.

— Понятно, — Алекс пожал плечами.

— Алекс, я бы хотел, чтобы все было иначе, но даже с таким стартом мы сможем стать по-настоящему близкими людьми. Никогда в жизни я не любил кого-то, как твою маму. Амелия… Она же одна такая, уверен, ты в курсе, — он кивнул с наивным выражением лица.

— Что такое любовь?

— Сама жизнь — это любовь. Без нее я не жил.

— Ого. Я тоже не жил бы без мамы, да?

— Это нас объединяет, — ответил я.

— Хочешь почитать мне сказку? — он кивнул на книги на прикроватном столике.

— Ты хочешь спать?

— Ага.

— Тогда приляг, а я расскажу тебе историю.

Я поднялся и неловко приблизился к его кровати, сев у изголовья. Алекс растянулся, положив голову на подушку и сложив руки животе — моя любимая поза для сна.

— Жил-был один парень… — начал я, стараясь подбирать выражения, пересказывая нашу историю. Историю Адама и Амелии.