Я добросовестно готовилась к своему «обручению». Раз уж мы играем по их правилам, то я подстроюсь. Ради себя и Роберта. На лице холодная маска безразличия, чтобы отец не догадался о моих планах. Пусть думает, что я смирилась со своей участью.

Будь другие события, я бы восхитилась платьем от какого-то модного кутюрье, делающего меня похожей на фею. Лёгкая ткань струилась по всему телу, прикрывая его, но подчёркивая достоинства. На обёртку мой отец никогда не скупился, чтобы все видели «товар». Он гордился мной, как выгодным приобретением, которое с годами окупится с лихвой. Ведь в мужья он выбрал мне сына человека, которого он много лет страстно желал видеть в своих партнёрах.

— Милая, ты чудесно выглядишь. Нам пора.

В глазах мамы, как всегда, лишь пустота и безразличие. Я ещё раз убедилась, что слова — это лишь слова. С таким же выражением лица она говорит и о погоде. В зеркало на меня смотрела молодая девушка в красивом нежном платье, касающемся пола и оголяющем плечи. В ушах маленькие «капельки» дизайнерских бриллиантов, говорящих о состоятельности семьи, но которая им не кичится. Макияж сдержан, а взгляд холоден и равнодушен. Я чувствовала себя золотой рыбкой в аквариуме, на которую все смотрят в восхищении. Лишь предмет интерьера.

В банкетном зале царила атмосфера чопорного веселья. Дамы фальшиво еле слышно хохотали, прикрываясь бриллиантами, нанизанными на пальчики. Глупые шутки их собеседников были скучны, но так полагается себя вести в приличном обществе. Они обсуждали последние сплетни. Высокомерно разглядывали платья своих заклятых подруг и лгали. Лгали, что давно не виделись и скучали. Лгали, что это колье очаровательно подходит к глазам. Лгали, что переживают за голодающих сироток в Африке, закусывая маленькими канапе с икрой морских ежей. Лгали о суммах, потраченных на благотворительность. Лгали о своей безграничной любви к супругу, который на самом деле всё свободное время проводил со своей любовницей. Меня выворачивало от мысли, что я могла бы стать частью этого театра абсурда.

Мужчины обсуждали политику со стаканом дорогого виски или коньяка. Их абсолютно не волновали дорогие наряды женщин, которые стоили баснословных денег. Они чувствовали себя королями в этом городе. Именно они решали судьбы граждан.

Я до сих пор удивлялась, почему именно сейчас меня решили «выгодно продать»? Ни раньше, ни позже. Ведь со связями отца найти меня проще простого. Видимо и это было частью его плана.

Музыканты играли классическую ненавязчивую музыку. Скрипач прикрыл глаза, водя смычком туда-сюда, кажется засыпая. У меня эта обстановка тоже навевала скуку.

— А вот и моя очаровательная дочь!

Чёрт побери! Как мне хотелось стать невидимкой. Его широкая улыбка и рука на моём плече говорили о том, что заботливый отец гордится красавицей дочерью. Но в глазах лишь угроза и холод. Да ты король обмана, папочка.

Гости расплылись в улыбках, оценивая меня с ног до головы, словно скаковую лошадь. Я ею себя и ощущала. Гнедой кобылкой, которой начистили бока и заплели длинную гриву в косу, чтобы понравиться покупателям. Я поприветствовала присутствующих слабой улыбкой и лёгким наклоном головы, как того и требовали этикет и Тревор. Всё для тебя, дорогой родитель. Чтобы ты не видел бушующий протест в моей душе. Дай мне только сбежать и ни один твой сыщик не найдёт. Уж я-то позабочусь. Не знаю как, но позабочусь.

— Ты как раз вовремя, дочка. Твой жених прибыл. Мистер Моро! Френк. Как я рад вас видеть! — он наклонился к самому моему уху, угрожающе дополнив. — Будь хорошей девочкой, иначе горько пожалеешь. Обещаю.

К нам подошёл красивый мужчина, в сопровождении седой версии себя. Мой жених не на много был выше меня. Брюнет с красивыми чертами лица. Подбородок чуть вздёрнут, говоря о его большом и толстом… эго. Равнодушный взгляд и лживая полуулыбка портили его внешность. Вся его манера поведения говорила о том, что он, как и я был лишь «выгодным вложением». Но его это нисколько не огорчало. Мужчина протянул мне руку, чуть наклонившись, коснулся губами моих холодных пальцев.

— Безумно рад знакомству, Мишель, — он неотрывно смотрел на меня, не двусмысленно чуть изогнув бровь. Я выдавила вежливую улыбку. — Не откажите мне в танце.

Не выпуская моей руки и не дожидаясь ответа, он повёл меня в центр зала к другим танцующим парам. Музыканты всё так же играли какую-то незнакомую лирическую музыку. Мне ужасно хотелось последовать примеру скрипача и уснуть. Он на автопилоте выдавал приятные нотки, смешивающиеся с другими, создавая скучную композицию. Френк вёл меня в танце, согласно этикету. Не слишком сильно прижимая и держа руки в узде.

— Я очень рад, что ты не оказалась царевной — лягушкой и мне не придётся тебя расколдовывать.

— Тебя не учили делать девушкам комплименты?

— Это ещё не комплимент, — он наклонился не позволительно близко к моему уху, обдав горячим дыханием кожу. — Комплимент я сделаю чуть позже, но тоже языком… Тебе понравится.

От его откровенности меня передёрнуло. Видимо, он посчитал, что я уже горю от желания уединиться с ним. Чуть провёл ладонью по моей спине, обольстительно улыбаясь.

— Я бы предпочла, чтобы ты держал свой язык подальше от меня. Как и все остальные части тела, если не хочешь их лишиться.

— Ууу… Строптивая. Мне нравится, — он втянул воздух через сжатые зубы, прикрыв глаза. Как будто предвкушал борьбу, которая принесёт ему удовольствие. — А то совершенно надоело, что все девушки сами норовят запрыгнуть в мои штаны. Поверь мне… Там есть от чего сойти с ума.

— Так почему бы тебе не выбрать себе другую невесту?

— Ты же понимаешь, что эта вечеринка совершенно от нас не зависела.

— У меня есть мужчина. И я сочувствую тебе, когда он узнает об этом, — я со злорадством посмотрела Френку прямо в глаза, уже представляя в красках, что Роберт может с ним сделать. Видимо, новая жизнь пагубно влияла на меня. Я не чувствовала угрызений совести по поводу будущих страданий Френка. Он же лишь рассмеялся от моих слов.

— Ох сомневаюсь, куколка, — он притянул меня ещё ближе, снова наклонившись к моему уху. — Скоро ты будешь думать лишь обо мне.

Он провёл языком по мочке моего уха. Его совершенно не смущало то, что этот жест могут увидеть. Кто посмеет что-то сказать ему? Я упёрлась ему в грудь, пытаясь быть как можно дальше от этого мерзкого слизняка.

Он чуть расслабил объятья, когда музыка как-то разом смолкла. Я вопросительно посмотрела на отца. Думала, что он хочет произнести речь во славу себе любимому. Все гости, включая отца и музыкантов, устремили взгляд на неожиданных визитёров, так грубо прервавших веселье.

В растерявшем все звуки зале, можно было расслышать чужое дыхание и скрип чьих-то зубов. Я так же, как и все остальные уставилась на нарушивших покой визитёров. Возглавлял шествие Роберт. Он шёл уверенным шагом, как будто зная, что все ждут только его. Казалось, воздух искрил, как перед грозой. Это можно было почувствовать даже с закрытыми глазами.

Встрепенувшийся скрипач приложил смычок к струнам и выжал из них мелодию, которую подхватили другие музыканты. Мне приходилось ранее её слышать. Я не любила оперу, но мама всегда таскала меня на неё, говоря, что так полагается. Там-то я её и слышала. От мелодии Генри Персела волоски на голове поднимались дыбом. Она, как никакая другая композиция подходила данной обстановке. Словно кадр из фильма, где дьявол поднимается из глубин ада под аккомпанемент скрипки. Напряжённые пугающие аккорды, как будто пробирались под кожу, замораживали кровь.

Взгляд Роберта не оставлял места для фантазии. В нём было всё предельно чётко. Глаза метали молнии, а сомкнутые зубы под зловещей ухмылкой, говорили о том, что он явно … не доволен и сдерживает из последних сил демона внутри себя, пытающегося вырваться и устроить кровавый пир.

У входа расположилось ещё несколько человек. Я знала, что под дорогими костюмами находятся жестокие и беспринципные наёмники, готовые воплотить в жизнь любое слово хозяина. Я не отрываясь смотрела на своего мужчину, краем глаза уловив напряжённую гору мышц, принадлежавшую Степану.