— Это наш командир гарнизона, капитан «заноза в жопе» Прайс. И тут его любимая пушка. А Прайс мертв, амиго, — Альварес нагнулся и подобрал эмку.

Пушка, разгоняющая сконцентрированным плазменным пучком трёхмиллиметровые иглы до скорости в несколько километров в секунду не помешает. Хотя въедливому капитану, которого узнавали в Корпусе Колониальной Пехоты по его роскошным усам и бакенбардам, она явно не помогла. Прайс был мертв.

Парни молча затащили вдвоем тело внутрь кабины, чтобы оно не мешало дверям закрыться.

Лифт без проблем поднял обоих солдат на первый уровень базы. Наверху также без проблем открылись двери, пропуская их в шлюзовую камеру. И здесь не возникло никаких проблем.

Рюичи ударил кулаком по пластине на стене, ломая ее и активируя кнопку аварийного шлюзования. Створки за техниками закрылись, камера начала заполняться воздухом.

Время тянулось удивительно медленно на взгляд Диего и Рюичи. Хотя, на самом деле, процесс не занял и минуты. Но когда тебе грозит смерть от удушья, считанные секунды кажутся вечностью.

Наконец над дверью зажглась зеленая лампочка, возвестившая об окончании процедуры, и солдаты с невероятной скоростью разгерметизировали свои скафы, падая на пол. Какое же это счастье, просто дышать чистым воздухом.

— Амиго, как выберемся, даю слово, что уволюсь после окончания контракта.

— И куда ты пойдешь?

— Ты не поверишь, но я приму сан и стану священником.

Сакамото медленно поднялся на четвереньки и посмотрел на напарника. Диего ужеуспел встать и даже стянул с себя скафандр, оставаясь в одном нательном комбезе.

Часть систем жизнеобеспечения была встроена в подскафандрник: терморегуляция, система удаления отходов жизнедеятельности, поилка с водой. Обычно все снимали пустотное снаряжение в специальном боксе, где отдавали его на чистку и диагностику. Потом шёл душ без которого после суток даже в скафе с терморегуляцией не обойтись. Но сейчас техникам было не до распорядка.

— Поверю, мой друг. Поверю. После такой-то прогулки.

— Скидывай тяжесть, Рю. Выйдем налегке. Я первый, а ты встань покс за створкой. Если у них не ЖМВ-эшки, а импульсники, меня в клочья разнесут. А потом того, кто за мной встанет. Так что если что, жми на кнопку и блокируй дверь, — Сакамото кивнул, соглашаясь, и встал сбоку. Диего по молодости был в молодежной банде, и потому с оружием дружил лучше.

В армию латинос попал тогда, когда судья предложил ему или срок в колонии за мелкое хулиганство, или контракт на пять лет. Правда службу не в боевых, а во вспомогательных частях из-за такой анкеты.

Диего встал на одно колено и навел винтовку на двери. Рюичи, сняв скаф, встал сбоку от выхода и нажал на кнопку открытия двери. С шипением створки разъехались, а Диего напрягся, бросая взгляд в проем.

— Санта-Мария, да что же здесь произошло? Господь милосердный, они же все мертвы!

Выросший под куполом латинос не мог похвастаться таким же загаром, как его предки. Все современные люди были так или иначе бледноваты, но сейчас бедолага просто посерел от увиденного. Его глаза расширились от ужаса, руки дрожали. Палец жал на спуск винтовки, но та не стреляла.

Сакамото проследил за направлением взгляда своего товарища, и почувствовал предательскую дрожь в ногах.

Местами на полу были следы противопожарной пены. В воздухе повис запах дыма и чего-то еще. Тут рядом явно были очаги пожара.

И такой знакомый приторно-сладковатый запах с нотками меди. Запах крови. Последняя была повсюду: на стенах, на полу, даже на потолке были следы от струй из ран.

И тела, множество тел и их фрагментов лежали на полу. Кто-то из убитых привалился к стене, куда его отбросили выстрелы. Другой солдат лежал на полу с пробитым черепом.

Техники прошли дальше, стараясь не наступать на трупы и пятна крови. Некоторые тела лежали у тамбура шлюза, часть мертвецов была дальше по коридору у столовой, кубриков, арсенала.

Последний был заблокирован, как ни странно. Красная отметка на сенсоре красноречиво говорила, что вскрыть её можно только специальным ключом. Только это объясняло то, почему была вооружена и одета в броню лишь часть погибших. Вооружены только те, кто был на дежурстве. Как будто на базе кто-то активировал протокол противодействия восстанию или бунту.

— Тут только наши, Рю. Только наши парни. Смотри, вон Смит, а там Рамирез. Кто же это сделал? — винтовка Прайса смотрела вниз. Выстрелов у шлюза не было, потому что магазин оказался пустой. Диего это понял потом, когда отошел от шока, и стал трясущимися руками проверять оружие. Взять запасные магазины с тела капитана он не догадался, и сейчас скользил по полу взглядом в поисках оружия. Но ничего не находил. Оружие у бойцов дежурной смены, которое он проверял, было пустым. Все патроны были израсходованы.

Сакамото также изучал лежащие тела. Он видел тоже самое, что и Альварес. Повсюду трупы одних только бойцов гарнизона. Ни единого следа тех, кто напал.

У входа в мастерские лежал труп Марко, их неунывающего товарища-техника. Вернее только лишь самая большая часть его тела. Голова несчастного лежала внутри мастерской. Рядом с ней валялась оторванная по локоть рука, сжимающая дисковую пилу, перемазанную кровью.

Судя по ранам на другом теле в мастерской, а также пулевым отверстиям на оборудования и стенах, кто-то стрелял здесь из импульсного оружия. Даже не боясь разгерметизации.

Рюичи содрогнулся, когда опознал их начальника, капрала Брауна. И лицо старшего техника было искажено гримасой безумия. Судя по кровоточащей культе, оторванная рука принадлежала как раз капралу.

Японец посмотрел еще раз на тело Марко, а потом снова рассмотрел окровавленный инструмент и тело Тома Брауна рядом с ним. И выражение лица Марко тоже было диким. Щелчок в голове, ещё смутное осознание. Этого не может быть, правда ведь?

Диего, стоявший снаружи в коридоре, подошел к заслонке иллюминатора и опустил защитный экран. Рассмотрев поверхность снаружи, он выругался на испанском себе под нос. Не зря они не пошли с основного входа.

Латинос увидел лежащий на земле четырехметровый шагоход «Голиаф-М». Трехствольные импульсные роторники крупного калибра, торчащие из плеч боевой человекоподобной машины, смотрели в звездное небо.

Отверстия в середине корпуса, где находился кокпит, не оставляли сомнений в судьбе пилота грозной машины. И судя по его положению и следам повреждений, расстреляла шагоход прямой наводкой защитная турель базы.

— Да, амиго, правильно мы через туннель пошли. Похоже, наши коды вдруг устарели. Ведь не могли же они все…

Диего запнулся. Он был не в силах озвучить страшную догадку. Но не Сакамото, который на чистом рефлексе взял пилу из руки Брауна. Этот жест придал ему ту силу, которую оружие придает почти любому, кто неуверен и слаб. И кому очень страшно.

— Они сами сделали это все!

Слова тяжело слетали с губ, рука сжимала пилу. Было так тяжело это говорить.

Рю с трудом подбирал слова:

— Браун отпилил голову Марко, затем кто-то расстрелял его самого из импульсника. Остальные расстреливали друг друга. А ещё резали чем попало, забивали друг друга насмерть, — Рюичи тоже посмотрел в иллюминатор. — А еще кто-то сменил коды и переключил защитную сеть. Она расстреляла мехи снаружи, сбила "Эмери", когда кто-то пытался спастись. И тот, кто сделал это, все еще здесь.

Диего посмотрел в глаза напарника, лицо которого теперь напоминало маску. Перевел взгляд на его руку, сжимающую пилу, и поудобнее перехватил винтовку за ствол, чтобы использовать её как дубину.

— Значит, какой-то ублюдок еще здесь, да?

— Верно, почти капрал Альварес. И рядовой Сакамото тоже тут. И одеты оба не по форме. Ай-яй-яй.

Солдаты дернулись и рефлекторно повернулись на знакомый голос. Они даже не успели рассмотреть того, кто с ними заговорил. Раздался сдвоенный треск выстрела из парализатора, и оба бойца упали, теряя сознание.

***

Что такое тяжелое пробуждение? Это узнаешь тогда, когда каждая мышца в теле, даже самая мелкая, горит огнем, а голову будто сверлят изнутри. Хочется крутиться от боли, кричать.