— Снимай, сука! Быстро! — хрипит ей в самое ухо. В нос ударяет тошнотворный запах гнилых зубов.
— Нет, — мотает она головой.
— Ах, так! Ну-ка дай ей как следует, Хомяк!
Через секунду обжигающая боль в животе ломает ее пополам. Дыхание спирает, дышать через нос становится труднее. Сзади ее крепко держат, не давая упасть. Грязные пальцы перемещаются и зажимают ей еще и нос.
— Че стоишь как столб?! Дай ей еще раз! — слышит она как из тумана.
Ударяют сильнее, даже тот, кто стоит сзади не может ее удержать. Они валятся на пол. По горлу скользит холодное лезвие. Сознание покидает ее. Но грубые руки снова поднимают обмякшее тело, больно дергают за палец. Все уплывает вокруг, теряется в мрачной темноте подъезда.
— Все-о-о-о! Ссня-а-а-ал! — проносятся длинные, далекие, затухающие слова.
— Бе-е-ежжи-и-и-им! — и ее отпускают.
Тело слабнет, чужие руки ее отпускают, она ударяется головой о ступени. Удар слабый и мягкий, словно на подушку. Руки плавно поднимаются к горлу, через пальцы вытекает что-то горячее и липкое. Через минуту становится тепло и сонно.
Ольга закрывает глаза. Теперь хорошо…
Теперь все…
— Нет!!! — кричу я и открываю глаза.
У Серого из рук выпадает вилка и со звоном скачет по полу. На нас удивленно смотрят с других столиков, кто-то усмехается, кто-то хмурится.
— Эй, Никита! Ты чего это? — спрашивает испуганный Сергей громким шепотом, наклонившись ко мне.
— Что? — переспрашиваю я, приходя в себя, — что это было?
— Я не знаю, — говорит Сергей, улыбаясь по сторонам, мол у нас все в порядке, не обращайте внимания. — Сидим, газговагиваем, а ты вдгуг — газ, и будто заснул. Я только хотел тебя за гуку взять, а ты как заогешь: нет! Нет! Я испугался так, что даже вилка у меня из гук вылетела!
Что он несет? Неужели все это привиделось мне за одну секунду? Ольга… Подростки в подъезде… Сумочка…
Дальше я забыл. Что же было дальше? Что случилось?
Сергей что-то говорит, размахивает руками. А я пытаюсь вспомнить только что виденное.
Ольга… Какие-то дети… Темный подъезд…
Видение ускользает так же быстро, как и появилось.
Серый трясет меня за плечо.
— Пошли, Никита.
— Да? — я смотрю на него невидящим взглядом, говорю автоматически. — Пошли.
Мы взяли подносы с пустыми тарелками, поставил их на стол у входа, вышли в коридор. Я все делал автоматически, не думая. Мысли только про Ольгу.
Что-то не так. Что-то со мной происходит неправильное. Может, это какие-то знаки, о которых я не догадываюсь? Но что они мне говорят?
Надо сходить к врачу, это точно…
— Это точно, — говорит Сергей
— Что? — переспрашиваю я.
— Ну, ты сказал, что нужно к вгачу сходить. Я думаю, что было бы неплохо тебе показаться. Ничего личного!
— Я что это вслух сказал?
Серый посмотрел на меня, как на припадочного.
— Ну… так-то да.
— Блин.
— Да ты не волнуйся так! Если надо, я могу посодействовать, у меня есть связи, если что!
— Ну, спасибо, дружище.
— Да не за что!
У меня у самого есть так-то знакомые в больнице, подумал я. Точно! — осенило меня в тот же миг. Светка! Надо же ей позвонить!
— Серый ты иди, я тебя догоню. Звонок срочный.
— Да, конечно, — махнул Сергей и пошел по коридору дальше.
И тут у меня заиграл в кармане телефон, поднимаю к глазам: Светка.
— Никита? — уточняет она.
— Да. Света, привет, я это…
— Никита, — голос ее изменился: потух, осип. — Тебе надо срочно приехать. Вы же друзья с Глебом?
— Конечно. А что случилось? Ты что-то знаешь? Меня просто к нему не пустили…
— Срочно приезжай, пожалуйста, — сказала она плачущим голосом.
— Подожди, объясни!
Она всхлипывала в трубку. Я с трудом разбирал ее слова.
— Ему очень плохо, Никита! Я не знаю, что делать! Врачи не знают! Приезжай, пожалуйста!
— Да, конечно! Я приеду! Но… как? Как мне попасть? Меня…
— Я сегодня дежурю в ночь. После шести приедешь и набери меня, я тебя встречу. Хорошо?
— Хорошо, жди! Я буду обязательно!
В трубке послышались всхлипы и какое-то шептание. Я пытался еще что-то кричать, но ответа не получил. Нужно ехать. Это на самом деле что-то серьезное. И это точно связано с этим чертовым камнем — тут я не сомневался ни на секунду.
Глава 4
Ник.
Чем ближе я был к центру города, тем чувствительнее было влияние иного разума.
Но у меня не было выбора, чтобы выйти на дорогу к Солнечному, мне необходимо спуститься ближе к каналу. Конечно, я сильно рисковал, но другой возможности добраться до родителей не было. Преследователей, слава богу, пока не наблюдалось, возможно, у меня осталась небольшая фора, и нужно воспользоваться ей, чтобы успеть добраться до родителей.
На перекрестке огляделся, никого подозрительного не заметил. Пошел дальше, вниз по улице. Вспомнил, как начиналось заражение у Светки, Серого и Петровича.
Шеф в тот день свалил после обеда, и мы расслабились. Алевтина по одному нас вызвала к себе и выдала под роспись зарплату в конвертах. Когда мы пересчитали, то приятно удивились — шеф сдержал свое обещание и выплатил больше обычного.
Первым выразил свое восхищение конечно же Серый:
— Ну что, коллеги, где сегодня отмечаем пгаздник?
— Не больно-то радуйся, балда, — осадил его Петрович, складывая свои купюры обратно в конверт. — Сегодня добавили, завтра вычтут!
— Какой праздник сегодня? — спросил я. — Он вообще-то завтра.
Петрович и Серый переглянулись, и будто бы перемигнулись.
— А вообще сегодня День Граненого Стакана! — сказал Петрович.
— Ах, это! Я и забыл, — сказал я. — У нас после каждой получки такой праздник.
— Ну, ты же знаешь, — развел руками Петрович. — Чего же тогда глупые вопросы задавать?
— А пгаздничные дни пгопускать не хорошо! — добавил Серый.
Я смотрю на двух заговорщиков, улыбаюсь. Тот редкий случай, когда они хоть в чем-то солидарны.
— Ну, и у кого на этот раз соберемся?
— Сегодня точно ко мне, — сказал Петрович. На наши вопросительные взгляды он продолжил. — Во-первых, моя очередь принимать гостей, а, во-вторых, я тут сало в выходные закоптил — пальчики оближешь.
— Ну, если сало, то это совсем другой разговор! Так и порешим.
— Заметано, дгужище!
Они сразу оживились, засобирались. Я хлопнул в ладоши.
— Так, вообще-то сейчас еще есть время немного поработать, а?
— Ну, да, конечно! Погаботаем еще, только совсем немного, окей?
Петрович с недовольным видом пошел к себе на склад, пробурчав в дверях:
— Шефа нет, так чего нам тут торчать, не понимаю…
Серый ухмыльнулся, а я углубился в отчеты. И кто придумал эти праздники среди недели?
Полшестого оба с нетерпением сидели и вполголоса о чем-то шептались, ожидая часа икс.
— Ну ладно вам, — не выдержал я. — Алевтина только что ушла…
Оба вскочили:
— Ну и нам пора, да?
— Поехали? — сказал Петрович.
— И махнул гукой! — добавил Серый.
— Поехали, — вздохнул я. — Выходите, я вас догоню.
Я еще просмотрел почту, потом сохранил данные, выключил комп.
По дороге из офиса к проходной мне все не давало покоя видение про Ольгу. Неспроста же оно было? Может, надо просто позвонить ей, узнать как у нее дела? Сделаю это попозже, вечером, если опять не забуду. Мы, как это ни странно, до сих пор созваниваемся с ней изредка, никак она меня не отпустит. Или я ее…
Я вышел из проходной, перешел дорогу к аллее набережной. Серый и Петрович ожидали на лавочке, оживленно беседовали. Петрович мял между пальцев сигарету, с нетерпением ожидая момента, чтобы ее выкурить. Удивительно, что ни о чем не спорят, а сидят чуть ли не обнявшись и солидарно хают руководство завода за неправильное ведение хозяйства, за низкие зарплаты, за сокращения и ожидание новых перспективных заказов.
