Как она могла спрашивать, сержусь ли я на неё, простил ли, когда сам был виноват перед ней? Я говорил себе, что был слеп и глух, и высокомерие по отношению к людям застило мне глаза. Но больше я своих ошибок не повторю.

— Люблю тебя, — сказал я Ронике, и мы снова принялись ласкать друг друга.

Моя нить пела согласно нашим желаниям. Я бы нескоро заставил себя оторваться от своей истинной пары, если б не письмо. Оно возникло прямо из воздуха и заговорило голосом Ании:

«Благородный Дэйнхар из рода Илль, не знаю, по какой причине вы не прилетели в небесный дворец, как я вас просила, но, должно быть, это очень уважительная причина. Сообщаю вам в письме: внезапная смерть вашего отца была связана с каким-то артефактом, скорее всего, ядовитым, как вы и заподозрили. Мне удалось это выяснить, и сегодня в небесный дворец прибудет ваша мачеха Сиальда из рода Лэй. Мы, квизари, хотим поговорить не только с ней, но и с вами. Если у вас нет возможности прилететь, пришлите ответ письмом, и как можно скорее. Подпись: благородная Ания из рода Ирр».

Послание вспыхнуло и рассеялось пеплом, а я от таких новостей даже вскочил с постели. Роника — тоже, и зашлёпала босыми ногами по доскам пола, ища платье, которое ей вчера подарила жена старейшины.

— Полететь в небесный дворец я не могу, — сорвав ненужную повязку, я отбросил её и стал надевать крестьянскую рубаху, тоже подаренную старейшиной. Для драконов бланкастрийцам ничего не было жалко. — Но письмо напишу как можно скорее. Где там перья и пергамент, Роника, остались же после вчерашнего?

Через полчаса письмо было готово и отправлено. Я известил Анию, а через неё и всю службу квизари, что мои сводные братья следили за Замком-Артефактом и сделали попытку напасть на Ронику. Пока я не стал уточнять, кто она мне. Как вернёмся из путешествия, и Сиальда с её сыновьями будут заслуженно наказаны, торжественно объявлю Ронику своей невестой.

— И тебя не смущает, что у нас не будет детей? — тихо спросила она, услышав об этом. Я провёл ладонью по её гладкой, бархатисто-нежной щеке:

— Меня гораздо больше смущает то, что человеческий век недолог. Но об этом мы подумаем позже.

Вскоре прибежала десятилетняя дочка старейшины, махнула коротенькими русыми косичками и пригласила нас к столу.

— Ваш благородный друг уже сказал, что долго гостить не будете, — с видом глубочайшего огорчения сказал мне старейшина, пока мы усаживались за стол. Роника тотчас схватила стакан с молоком и принялась его пить. — Очень жаль! А благословите деревню? По-драконьи, как у вас принято?

Я знал, что в народе Бланкастры давно ходят легенды о драконьем благословении. К примеру, в продуваемом ветрами графстве Эрвил считалось, будто бы от всех болезней спасает и помогает драконья слюна, и если крылатый ящер плюнул тебе в лицо — значит, благословил.

Какие сказки рассказывают здесь, в Карвалийских горах, я уже забыл, а потому замешкался с ответом.

— Я вас благословлю, — вмешался Хэг-Дааль, отрываясь от куска козьего сыра, который он самозабвенно ел, сняв перчатки. — За двести двадцать два года своей жизни я выучил много замечательных благословений.

Услышав такую внушительную для людей цифру, Роника поперхнулась молоком, и мне пришлось похлопать её по спине.

Перед тем, как улететь из деревни, я позвал Хэг-Дааля в свою комнату, чтобы серьёзно поговорить с ним. Сначала я поинтересовался, каким образом к нему вернулись воспоминания.

— О, это было очень просто, — отозвался Хэг-Дааль, садясь за стол, за которым мы с Роникой писали письма. — Когда вы, Дэйнхар, вышли через портал, я подумал и тоже шагнул к картине. Думал, вдруг понадобится моя помощь. Но меня как будто отбросило волной и впечатало в стену. Тут я потерял сознание…

«Дело рук моей волшебницы, когда она захлопнула портал в Замок антимагией», — сообразил я.

— …А очнулся Даалем, а не Хэльгреном. Не слишком приятное чувство, — он заметно помрачнел. — Предпочёл бы и дальше ничего не помнить, не знать, но, как видно, от прошлого не убежишь.

— То есть, вы раскаиваетесь в том, что привело вас в Ирлигард, — уточнил я.

Хэг-Дааль мельком бросил на меня взгляд и тут же отвёл его.

— Всё это было безумием… Но вы же о другом поговорить хотели, верно?

— Да, — я немного подумал. — Сначала, когда вы ещё оставались без памяти, я хотел, чтобы вы дали мне клятву никому не рассказывать о даре Роники и о связующей нити. Но я решил, что о нити и сам молчать не стану. А после того, как об антимагии стало известно Инору и Кирену, с вас обещание брать не имеет никакого смысла. Да и на болтуна вы мало похожи.

Хэг-Дааль едва заметно улыбнулся.

— Вы же наверняка копались в моей биографии, пока летали в небесный дворец.

— Копался, — не стал отрицать я, — было любопытно, кого держу у себя в Замке. Итак, вы — бывший дворцовый советник, интриган и заговорщик, призыватель демонов, знаете толк в ядах, паутине и неучтённых артефактах, в своё время насобирали целую сокровищницу. Я ещё раньше удивился, как вы так просто обнаружили ключ к оживлению картин. А у вас, как выяснилось, есть умение находить скрытые артефакты…

— А ещё я не проиграл ни одной партии в тейрок и придумал парочку механизмов, — скромно перебил меня Хэг-Дааль, сложив перед собой руки на столе. — Чего же вы хотите от столь талантливого дракона?

— Клятвы в чистоте ваших намерений, — спокойно ответил я. — В дружбе Хэльгрена я был уверен. В вашей — нет.

Хэг-Дааль уставился на меня с непонятным выражением лица, затем попытался улыбнуться, но улыбка эта тотчас исчезла.

— Понимаю. Трудно верить дракону, который столько лгал в прошлом.

— Трудно, — согласился я. — За себя не боюсь, а вот Роника… Она очень уязвима из-за своей человеческой сущности и доброты. А для вас, как я помню из вашей биографии, люди — ничто, пыль под ногами.

— Это была ещё одна ошибка, весьма прискорбная, — Хэг-Дааль стянул перчатку с руки, не глядя на меня, и потянулся за лежавшим неподалёку пером. Проверил его кончик на остроту. — Но перейдём к клятве… Я помню, что в вашем роду священной считается та, что на крови. Когда-то и в роду Хэг было так же, почему бы не вспомнить традицию?

С этими словами он кольнул себе палец концом пера и, когда показалась алая капля крови, произнёс:

— Даю на крови рода Хэг слово, что мои намерения в отношении человеческой девушки по имени Роника и благородного Дэйнхара из рода Илль чисты, и обещаю помогать им, когда они захотят этого.

— Принимаю вашу клятву как глава рода Илль, жених и покровитель девушки по имени Роника, — не менее торжественно ответил я.

Хэг-Дааль слизнул кровь со своего пальца, надел обратно перчатку и поднялся из-за стола, явно торопясь уйти.

— Мне ещё деревню благословлять, — напомнил он. — Пожалуй, сделаю это самым простым способом — облечу её три раза…

— Погодите, я кое-что забыл спросить, — сказал я ему в спину, и он обернулся, посмотрел на меня с лёгкой настороженностью: мол, теперь-то чего хотите.

— Если вы приговорены к смертной казни, почему род Хэг до сих пор не изгнал вас? Это же проще всего. Ведь ваши серебряные перстни наверняка у них?

Какое-то время Хэг-Дааль молчал, рассматривая меня, словно тщательно подбирал слова. И, наконец, ответил:

— В каждом драконьем роду, как вы знаете, есть свои привычки и традиции. Одни на крови клянутся, другие мстить любят, а третьи… считайте, что отдают дань чувствам. Понимаю, неожиданное превращение спутника в кучку праха — зрелище малопривлекательное. Но можете не беспокоиться — вам оно, скорее всего, не грозит. Уж очень представители рода Хэг сентиментальны.

Шагнуть в чужой мир было всё равно что нырнуть с головой в речку, когда купаешься летом. Я не боялась, но на всякий случай держалась за надёжную руку Дэйна. И, оказавшись на высоком обрыве, вдохнув незнакомый пьянящий запах местных трав и цветов, я инстинктивно прижалась к моему дракону.