Ирушка!
Моя милая, родная дочурка! Пишу тебе это письмо, может быть, оно дойдет как-нибудь до тебя, и ты откликнешься. Давно, давно не имею от вас писем и не знаю, чем объяснить.
Полагаю, что пишете, но почему-то до меня не доходят. Пишу тебе, Ируся, родная, точный адрес: Зап. Сиб. Край, Томская желез. дорога, станция Суслово, Сусловское отделение Сиблага НКВД, Свиноферма Рот Фронт 1–ая станция з/к Джафарову Магомету. Вот, Ирушка, напиши по этому адресу открытку.
Я живу жеребятами, их хорошее состояние, здоровье – это мое благополучие, мое счастье и радость. Все, что только зависит от меня и что только могу, делаю для них и из-за них, не считаясь ни с чем, но мне бы хотелось сделать для них еще больше, но не в моих силах. Как, например, строительство и оборудование конюшен, лучший водопой в самой конюшне и на пастбище, лучшее кормление кормами и тому подобное. В общем и целом вся забота моя теперь только о жеребятах.
Ирушка, родная, пока, всего хорошего, целую тебя крепко-крепко. Жду твоего письма.
Твой папочка.
…Товарищи у меня хорошие, люди спокойные.
Сейчас у нас идет уборка хлебов и т. д., и потому работаем еще в поле, кроме конторы. Слышал о дагестанской амнистии, но меня, конечно, она не коснется. Леля, неужели ничего не можешь добиться на заявление, ведь я же тебя просил сделать это и ответить мне. Я очень прошу еще раз, примите меры к облегчению моего положения. Очень много, Леля, зависит от тебя и твоей энергии. Спрячь самолюбие в карман. Помни, что мне невыносимо тяжело переносить все это. Ты писала, жди ответа от прокурора, но до сих пор его не имею.
Если вы почему-либо не хотите переписываться, то напишите открытку, и я пойму и ни на что претендовать не буду.
Ведь я от Жоржика не имею ни одной строчки за 2,5 года. Если можете, переведите деньги и вышлите посылку, хотя мне это тяжело напоминать, но нужда заставляет. Извините, что беспокою вас. Отвечай, Леля, на вопросы, интересующие меня.
Частное собрание Э.М. Ануровой (Джафаровой)
Письмо–заявление сына полковника Джафарова Аслан–Гирея Джафарова на имя председателя верховного совета дасср Даниялова а.д. о реабилитации своего отца
Председателю Верховного Совета Дагестанской АССР тов. Даниялову
Заявление
о реабилитации отца, Джафарова Магомеда, 1883 года рождения, дагестанца-аварца из села Кудали Гунибского района
от гражданина Джафарова Георгия Аслан-Гирея, 1912 года рождения, дагестанца-аварца, заслуженного тренера СССР по конному спорту, проживающего в г. Ереване 38, по улице Алабяна д. № 3, кв. № 50, работающего старшим тренером по конному спорту Армсоюзспорт.
Мой дед, Джафаров Магомед Хаджи, 1843 года рождения, имел 10 детей, из них 7 сыновей и 3-х дочерей.
Во время Кавказской войны воевал против царской России в шамилевских войсках. Мать моего отца была дочерью одного из наибов Шамиля.
В 1890 г. Джафар Хаджи двух своих сыновей-одногодок Магомеда и Шафи отправил на обучение русской грамоте в город Темир-Хан-Шуру. Им было по 7 лет. Когда мальчиков провожали из аула Кудали, то их матери с плачем рвали на себе волосы. Братья жили в разных русских семьях, год они обучались русскому языку, затем поступили в Темир-Хан-Шуринское реальное училище, которое отец окончил в 1904 г. Вместе с ним в одном классе учились Хизроев, Габиев, Тахо-Годи и на один класс старше учился Махач Дахадаев.
В 1904 г. по окончании училища отец добровольно пошел рядовым всадником на Японский фронт. За отличие был награжден солдатским Георгиевским крестом. По окончании Русско-японской войны он поступил в Елисаветградское кавалерийское офицерское училище, по окончании которого был направлен в Нерчинский Забайкальский Казачий полк в чине подпоручика.
В 1912 г. отец был переведен поручиком в Осетинский Конный Дивизион, находящийся в г. Ставрополе. В этом же дивизионе служил офицером граф Тулуз де Лотрек.
Георгий Михайлович (Аслан Гирей) Джафаров.
В конце 1913 г. граф Тулуз де Лотрек взял у отца на время наган и заложил его в аукционный зал под фамилию отца. Об этом стало известно командованию, отца вызвал полковник, который пристыдил его за низкий поступок. Отец оправдывался. У него должна была быть дуэль с графом через офицерское собрание, но граф избегал дуэли. Когда отец дежурил по дивизиону на военном плацу, граф подошел к отцу и оскорбил его нецензурными словами. Произошла схватка на шашках, один на один без свидетелей. Отец выбил шашку из рук графа, подбежал к ней, наступил на нее ногой, свою шашку бросил крестом на шашку графа и предложил ему сдаться, а завтра принять от него вызов на дуэль в офицерском собрании. В этот момент, когда отец закуривал, граф неожиданно ударил отца в плечо, схватил его шашку и хотел нанести удар, но у отца был кинжал, подаренный ему отцом перед отправлением его на Японскую войну. Отец молниеносно выхватил кинжал, парировал удар графа и на перекос поразил графа в левое плечо, разрубив его до позвоночника пополам. Граф тут же скончался.
Георгий Михайлович (Аслан Гирей) Джафаров.
О происшедшем отец доложил начальству, и был арестован. Его осудили на 8 лет, и он отбывал наказание в Петропавловской крепости в Петрограде, где просидел около 8–9 месяцев. Его освободили по прошению на имя Николая Второго, который на прошение наложил резолюцию «ввиду того, что поручик Джафаров проявил себя в защиту Отчизны на Японской войне и благонравного поведения, из-под стражи освободить, при повышении чина учесть наказание».
В 1914 г. с Дагестанским конным полком отец пошел на первую империалистическую войну в должности командира сотни. На войне проявил себя отличным, волевым, физически сильным бойцом. За отвагу отец был награжден многими наградами, в том числе Георгиевским оружием, являлся Георгиевским кавалером. В 32 года ему было присвоено звание полковника, а после окончания германской войны в роли командира он привел Дагестанский конный полк в Темир-Хан-Шуру.
В тот период в Темир-Хан-Шуре было сформировано временное правительство, которое возглавляли князь Нух Бек Тарковский, нефтепромышленник Тапа Чермоев, генерал Халилов и др. Отец был молод и был не у дел, ходил в офицерский клуб, играл в бильярд, преферанс. Однажды, выпив в большой компании, рано утром подняв трубачей полка, во главе компании с четвертями вина все пошли по улицам еще спящего города. Около каждого дома, где проживали члены правительства, по распоряжению отца трубачи играли похоронный марш, выпивали, играли лезгинку и танцевали. Таким оригинальным способом отец хотел показать, что не считается с таким правительством и хоронит его. Чтобы отделаться от отца и удалить его из Темир-Хан-Шуры, правительство назначило его наместником Чечни и Ингушетии, в роли которого он пробыл 2-3 месяца.
К Чечне и Ингушетии подходили деникинские войска, их возглавлял генерал Шкуро, но отец не пустил их. Шкуро вместе с отцом учился в Елисаветградском кавалерийском училище. При переговорах за столом Шкуро поднял бокал за присоединение Чечни и Ингушетии к деникинским войскам. Отец не выпил, а демонстративно вышел из-за стола, за ним все его приближенные. Несколько дней под руководством Джафарова шли боевые действия чеченцев и ингушей с войсками Шкуро, на что Деникин угрожающе продиктовал временному правительству Кавказа о прекращении войны в Чечне. Отцу по телефону была дана команда и, следуя в Темир-Хан-Шуру на машине по пути, чтобы его не перехватили, лично сам, взобравшись на телефонный столб, перерубил шашкой связь.
