Короткий разговор, в котором их уверили, что произошедшее – не более чем престранная случайность. Как иначе? Клуб расположен в старом здании. И да, подвалы глубоки, но никто-то их не исследовал… дверь? Ставили, естественно. Чтобы никто не сунулся в катакомбы, а то мало ли…

Ключ?

Ни у кого его нет. Да и сам распорядитель не помнит, где он. Дверь ведь ставили вовсе не для того, чтобы её открывать.

А больше… больше ничего.

- В свое время меня не сразу приняли в клуб Университета, - продолжил Чарльз. - Полгода где-то я был кандидатом, к которому присматривались. Поручали разные… мелкие дела. Не всегда приятные, порой и вовсе… незаконные. Если бы попался, пришлось бы туго. Но тогда все воспринимается иначе. Игра. Вызов. Кровь кипит. Потом я стал членом клуба… к нам приходили те, кто давно уже закончил обучение. Клуб – это не просто место, где проводят время. Это связи. Знакомства. Помощь.

- Аукционы.

- И это тоже… как понимаю, одни клубы вырастают из других. Они не будут приглашать людей с улицы, но лишь тех, кого знают. Кого проверяли. Кого… сочли достойными.

- На меня не рассчитывай. Меня вряд ли пригласят.

- Это да… если уж они вели речь о чистоте крови. Но… эту заразу надо задавить на корню. А корни, как подозреваю, в Университете. Все преподаватели, точнее большинство – бывшие члены студенческого братства. И ныне состоят в Клубе. И только ли в нем или скорее только ли в этом – вопрос. Я не знаю, чего они хотят от Милисенты, но…

- Бросить и уехать – не вариант.

- Именно. Если я что-то и понял, то они терпеливы. И настырны. А жить, постоянно оглядываясь… нет, в этом надо разобраться.

Эдди кивнул.

И уточнил:

- Только ты же понимаешь, что моя рожа… она будет народец нервировать.

- Пускай себе. Даже надеюсь на это.

- Да и… в целом не факт, что возьмут.

- Куда они денутся. Орвуд согласился прочитать курс по прикладной некромантии, а старший и вовсе изъявил желание возглавить кафедру. Его давно звали, он все отказывался. Тут же решил взглянуть на новое поколение некромантов поближе.

А дядька серьезный.

Что ж…

- Условия он поставит. Так что, Эдди, готовься.

- Я всегда готов. А вот они… они пусть приготовятся. Надеюсь, университет у них крепкий.

- Дорогая… - от матушки пахло лесом и ветивером, и еще немного, едва-едва уловимо, дымом. – Мы вернулись, дорогая…

Она обняла Эву и даже коснулась щеки теплыми губами.

- Все в порядке?

- Конечно.

- Ты бледновата, но это скорее даже хорошо… Виктория, не стой, ты будто не дома.

Тори.

Сердце ёкнуло. И снова такое вот мерзкое чувство, будто в зеркало смотришься. И видишь в нем не себя, нет, точнее себя же, но… лучше?

Идеальнее?

Ей вот бледность точно к лицу. И худоба. Заострившиеся черты, которые подчеркивают хрупкость Тори… странно тоже. Они ведь близнецы, и внешне похожи были, но почему-то Тори всегда казалась хрупкой, а Эва… Эва неудачный вариант.

- Целитель утверждает, что ей нужны впечатления. Новые, яркие… и к тому же представление ко двору. Мы не можем пропустить его! Ох, все-таки с одной стороны это категорически некстати, - матушка отдала шляпку и перчатки горничной. – Но с другой стороны нет возможности лучше… и бал, несомненно, мы должны посетить бал… времени совсем не осталось. Тори, дорогая, обними сестру. Эва, тоже не стой. Я понимаю, что вы так волнуетесь, но теперь-то все будет хорошо.

Тори улыбнулась.

И протянула руки. Эва осторожно коснулась пальцев сестры. Надо же, какие теплые… живые… и сама она…

- Я… рада, что ты вернулась, - сказала она, покосившись на матушку. Та, кажется, выдохнула с облегчением.

- Я тоже, - ответила Тори чуть хрипловатым голосом. – Мне… не стоило вот так, надолго вас бросать. Проводишь?

- Комнаты приготовили? – матушка нахмурилась. – Я писала…

- Да, матушка.

- Отлично. Конечно, там не мешало бы сделать небольшой ремонт, все же обои несколько вышли из моды. В моде сейчас зеленый, но мы позже что-нибудь да придумаем. Я закажу каталоги…

- Поможешь? Сестрица, - пальцы Тори обхватили запястье и сжали его. – Я все еще так слаба… говорят, мне нужно больше двигаться, я слишком долго лежала…

- …но сначала гардероб. Боже, не представляю, где взять второе платье для представления! И согласятся ли внести Тори в списки… Дорогой! Ты должен решить этот вопрос…

- С платьем? – отец появился в холле. – Девочка моя, рад видеть тебя в добром здравии.

- Спасибо, папа, - Тори присела в реверансе. А руку сжала еще сильнее. Всегда она так… но Эва тоже улыбку выдавила.

- С платьем я сама как-нибудь разберусь, хотя, конечно, времени… времени почти не осталось! Но ты должен позаботиться, чтобы Тори внесли в списки!

- Несомненно…

- Идем, - Тори дернула Эву. – Боже, я, оказывается, соскучилась по всему этому… нет, представляешь, там, конечно, неплохо, а главное, все именно так, как тебе хочется. Но со временем надоедает. И оказывается, у вас тут тоже бывает интересно …

И вовсе не выглядела она ослабевшей. Напротив, хватка мертвой была.

- Кстати, может, ты уступишь мне свое платье? Это будет так мило…

- Обойдешься, - огрызнулась Эва, и сердце уколол страх. А если… раньше ведь случалось, что Тори вдруг начинало нравиться платье Эвы. Или шляпка. Или еще что-нибудь. И она начинала ныть, хныкать, а порой и вовсе падала, притворяясь больной, а матушка верила. И начинала уговаривать… и вдруг снова?

Матушка скажет, что нужно быть добрее к сестре.

Но почему-то не хотелось.

Совершенно.

- Посмотрим, - Тори широко улыбнулась. – Кстати, ты и вправду какая-то снулая. Или это я забыть успела? Кто у нас тут сегодня в гостях?

- Никто.

- Моя бледная занудная сестрица распугала всех подруг?

- Заткнись.

- Еще чего… я напишу пару писем? Или лучше ты? Я ведь так слаба, но мне очень хочется встретится со старыми подругами. И надо будет, чтобы ты мне помогла…

- Хватит, - Эва вдруг вывернулась из захвата. – Ты матушке можешь дурить голову, а меня оставь в покое.

- Огрызаться научилась?

- Скорее уж поняла, что с тобой нельзя «быть добрее»… - Эва выдохнула, пытаясь унять колотящееся сердце. – И еще… ты не думала, что пока ты там радовалась своему чудесному миру, я кое-чему научилась. И теперь вполне могу отправить тебя туда, где тебе так хорошо.

- Не посмеешь!

Главное, в глаза смотреть. И внутри все прятать. Страх. Неуверенность. Обиду. Все-все. Улыбаться. Она ведь уже умеет улыбаться, даже когда совсем не смешно.

- А ты попробуй, - Эва сумела и улыбнуться. И даже удивилась тому, до чего легко получилось. Оказывается, она тоже на что-то способна. И не моргать. И взгляд не отводить.

- Не зли меня, Тори, - Эва подобрала юбки. – И еще… я не знаю, что ты задумала…

…а ведь не просто от скуки она решила вернуться.

- …но я за тобой присмотрю.

Тори фыркнула.

И быстро поднялась.

- Я отдыхать! И скажи, чтобы принесли теплого молока. Целитель сказал, что мне полезно теплое молоко…

Вот ведь.

Но спорить Эва не стала. И подумала, что, возможно, у них получится ужиться. А если нет… если нет, то Эва ведь уезжает.

В университет.

- Куда? – матушкин голос заставил Эву подпрыгнуть на месте. – Ты с ума сошел?!

Это она с кем?

Эва замерла и все же решительно направилась к двери. Пусть и на цыпочках. Осторожненько. Но она должна знать… услышать…

- Это… это немыслимо! Приличной девушке нечего делать в Университете… там… там ведь один разврат!

- А ты откуда знаешь?

- Издеваешься?

- Отнюдь, - голос отца был спокоен. А если он запретит? Нет, Бертрам ему рассказал… или нет? Скорее всего рассказал, потому что иначе отец тоже не согласился бы. А он согласился. – Если серьезно, то идея не так и плоха. У нашей дочери есть дар.

- Боже…