выдана настоящая гр-ну Джафарову Магомету в том, что он действительно состоит на службе Госконебракеража в должности бракера, что и удостоверяется. Зарплата – 275 руб.

Управляющий ................................ (подпись)

По Казахстану ................................. (подпись)

06.11.1930 г.

Дана сия бракеру Госконебракеража Джафарову М. в том, что Кустанайским Конесовхозом принято шесть кобыл, отобранных им в гуртах и на базах Куст. Райполеводсоюза.

Расчет за указанных кобыл произведен путем перечисления с н/ госконебракеража в Госбанке на счет Кустанай авизо Госбанка № 9184 от 27.12.1930 г.

Пом. директора .................... (подпись)

Милые, родные мои Леля, Жоржик, Ляля и Ирушка!

Вот уже за этот месяц пишу вам четвертое письмо. Вчера я получил, Леля, милая, и дорогие мои дети, посылку, которую вы выслали 2 апреля – это я узнал по штампу: весом посылка 10 кг 800 г. Очень и очень вам благодарен за поддержку. Эта посылка меня сильно поддержит и физически, и морально. Настроение эти два дня у меня очень хорошее.

Перевод 25 руб., о которых ты пишешь, Леля, я еще не получил, может быть, они пришли и лежат на глав… Завтра попрошу справиться нашего экспедитора. 50 рублей, которые ты перевела в декабре, я получил еще в феврале. Посылку, о которой ты писала, Леля, милая, в письме от 24 февраля (т. е. выслала 01.03.35 г. посылку), я не получил, может быть, ты и не смогла послать. Последнее письмо твое было от 27 февраля, больше писем я от вас не имею.

Ты, милая Леля, не обижайся, что пишу так, но ожидание больше нервирует и беспокоит, чем когда ничего не ждешь. Я не получал от вас писем месяца 4, потом получил посылку с полушубком, но без письма и перевод 50 руб. и последнее от 24.02.35 г. Когда долго не получал, я думал, что забросили меня, но последнее письмо подало надежду на то, что не забудете и будете писать, и вот опять ничего. Я пишу в месяц 2, а то и 3 письма. Телеграмму не получал, повторяюсь в письме, думая, что вы не все мои письма получаете, где они теряются, для меня непонятно.

Леля, ты пишешь, что по делу пока нет положительных результатов, и чтобы я вскоре ожидал ответа. Напиши подробнее, что тобой предпринято и что думаешь предпринять. Очень много, 99,5% зависит от твоих забот и хлопот; люди ездят в Москву, а ты все же живешь там. Наверное, я надоедаю тебе, Леля, своим делом и писанием о себе, ты прости.

Думаю, жажду свидания с моими родными. Горячо любящий вас, крепко целую

Милая Леля!

Спешу писать, так как ко мне сегодня вот-вот должен приехать Паншин и зав. транспортной группой, с ними хочу отправить, чтобы передали на Главучасток отъезжающему.

Посылку и письма ваши я получил, за что премного вам всем благодарен и обязан. Письма ваши меня огорчили очень и очень, но помочь ничем не могу, вот в чем беда. Кроме этих писем с посылкой, я от вас с марта ничего не получал. Я был очень огорчен, думая, что вы меня забыли и не хотите писать, теперь же для меня ясна вся картина и ваше тяжелое положение. Ты, Леля, испытанная, так сказать, женщина в боях за жизнь, и поэтому распространяться на эту тему не буду. Жаль мне детей, которым еще не пришлось, что называется, бороться за жизнь и которым, по-видимому, сейчас приходится и придется.

Жоржик, дорогой, не унывай, будь бодр и не огорчайся, ты знаешь, за что тебя сняли с работы, было бы гораздо хуже и неприличнее, если бы тебя сняли как неспособного, или не справляющегося со своими обязанностями, или еще хуже – за недостачу или растрату, но ведь всего этого нет и быть, я думаю, не может. Ты честный и порядочный гражданин Союза и честный работник – твоя совесть чиста, и это должно тебя успокаивать и не теряться и не падать духом. От Судьбы никуда не уйдешь, что с тобой должно случиться, все предначертано заранее. Благодари Бога за все и помни, что есть много и много в худших условиях, смотря на них и вспоминая о них, бодрись и не теряй мужества. Крепко, крепко целую тебя и люблю, по-прежнему никогда не считал тебя свиньей.

Теперь, Ляля, милая, для меня это большая новость, что я уже дедушка и имею внучку, поздравляю тебя и желаю счастья твоей дочурке, а как ее звать – написать забыла, паршивка. Напиши мне, Ляля, как ты живешь с мужем, наконец, я узнал его фамилию, за кого ты вышла. Он у тебя, должно быть, неграмотный, если бы был грамотный и считал себя членом нашей семьи, то, наверное, черкнул бы мне несколько слов, когда вся семья писала. Крепко целую и люблю.

Ирушка, родная моя доченька, если бы ты знала, как я соскучился по тебе и как я хочу тебя поднять на руки, прижать к себе и крепко-крепко поцеловать и сказать «дяденька, сними меня», мысленно целую горячо любимую Ирушку, пиши мне чаще, не обращая внимания на всех остальных.

Леля, родная, на твою долю выпала тяжелая участь – бороться с жизнью и мучиться за нас всех. Верь, что Бог посылает тебе испытание, как своей любимой рабыне. Сейчас за мной пришли, говорят, приехали, надо идти. Я живу неплохо, есть люди, которые живут хуже, и этим успокаиваю себя. За меня не беспокойтесь, только пишите по возможности чаще. На днях напишу еще письмо, думаю, что смогу написать 05.12. Ответа благоприятного на заявление я не жду, но все-таки интересно, что ответят. С кем посылаю письмо, все-таки добился, что его сына вывели из-под конвоя.

Пока, всего хорошего, крепко-крепко целую горячо. По-прежнему люблю и спокоен, что ты не забыла меня. Любящий тебя.

Милый и дорогой мой сын Жоржик!

Вчера, как я уже писал, приехал ко мне Паншин и зав. транспортной группой нашего Лагпункта Слабомизкий. После инспекции и осмотра жеребят остались ночевать у меня. Угостил я их, чем мог, из вашей посылки осталось только варенье и сахар. Я сейчас живу в ветоколодке с санитарами вместе, так приблизительно в ½ километра от конюшни и от всей командировки совершенно отдельно, получаю сухой паек и готовлю сам, все вполне хватает, и сыт. Видом жеребят, их содержанием и уходом начальство осталось довольно. Вчера я получил полное удовольствие, беседуя с Паншиным и Слабомизким. Оба конники, и разговор был исключительно о лошадях, вспоминали тебя как способного и хорошего работника по конному делу, а также Леонида Алексеевича, если увидишь, передай ему привет. Сейчас я заведую питомником жеребят, и питомник неплохой.

Жоржик, дорогой, вот что: я тебе советую, ты, пожалуйста, не унывай, не падай духом, что стряслось несчастье, что тебя сняли с работы, твоя совесть чиста перед народом и перед государством, ты честно работал, за что был премирован не один раз. Если же Тодорский и ему подобные не могут устроить свое счастье честным трудом, а лишь строят его на несчастье других, пользуясь моментом, то пусть – это счастье ненадолго. Ты же будь уверен себе и продолжай, не изменяя темпа, как говорится, честно работать, когда поступишь на работу, а это должно быть. Ведь не нужно же тебе обязательно работать в Москве, уезжай оттуда. Сейчас есть очень хорошая работа, отправка лошадей на Дальний Восток, об этом мне говорил Паншин. Если ты к нему сможешь пробраться, то он обещал через знакомых устроить на эту работу, это заработок в среднем в сутки 35 руб., ведь неплохо. Он живет в Мариинске, в транспортном отделе. Можешь зайти к его сыну на Плющиху, 36, кажется, и списаться с Н. Ивановичем. В общем, бери себя в руки и береги здоровье. Я тебя очень люблю и жалею тебя, а сердиться и не думаю.

Ляля, хорошая моя дочурка, я на тебя не сержусь, а наоборот, часто-часто думаю, как ты устроилась, как с мужем живешь, а теперь заботы у тебя с маленькой. Люби ее так же, как мы с мамой любили и любим тебя. Поцелуй маленькую за дедушку.

Мамочка наша родная, ты должна беречь здоровье для детей, особенно для Ирушки нашей.

Пока, крепко целую всех, любящий вас всех