— Он самый, — держа в руках бушующее пламя, Дэйн встал рядом со мной. — Ты и Кирен, убирайтесь отсюда, пока целы. Я не позволю вам и пальцем коснуться Роники. Поняли?

— Это-то мы поняли, — глумливым тоном протянул Инор, даже не думая уходить, — а непонятно нам другое, да, Кирен?

Тот не отвечал и смотрел на меня, а вернее, мне на грудь. Я опустила глаза — талисман засветился мягким голубоватым светом, и я инстинктивно накрыла его ладонью. Ох, как приятно! Белые лепестки так и источали тепло.

— Непонятно, по какой причине эта девчонка тебе так дорога, — продолжал Инор, переводя взгляд с Дэйна на меня. — Уж не потому ли, что перед ней погас тогда мой огонь?

В груди у меня разлился неприятный холодок. А братец Инор был вовсе не так глуп, как мы с Дэйном самонадеянно полагали!..

— Она — не просто человек, — вкрадчиво произнёс Инор. — Потому ты и держишь её у себя, а, Дэйн? Может, девчонка — это источник силы, магии, которым ты подпитываешься? — Глаза Инора жадно блестели, он облизнул как будто пересохшие губы. — В таком случае я тебя отлично понимаю! Сам не упустил бы из рук подобное сокровище!

И после его слов в мою сторону полетело ревущее пламя. Кирен! Я вскинула руки.

Мгновения растянулись, позволяя мне увидеть, как огонь Кирена сшибается с огнём Дэйна, как вспыхивают и трещат деревья… а вокруг меня и моего дракона стремительно растёт купол.

Купол антимагии.

Столкнувшись с ним, огонь резко отпрянул и побежал в разные стороны. Прямо на Инора и Кирена! С криками ужаса негодяи бросились бежать. А пламя, выжигая на своём пути траву, цветы и кусты, неслось следом за ними.

— Лес! — воскликнул Дэйн. — Мы должны немедленно потушить его! Роника, снимай купол!

Я напряглась, чувствуя растущую внутри меня волну протеста. Снять?! Нет, я хочу сделать его ещё больше! Вырастить до небес, захлестнуть антимагией все Карвалийские горы, повергнуть всех злодеев…

Талисман вспыхнул неистовым светом, ослепив меня. Я закрыла лицо руками, а затем, словно не выдержав напряжения, купол с хрустальным звоном лопнул. По всему лесу прокатилась волна антимагии. И вмиг наступила полная, неестественная тишина, как после долгого страшного крика.

Я услышала, как рядом выругался Дэйн, отвела руки от лица и напряжённо всмотрелась в дракона — с ним всё было в порядке.

— Что такое? — Я с опаской оглядела деревья и обгоревшую траву. Ничего страшного, всё снова вырастет, будет зеленеть и цвести.

— Портал в Замок-Артефакт, — коротко пояснил Дэйн. — Твоя антимагия его закрыла.

Грудь пекло. Я осторожно провела пальцами по сильно нагревшимся металлическим лепесткам талисмана и тут же отдёрнула руку.

— Снимай его, — тревожно велел Дэйн, встав напротив, и коснулся голубой ленточки. Я подняла на него глаза, кивнула и стащила талисман через шею, зажав в кулаке. Пусть жжётся — моему сердцу всё равно будет больнее.

Я предчувствовала, что сейчас произойдёт.

Потому что наступил пик моей силы, о котором говорил Гэрхол, «и после дракон захочет отобрать у тебя всё, но ты должна будешь опередить его».

— Роника, что с тобой? — Дэйн стоял, опустив руки, и просто смотрел мне в глаза. Я видела, что на его пальцах нет перстней — спешил ко мне на помощь, вот и забыл надеть. Да не всё ли равно… Зачем я отмечала все эти мелочи — перстни, молчанье замершего в страхе леса, шелест обгоревшей травы… чтобы не думать о главном? О том, что так страшно будет совершить?

Ровные, красивые брови дракона сдвинулись на переносице, и я закусила губу, борясь с желанием поцеловать этот нахмуренный лоб. И шепнуть: «Всё наладится».

Ведь не наладится же. Я взглянула мимо широкого плеча Дэйна, заметила среди уцелевшей листвы лицо Гэрхола под чёрным капюшоном плаща и отвела взгляд.

Гэрхол. А рядом Арлид и Зурбаг. Мои верные друзья и преданные жрецы Фэлани. Я не могу подвести их, как бы ни замирало сердце, какую бы тоскливую мелодию ни выводила нить, связавшая меня с Дэйном.

— Роника, что у тебя на душе? Скажи мне, — дракон хотел взять меня за руку, но я покачала головой. Шагнула вперёд и, поднявшись на цыпочки, крепко прижалась губами к его губам. Вложила в поцелуй всё, что испытывала: горечь, печаль, тоску и чёрное, чёрное отчаяние…

За обман ты заплатишь дорого, мой любимый, мой истинный.

Я прижала талисман к его груди и, отстранившись, запела песню без слов. И откуда я её только знала? Может, она выплыла из каких-то неведомых глубин, где таилась, поджидая своего часа? Щемяще грустная мелодия разливалась по лесу, заглушая все остальные звуки, и жрецы, стоявшие за деревьями, подпевали мне.

Дэйн широко раскрыл свои чудесные голубые глаза, хотел оттолкнуть меня. Но его руки опустились, и вся его сила, вся мощь оказались ничем против Фэлани и её ритуала. Я видела, ощущала тёплое биение магии, белой дымкой сочившейся в талисман. Драконьей магии.

— Фэлани Величайшая! — втроём жрецы воздели руки к небу. — Благослови, благослови, благослови!

А мой пленник, наконец, невероятным усилием вырвался из-под талисмана, но было уже поздно. Магии в жилах Дэйна текло совсем немного!

— Роника, что ты наделала?! — яростно закричал он, увидел жрецов и… начал превращаться в чешуйчатого ящера. На это его сил ещё хватало! Я испугалась и, не думая, ударила по нему антимагией. Дэйн обмяк и повалился в траву, так и не приняв драконью форму.

— Не беспокойся, Верховная, у Арлида есть замечательные волшебные путы! — Гэрхол бросился ко мне, поддержал, обнял за плечи, пока Арлид и Зурбаг связывали бесчувственному дракону руки. — Ох, как давно я ждал этого дня! Верховная жрица, ты свершила свою великую миссию! — С этими словами Гэрхол поцеловал меня в лоб.

У него были сухие, неприятные губы. Я кивнула и пробормотала:

— Думала, что полностью лишу его силы. Не дожала.

— Это потому, что тебя сдерживали твои чувства, — Гэрхол похлопал меня по плечу. — Ничего, Верховная, ты справишься с ними. После того, как мы принесём дракона в жертву Фэлани, твоё сердце освободится от него.

Я снова кивнула. Говорить я не могла — горло сдавило как тисками, невыносимо хотелось плакать. Вспомнилась, промелькнула, как дивный сон, моя беззаботная жизнь в Замке-Артефакте. Всё закончилось, я одним решительным ударом перерубила нити. И должна радоваться, что покончила со всей этой ложью, а заодно выполнила опасное и тяжёлое поручение Гэрхола, а радости, как назло, не было ни капли.

— Жаль, те двое драконов сбежали, — задумчиво произнёс Гэрхол, ведя меня к лагерю. Вслед за нами Арлид и Зурбаг, пыхтя, тащили несчастного Дэйна. — Если обессилить и их тоже, то получится, что мы расправились сразу с тремя ящерами. Ничего, ещё заманим в капкан… У меня грандиозные планы, Верховная, и я не сомневаюсь, что избавить мир от драконов — выполнимая задача! Нужно только приложить как можно больше усилий. Сначала выберем новую цель, затем разработаем план… Ты слушаешь меня, Верховная?

Я всё кивала и кивала головой, словно марионетка, которую дёргает весёлый кукольник, а лесная тропинка у меня перед глазами расплывалась от слёз.

Дэйн

Дорога из лагеря в заброшенную деревню, где жрецы планировали своё проклятое жертвоприношение, оказалась долгой.

Один из стороживших меня ублюдков, высокий, тощий и с пегими волосами, шёл сзади с дубиной в руке. Его звали Арлид, и на плече у него сидела чёрная птица. Именно она прилетала раньше к Замку-Артефакту с письмами.

Второй, Зурбаг, шагал впереди. На поясе у него висел длинный кинжал, и темнолицый коротышка уверенно держал руку на рукояти. Он сделал нас троих невидимками, а то кто знает — может, братец Инор и братец Кирен пришли бы на помощь. Если только кружили где-то поблизости. Людей они ненавидели ещё больше, чем меня, а такую возможность — спасти меня, чтобы затем поколотить собственноручно, — вряд ли упустили бы.

— Пошевеливайся! — хрипло скомандовал Арлид, тыкая меня в спину дубиной. Говорил он на арифанийском языке, коверкая слова, и с таким акцентом, будто не прожил в нашем мире добрых девятнадцать лет. — Медленно плетёшься, ящерица!