Затем Вейцман вернулся в Англию и застал там совсем другую картину: «Молодежь, прежде возмущенная политикой Чемберлена, забыла все свои обиды и устремилась на защиту страны». А вот что вспоминает Черчилль о первом дне войны: «Все были в веселом и шутливом настроении, как это свойственно англичанам перед лицом неизвестного». О настроении в парламенте, когда там узнали о нападении на Польшу: «Не было никакого сомнения, что палата (депутатов) настроена в пользу войны. Мне казалось, что она настроена более решительно и выступала более единодушно, чем в аналогичном случае 2 августа 1914 года, при котором я тоже присутствовал».

Во Франции была сильная коммунистическая партия, а в Англии ничтожная. Позднее коммунисты будут бороться с нацистами. Но до нападения Гитлера на Советский Союз их позиция была противоположной. Ведь Берлин и Москва летом 1939 года неожиданно подружились! Так что дело не только в Ла-Манше.

И еще одно. Германская разведка (Абвер), безусловно, добилась немалых успехов в Англии. Но она не смогла склонить к измене ни одного крупного деятеля, в то время как во Франции ей это удавалось. Немцы могли обхитрить англичан, но не заставить изменить Родине. Многие «умиротворители», когда война уже началась, сражались и работали, внося свой вклад в победу (например, известный нам Бивербрук — в войну успешный министр авиационной промышленности). Впрочем, были и такие, что в победу не верили и готовы были пойти на мир с Гитлером. Но и они вели себя лояльно, не доходя до измены. Недавно эти люди считали за честь получить приглашение на вечер в германское посольство, к Риббентропу. Риббентроп сделал из этого неправильный вывод, что Англия сгнила и легко сдастся. А Англия, «обливаясь кровью, стояла как утес». И недавние гости Риббентропа теперь сражались. Но, как говорит поговорка: «простота хуже воровства». «Умиротворители» и при сознательном желании не смогли бы больше сделать для Гитлера, чем сделали перед войной. Я хочу бросить еще один камень в Чемберлена, хотя он уже завершал свою политическую и даже физическую жизнь. В ходе «битвы за Атлантику» англичанам очень мешало отсутствие баз в Западной Ирландии, то есть на территории Ирландской республики (независима с 1921 года). А ведь еще недавно они там были. (Их называли «договорными портами» — Англия сохранила их по договору 1921 года. Ибо уже в ходе Первой мировой войны, когда немцы тоже пытались блокировать Англию с помощью подводных лодок, стала ясна важность этих баз). Но в 1938 году правительство Чемберлена их ликвидировало из соображений экономии, а также потому, что стремилось к добрососедству с ирландцами. Причем не была оговорена возможность возвращения туда англичан в случае войны. (Черчилль, тогда еще простой парламентарий, тщетно протестовал против этого.) Тут уж и Гитлер не вмешивался, но Чемберлен все-таки ухитрился Англии нагадить! Обратно ирландцы англичан не пускали, придерживаясь строгого нейтралитета. Нарушать его силой — значило осложнить отношения с Америкой, где немало людей помнили о своих ирландских корнях. И вызвать возмущение среди ирландцев, работавших в Англии (в войну люди всегда нужны).

Так что из-за удаленности мест своего базирования английские корабли-спасатели не сразу приходили на помощь горящим и тонущим транспортам, шедшим из Америки с военными грузами и подбитым немцами уже в конце пути (это часто случалось). Много крови и важных грузов стоила англичанам эта очередная глупость умиротворителей.

Приход к власти Черчилля, казалось, поднимал шансы на создание боевой еврейской единицы, тем более что война уже пришла на Средиземное море: страшным летом 1940 года Муссолини решил, что судьба войны уже решена и Британия продержится не больше трёх месяцев. Он ведь думал, что «англичане уже не те, что во времена Дрейка», а Франция агонизировала. Черчилль тщетно предупреждал его: Англия будет биться до конца. Теперь мы знаем, что Гитлер заполучил горе-союзника. Но тогда для Англии, остававшейся один на один с могучим Третьим рейхом, получившим в своё распоряжение военно-промышленный потенциал захваченных стран и континентальное побережье напротив Британии, это был удар. Ибо пришлось слать силы на Средиземное море и в Африку.

Кстати, одним из первых деяний итальянской авиации — любимого детища Муссолини — стали налеты на Землю Израиля. Они проводились с Родоса и прилегающих к нему маленьких островов — этот архипелаг («Додеканез») тогда принадлежал Италии. Жестоким бомбардировкам подверглись Хайфа и Тель-Авив. Сотни жителей были убиты и ранены.

Вингейт рассчитывал встать во главе 10-тысячного корпуса, набранного из евреев Земли Израиля, и вести его в бой вначале против итальянцев, а затем и против немцев. Его мечтой было вступить в Берлин во главе еврейского войска. Увы, мечта не сбылась. Хотя еврейская бригада в конце концов была создана, но это было еще дело не скорое. (В первую очередь из-за противодействия лорда Мойна, тогда министра по делам колоний, позднее — министра по делам Ближнего Востока, врага сионистов.) Пока же Вингейту предписали ехать в Судан, начать борьбу за Эфиопию (по-видимому, по предложению Эмери[55]). Это было, бесспорно, правильное решение. Вингейт был рожден не для зенитной артиллерии, а Африка была ему знакома. Да и эфиопам он сочувствовал, видя и в них жертву политики умиротворения. Все же он был разочарован и сердился на Вейцмана за то, что тот не оказывает достаточно давления на английские верха с целью формирования еврейской воинской части.

Тем не менее, пришлось ему подчиниться и выехать в Судан. В предписании ему строжайше запрещалось под каким-либо предлогом посещать Палестину.

Тут логичен вопрос: а зачем в те тяжелые дни Англии далась Эфиопия? Тогда это называлось Итальянская Восточная Африка, которая включала в себя не только Эфиопию, но и Эритрею, и часть Сомали. Кстати, в том районе итальянцы в августе 1940 года одержали свою единственную победу над англичанами и заняли британскую часть Сомали, поставив под свой контроль весь «Африканский рог».

Так в чем же все-таки было значение этого района? Давайте посмотрим на карту Средиземного моря. И учтем, что Ливия уже была итальянской, будучи захвачена еще до Первой мировой войны. Там стояла армия, готовая к походу на Египет. Муссолини спал и видел во сне лавры Александра Македонского. Со временем там окажутся и немцы под командой Роммеля, что будет неизмеримо опаснее.

^{Карта 2 — Средиземное море.}

С одного взгляда на карту видно, что преимущество тут оказалось на стороне стран «оси» (ось Берлин — Рим). От юга Италии до Ливии — довольно близко. Некоторые неприятности, правда, доставляла Мальта, тогда британская.

Италия — страна довольно развитая. А уж если там чего не могли изготовить, это было легко доставить туда из Германии. Совсем иначе было у англичан, армия которых прикрывала Ближний Восток. И Египет, и Земля Израиля в то время были странами отсталыми и не могли обеспечить военных всем необходимым. Хоть и заказывали там англичане то, что было возможно, вызвав тем самым экономический подъем, основное все же приходилось ввозить из Англии. Сама доставка из Англии в Гибралтар оказывалась делом нелегким и опасным. Немецкие подводные лодки и самолеты имели в своем распоряжении северо-западное побережье Франции. Но главное начиналось на Средиземном море: из Сардинии, Сицилии, Ливии поднимались вражеские самолеты и выходили вражеские корабли и подводные лодки. Пока имели дело только с итальянцами, это было еще полбеды. Риск был оправдан: из Лондона до Александрии, Порт-Саида или Хайфы корабль через Средиземное море доходил за неделю, а вокруг Африки до Суэца шел месяц! Однако за итальянцами могли появиться немцы, к услугам которых были итальянские базы. А это сразу должно было изменить ситуацию, что в Англии хорошо понимали.