Особенно ярко эта особенность Узун Хаджи сказалась в его отношении к туркам.

Турки для Узун Хаджи с самого начала революции были самой желанной и самой любимой мечтой. На них возлагались все его надежды. Они являлись главными столпами веры и шариата. Он буквально все уши прожужжал всему нагорному Дагестану о них. И действительно, ему удалось во многих влить святую веру в турок, заставить их ждать и желать их прихода. Верить в их способность совершить в Дагестане чудо: поднять пришедшую в упадок религию и избавить Дагестан одинаково от порабощения и систематического обнищания. Во весь этот период он считал себя назначенным Турцией представителем.

Но вот желанный день настал. Турки пришли в Дагестан. Но, увы, им было мало дела до великого апостола ислама и до самого ислама. Они даже не заметили или не захотели заметить этого маленького человека, которого еще раньше в насмешку свои прозвали «большим Хаджи».

Узун Хаджи обиделся и отошел в сторону. Но вот турки ушли и, уходя, даже не подумали не только передать ему власть, но даже посоветоваться с ним о том, как и кому передать власть. А ведь он один мог знать, как хочет Бог, ибо беседовал с ним по этому вопросу. И маленьким человеком овладело бешенство и ненависть.

Вслед уходящим туркам несутся его неистовые проклятия. Все их грехи и промахи он отметил. Он ведет теперь против турок, против новых гяуров такую же пламенную пропаганду, как раньше за них.

Даниял Апашев

Я не был близок к Джамиат уль-исламие и потому точно не знаю хорошо, к чему стремились эта организация. Создателем ее был известный Апашев. Это было не только творение его рук, но и его идея. Этот ничтожный и преступный человек нигде не мог найти себе места, и он создал эту организацию, чтобы в начавшейся революционной борьбе и в безвластии захватить себе свою долю. В этой организации он создал себе сферу, в которую постепенно собирались многие ему подобные, которыми он командовал.

Основной целью собравшихся там было защитить свои преимущества и свои привилегии от революции. Так как эти люди не имели вообще никакой идеологии и никакого миропонимания, то им больше, ничего не оставалось как опереться на испытанную скалу – ислам и на исконную преданность наиболее темных людей своей религии.

Узун Хаджи и Нажмуддин Гоцинский, не имевшие авторитета в городе, с радостью ухватились за эту организацию и оказывали ей с самого начала мощную поддержку.

Эта поддержка настолько подняла значение этой организации, что она получила возможность создать даже свою военную силу – милицейские отряды Исламие.

Нух Бек Тарковский

Джамиат уль-исламие была уже солидной силой, когда борьба с Социалистической группой и стремление резче отмежеваться от нее привела Темирханова, Гайдара Бамматова и других либералов в ее ряды.

Я не знаю, по какой причине Джамиат уль-Исламие превратился в Милликомитет. Я был занят в эти дни другим делом. От имени исполкома за подписью Алибека Тахо-Годи ¹⁶ я получил приказание взять с собой маршевые сотни и разогнать в Петровске интернациональный полк. Так много войск я не собирался брать в Петровск. Я взял милицию Исламие и половину моей маршевой сотни и выступил в Петровск. Экспедиция была короткая и нетрудная. Серьезного сопротивления, как я и ожидал, Петровский гарнизон не оказал.

Когда я вернулся из этой экспедиции, Джамиат уль-исламие уже не существовал, а вместо него был Милликомитет.

Мне думается, что это произошло потому, что Апашев почувствовал, что он теряет власть над Джамиат уль-исламие. С другой стороны, сама Джамиат уль-исламие теряла свое влияние на широкие народные массы, т. к. в нее перебрались все либералы. Поэтому он ушел из Джамиат уль-исламие и увел оттуда своих сторонников, с которыми и организовал Милликомитет.

Среди офицеров 1-го Дагестанского конного полка, в котором я служил, довольных исходом Февральской революции не было (имею в виду, конечно, офицерство дагестанцев). Все были крайне огорчены.

Сущность событий, значение их для народной жизни и в частности для Дагестана не понимал никто. В общем, мы знали очень мало. Нам была известна телеграмма об отречении Николая за себя и сына в пользу брата и, наконец, отречении последнего в пользу Учредительного собрания, в зависимость от воли которого поставил последний Романов свое воцарение. Больше ничего известно не было: о судьбе Дагестана в этот момент тоже никто не думал. Все были полны неприятных, чтобы сказать больше, переживаний в ожидании или предчувствии крупных осложнений в своем положении в связи с произошедшими событиями.

Приказ о присяге Временному правительству вывел нас из состояния неопределенного ожидания и вернул к действительности.

Tолько тогда все начали думать, как быть, и реально начали осознавать значение революции.

После долгих размышлений и рассуждений пришли к мысли, что никому больше присягать не надо. Был царь, ему присягали. Нет теперь его, нет и данной присяги. Новых же обязательств никому не давать, а идти в Дагестан. Там в Дагестане видно будет, как поступить и кому присягать следует.

Таким образом, выход из создавшегося положения дагестанское офицерство нашло в решении добиться скорейшей отправки полка на Родину. Пока же… пока было решено употребить все усилия, чтобы сохранить порядок и дисциплину в полку, не дать ему разложиться, как это уже началось в других частях.

В основу дисциплины был положен принцип любезного и бережного отношения старших к младшим, доверие и подчинение младших старшим. Поэтому наше офицерство отнеслось сочувственно к идее полковых комитетов. Полковой комитет у нас был организован при содействии офицерства. По выборам из офицеров в него вошли Магомед Хандиев и я.

Следующим событием в полку, непосредственно вытекающим из первого решения, была смена командира полка. Командиром полка в это время был Хабаев. Независимо от его качеств как командира, в этот момент для всех было желательно иметь во главе полка дагестанца.

Была выставлена кандидатура князя Табасаранского Абдула бека. Однако против него были все всадники. Табасаранский был человек гордый, придирчивый и с всадниками обращался презрительно и грубо. После того, как эта кандидатура была отвергнута, все остановились на Нухе Тарковском, и он занял пост командира полка. Выбора собственно не было. Главную роль среди нашего офицерства в то время играл Нух, затем Арацханов Хаджи Мурад и немного Джалал Мусалаев.

Вторым полком командовал Амилахвари. О нем я ничего не знаю, ибо он был в Туземной бригаде, а наш кадровый полк входил в состав 3-й казачьей дивизии.

Нажмуддин – сын Доного из сел. Гоцо, Андийского округа. Его отец был одним из видных наибов Шамиля. В народе о нем сохранилась память как о честном, стойком борце, оставшемся верным своему имаму до конца и даже много позже его пленения. Если царское правительство пощадило его и оставило ему его состояние, то только потому, что он был очень влиятельным человеком. Вероятно, он в свое время был самым почитаемым, влиятельным и известным человеком в аварских округах. Доного был также самым богатым человеком в этих районах. Богатство это, конечно, было собрано при Шамиле, когда Доного имел большую власть. Благодаря всему этому царское правительство относилось к нему почтительно. Он был русским наибом Аварского округа до своей смерти.