Я ответил ему ругательством, получил дубиной по затылку и едва не упал. Перед глазами потемнело от боли, а спереди донёсся недовольный голос Зурбага:

— Хочешь, чтобы он опять валялся, а мы его тащили?

Арлид не хотел, поэтому оставил меня в покое, и мы шли по пыли молча. Напрасно я поглядывал в небо — там ни разу не мелькнули драконьи крылья. Всё-таки Инор и Кирен со страху улетели к своей маменьке.

— Вот когда Фэлани возрадуется! — снова возбуждённо заговорил Арлид. — Настоящего дракона к ней приведём! А почему мы идём втроём, а не впятером? Что такого важного Гэрхол собрался рассказать Ронике?

Роника. Упоминание этого имени как будто пронзило меня раскалённым железом изнутри. Я стиснул зубы, говоря себе, что ещё не время думать о ней, сначала надо спасаться самому. А потом уже выяснить, что ублюдки сотворили с моей волшебницей. И когда успели встретиться с ней, задурить ей голову?! Наверное, пока я улетал то в замок Илль, то в небесный дворец, жрецы и добрались до Роники. Вышла разок прогуляться через картину, вот и всё…

Картина, будь она неладна, и как я не додумался её спрятать! Знал же, что у Роники осторожности — что у братца Инора доброты!

— Гэрхол должен посвятить Верховную жрицу в детали ритуала. И ещё раз сделать ей внушение, чтобы слабину не дала, — пояснил Зурбаг своему спутнику на диковинном, неместном наречии. Интересно, знал ли коротышка, что я как дракон понимаю любой человеческий язык? Скорей всего, нет. Или же ему было всё равно.

— У нас будут два ритуала, — Арлид сплюнул на землю. — Сначала уничтожение дракона, потом его магии. Слышь, Зурбаг, а зачем её уничтожать? Может, себе попытаться забрать? Гэрхол как услышал, дал мне по морде. А я толком и не понял, с чего… Не нужна ему самому драконья магия, так нам пригодится! Я вон с артефактами работать умею, а так стал бы огненным волшебником… и ты бы стал, — торопливо прибавил Арлид, явно отметив, как и я, тяжёлое молчание Зурбага, — небось и на двоих хватит. Что думаешь?

Я обернулся через плечо, поймал взгляд Арлида и попробовал залезть ему в голову, чтобы укрепить разногласия между жрецами. Но Арлид мгновенно вытолкнул меня из своего разума — и заодно пихнул дубиной:

— Ты чего это? За дурака меня принял, за обыкновенного человека, совсем ни на что не годного без артефактов? — В голосе его звучало едва ли не больше презрения к «обыкновенным», чем у нас, драконов, ко всему людскому племени.

— Просто диву дался, откуда взялись разумные речи про драконью магию. Решил глянуть, что за ум такой прозорливый, и немного увлёкся, — иронически ответил я.

— Угу. Знаем мы вас, драконов — хитрые! А только своего не добьёшься, чего бы там ни хотел! Мы друг друга держимся — Гэрхол, Зурбаг и я, понятно?

— Вон уже деревня, — прервал нас темнолицый коротышка, тыча коротким волосатым пальцем вперёд. — Быстрее шагайте.

Чем больше мы приближались к заброшенным хибарам, тем сильнее навстречу веяло холодом. Даже солнце потускнело и спряталось за тучи, и это был недобрый знак. Я с сомнением посмотрел на своих спутников:

— А вы уверены, что у вас там алтарь вашей драгоценной богини Фэлани, а не логово демонов?

За это я получил дубиной по спине.

— Не богохульствуй! — разозлился Арлид. — Фэлани Величайшая указала нам эту деревню своим сияющим перстом! Потому мы и поставили здесь алтарь.

— Указала? — не сдавался я. — Она что, является вам? С чего вы решили…

Зурбаг оглянулся на меня и тихо, но очень чётко произнёс:

— Она явилась Гэрхолу во сне. А мы его словам верим. Довольно этого с тебя, большая ящерица?

Я помедлил, прежде чем хмуро кивнуть в ответ:

— Довольно.

Значит, невзирая на признаки недовольства со стороны Арлида, эти двое во всём подчинялись Гэрхолу. Да, будь у меня побольше времени, я постарался бы посеять среди жрецов раздор, но увы!..

Вблизи деревня выглядела ещё более зловещей, чем издали. Дома зияли чёрными дырами окон, скалились провалами вместо дверей, многие покосились набок или вовсе развалились, и где-нибудь посреди груды камней торчала, как одинокий страж, закопчённая печная труба.

— Вот наш храм, — Арлид ткнул меня костистым кулаком в спину и показал на небольшое строение с треугольной крышей. Стены его были вымазаны белой краской, а крыша, наоборот, жёлтая — и выглянувшее из-за облаков солнце позолотило её.

— Это же храм Невидимого Бога, — непритворно удивился я.

— Внутри! — злобно буркнул жрец. — Главное — то, что внутри, а снаружи может быть, что угодно! Так даже лучше — послужит нам маскировкой!

Зурбаг вдруг тихо засмеялся — словно заквакал.

— Невидимого? Хорошая шутка, дракон, мы сейчас невидимки!

Изнутри храм действительно поменялся. Каменный пол был застелен тёмно-красной тканью, свечи на подставках убраны, и вместо них развешаны факелы. Исчез круглый мраморный алтарь, некогда возвышавшийся посреди залы. Теперь там стоял огромный, плоский четырёхугольный камень.

— Тут должен быть металлический цветок, — пояснил Арлид, — символ Фэлани. Но где ж мы его возьмём… хоть такой алтарь пока!

Я промолчал и ещё раз оглядел залу. Там, где обычно на стенах вешали картины, изображавшие хранителей, темнели пустые квадраты, и я слегка заволновался. Спросил у жрецов, куда дели картины. Наверняка это были редкие произведения искусства.

— Не всё ли тебе равно? — Прежде чем ответить, Зурбаг снова разразился своим квакающим смехом. — На полшага от гибели, а туда же, про картины спрашивает!

Я понял, что задавать вопросы бессмысленно, и лучше думать не о картинах, а о том, как незаметно избавиться от верёвок. Если б Арлид и Зурбаг так внимательно не присматривали за мной… А даже отвернись они на время, где я достал бы острый нож?

Взгляд остановился на кинжале, заманчиво торчавшем из-за пояса у Зурбага. Чтобы его выхватить незаметно от хозяина, да ещё суметь применить, нужно быть таким ловкачом, какие не рождаются на свет! И самое главное — не факт, что этот кинжал разрежет волшебные путы. Против магии лучше всего действовать такой же магией… или антимагией.

Роника — вот кто смог бы освободить меня безо всякого труда. Одного её легчайшего прикосновения хватило бы!..

А тем временем Зурбаг поёжился от холода, царившего в храме, и проворчал:

— Хотел бы я поскорее всё сделать и оказаться подальше отсюда! И верно, гиблое место. Зачем только Гэрхол его выбрал?

Вопрос так и повис в воздухе без ответа.

Я сидела в палатке на тёмно-красном коврике и слышала, как снаружи Гэрхол возится с одной-единственной оставшейся у жрецов мохнатой гнедой лошадкой, кормит и поит её. Закрыв глаза, я обхватила себя руками, покачиваясь взад и вперёд, шепча: «Что ты наделала, Роника, что же ты наделала?»

Нить во мне трепетала, и крепло ощущение того, что я совершила страшную, непоправимую ошибку. Верховная жрица, призванная исполнить свою миссию… Верховная жрица… нет! Просто Роника, глупая девчонка, которая хотела быть счастливой, а ничего не вышло. Как я теперь смогу жить с чувством, что обрекла на смерть своего возлюбленного? Пусть даже он был сто раз виноват, пусть! А если нет? Если Гэрхол напрасно обвинил моего дракона?!

К тому времени, как жрец вернулся в палатку, я уже вскочила и бросилась к выходу. Скорей в деревню, отменить жертвоприношение, спасти Дэйна! Гэрхол поймал меня за руку, потянул за собой на коврик и встал напротив меня на колени. Взгляд его чёрных птичьих глаз притягивал, зачаровывал.

— Верховная, это ещё драконьи чары не иссякли, это они не дают тебе покоя. Давай поговорим, я успокою тебя, объясню ещё раз, что ты всё правильно сделала.

Слёзы градом хлынули по моим щекам. Я отодвинулась, выставила перед собой ладони, не позволяя Гэрхолу коснуться меня:

— Я предала его, предала! Это я обманула Дэйна, а не он меня, понимаете?! И всё из-за вас!

— Роника. Роника, слушай, — Гэрхол впился глазами в моё лицо, и я замерла. Сейчас на всём свете существовал только он, и важно было только то, что он скажет. Я не знала, откуда у меня эта убеждённость, но она потеснила всё остальное: отчаяние, ненависть к самой себе, бессильный гнев и неистовое желание спасти моего дракона.